Тени

Но война пока была невыгодна и Нардоку. Он еще не оправился после многолетнего противостояния с Дарионией — крошечной горной страной, которая неожиданно долго сопротивлялась захвату. В каменном лабиринте непроходимых скал имперские маги гибли сотнями под будто бы случайными обвалами. Счет потерь среди тренированных, хорошо обученных воинов шел в свою очередь на тысячи и тысячи. Дарионийцы умело избегали открытых крупных столкновений, ведя успешную партизанскую войну против чужаков. Когда казалось, что очередной отряд загнали в западню — он бесследно растворялся среди неприступных расщелин, куда имперцы боялись следовать за противниками, памятуя о многочисленных ловушках этих мест.

Нардок был похож на огромного неповоротливого зверя, которого болезненные укусы мелких насекомых доводят до исступления. В конце концов империя, наверное, впервые за всю историю своего существования отступила и сейчас зализывала раны, с вожделением поглядывая на мягкое и почти не защищенное подбрюшие своего другого соседа — Дахара.

Именно в этот момент во дворец короля явились переговорщики под предводительством старшего сына императора Мириота Третьего. Сам правитель уже фактически отошел от дел, сраженный тяжким недугом — слепой лихорадкой, которая медленно убивает разум человека. Говорили, