Волчий Мир (сборник)

Въехав на околицу деревни, они чуть притормозили и пустили броневепрей легким шагом, чтобы не вызвать испуг у населения, но их никто не встречал. Такое впечатление, что все либо перемерли, либо трудились в поле. Никого, кто бы вышел к ним навстречу.

— И что будем делать? — недовольно поинтересовался Джеро.

— На главной улице живет тетка Гайра. Я у нее всегда останавливался. Ее на полевые работы никогда не привлекают. Старая слишком. Так что она должна быть дома, — отозвался Хакус.

— Будем надеяться, — выдал Лех Шустрик, хмуро оглядывая дома.

Чувствовалось, что ему здесь не нравится. Слишком сыто живут люди. Разительное отличие от подобных деревень в Вестлавте или в Боркиче. В тяжелом труде людям помогают машины, хозяйство процветает, в то время как у него на родине люди все больше перебиваются от нищеты до бедности, мало кто живет в достатке. Вот Шустрик и задавался вопросом, почему одним все, а другим ничего. Главный вопрос всех революций, в поисках ответа на который обыкновенно проливается много крови.

И Одинцов понимал его. Самого терзали эти вопросы.

Хакус остановился возле двухэтажного дома, окрашенного в желтый цвет. Чувствовалось, что за домом следить некому, краска потрескалась от старости, забор покосился, калитка скрипит и зияет дырами в металлической сетке. Серега заметил, что в деревне часто применялись металлические изделия — решетки, сетки, столбы. В Вестлавте с железом проблем не было, но оно дорогое, крестьяне не могут себе позволить просто выставить его на улицу, сделать из него забор или калитку.

Друзья спешились и направились вслед за Хакусом, который уверенно шагал по дорожке из красного кирпичного скола к дому. Поднявшись на крыльцо, Механик постучался, не дождался ответа, обернулся к спутникам, словно искал у них поддержки, и постучал снова. Никто не ответил. Ни звука изнутри дома.

— Если вы к тетке Гайре, то зря стараетесь, — раздался надсадный скрипучий голос.

Хакус обернулся и увидел старика, опирающегося на палку, стоящего возле коровника.

— Дядюшка Опур, рад тебя видеть. Поклон твоим сединам, а что случилось с тетушкой Гайрой? — вежливо осведомился Механик, стараясь добавить в голос как можно больше меда.

— Умерла она, болезная. В последнее время совсем плоха стала. Так это мы ее на завод к дохтуру возили, так и он ничего не смог поделать. Говорит, опухоль у нее какая-то, неабберабельная… в общем, вырезать ее нельзя. Совсем. Мы так ей ничего не сказали. А она через две недели умерла, мучилась сильно перед смертью.

Старик Опур дохромал до крыльца, поднялся на него, отстранил в сторону Хакуса и открыл дверь.

— Прими мои соболезнования, — сказал искренне Механик.

— Спасибо. Спасибо. А ты чего пришел-то, на постой, что ли, встать надо. Отдохнуть с дороги? — спросил старик, напряженно вглядываясь подслеповатыми глазами в лицо Хакуса.

— Правильно говоришь, Опур.

— Ну так можешь остановиться. Я пока за домом приглядываю. Скоро с Завода приедут внуки Гайры, они должны решить, что с домом делать. Может, продадут. А пока я тут хозяйничаю. Так что оставайтесь. Цена прежняя. Если устраивает, то заходите. Если нет, то проваливайте. Ищите, где дешевле, — проворчал старик.

— Все нас устраивает. Не переживай, Опур. Мы остаемся, — поспешно согласился Хакус.

Друзья вошли в дом вслед за Механиком. Миновав длинный темный коридор, они оказались в небольшом тамбуре, за которым открылась большая комната, по центру которой стояла печь. Несмотря на то что последнее время здесь коротала свой век одинокая старушка, даже здесь чувствовалась ощутимая разница между бытом простой деревни в Вестлавте и Железных землях. По углам висели массивные картинные рамы, в которых под стеклом находились семейные фотографии. Серегу они не удивили, доводилось и раньше видеть, а вот его спутники заинтересовались. С любопытством они разбрелись по комнате, осматривая фотогалерею.

— Если там… это… кушать хотите, то продукты я вам, так и быть, продам, но готовить сами будете… мне уже не справиться… — проскрипел старик.

Хакус кивнул.

Опур постоял, раскачиваясь, словно осинка под легким ветерком, и ткнул суковатой палкой в дальний угол под большой картинной рамой с фотографиями. Там стояло уютное кресло, застеленное шкурами и шерстяными платками.

— Вот там она и померла, болезная. Хотела посмотреть в окно в последний раз. Я ей помог. А она села, поглядела на дорогу и все…

Старик больше не сказал ни слова, постоял с минуту и вышел из комнаты, постукивая палкой по деревянному полу.

Хакус тоже направился на выход, но был остановлен резким окриком Джеро:

— Ты куда?

— Схожу за продуктами. Есть хочется. Давно же ни крошки хлеба во рту не было.

— Я с тобой. Помогу донести, — сказал Джеро тоном, не терпящим возражений.

Утром они встали засветло. Механик оставил на столе деньги для старика Опура, поклонился четырем стенам, словно навсегда с родиной прощался, и вышел на свежий прохладный воздух, конвоируемый Джеро. Он от него ни на шаг не отставал, словно боялся измены. И хотя Хакус помог им в битве с котейросами, недоверие сотника было понятно. Лучше перестраховаться, чем обнаружить в спине кинжал.

Волчий отряд поднялся в седла и взял курс на север. Стараясь не шуметь, они покинули деревню, приютившую их, и, только выехав за околицу, добавили скорости.

Без малого десять часов непрерывной скачки — дикое испытание. Серега валился из седла от усталости, но не разрешил делать привал. До Завода осталось рукой подать, он не хотел нигде задерживаться. Когда цель столь близка, любая задержка — пиликанье ржавой пилой по нервам.

Стемнело, на небе показалась большая полная луна, покрытая язвами темных пятен, и неожиданно между небом и землей протянулась сверкающая стальная нить. На глазах она разбухла, превращаясь в канат, и от земли вверх устремилась вытянутая каплеобразная капсула, усыпанная огнями, словно брильянтами яйца Фаберже.

От неожиданности увиденного Серега притормозил и раскрыл рот, наблюдая за взлетом неопознанного объекта, скользящего по канату к Луне. Такого явления ему еще не доводилось видеть, как оказалось, и его спутники не были готовы к этому.

Движение остановилось, они стояли и наблюдали за взлетом капсулы, не в силах оторвать глаз.

— Что это? — первым спросил Лех Шустрик.

Он не рассчитывал на ответ, но все-таки его получил.

— Орбитальный лифт. Так кажется называется, — сказал задумчиво Хакус. — На нем грузы поднимают и людей в колонию наверху.

— Что? Что? — не разобрал Шустрик.

— Лифт это. На Луне магики колонию построили, вот и возят провизию да смену туда-обратно, — разжевал Серега.

Тут было о чем задуматься. Если магики в своем развитии дошли до освоения Луны, то как средневековый мир Вестлавта и сопредельных государств сможет воевать с ними. Наличие таких технологий, как орбитальный лифт, подразумевает высокотехнологичное оружие. А что если у них там на колонии-спутнике рассредоточены лазерные пушки, которые в случае восстания выжгут весь Срединный мир к черту, чтобы просто не загружать голову лишними вопросами.

— А что там в колонии? Чем люди занимаются? Зачем она вам? — спросил Серега.

Хакус только руками развел.

— Кто его знает. Я всего лишь Механик, слежу за исправностью пропускных ворот на границе да ловлю нарушителей, если такие наблюдаются. Мне не положено знать, даже задумываться над тем, что там происходит среди магиков и ихоров.

— Кто такие эти ихоры? — зацепился за незнакомое слово Серега.

— Ихоры, старшие над магиками. Господа, — попытался объяснить Хакус, да только рукой махнул. — Сами увидите, если, конечно, доживете до этого момента.

Больше Одинцов ничего у него не спрашивал.

Они продолжили путь. Спустя четверть часа они выехали на опушку леса, за которой начинался пологий спуск в долину, на дне которой возвышалось странное строение. Железный замок, похожий на колонию грибов, вольготно расположившихся на трухлявом лесном пне. Куполообразные, перетекающие друг в друга крыши, сотни труб, исторгающих дымы разного цвета и насыщенности, черные от копоти внешние стены с зарешеченными редкими окнами за высоким, тянущимся по кругу на несколько километров бетонным забором. Время от времени по вершине стены пробегала красная молния и исчезала за поворотом, чтобы сделать круг и вернуться на прежнее место. Вероятно, молния это какая-то сторожевая программа, следящая за целостностью периметра. Страшно было подумать, что произойдет в случае его несанкционированного нарушения.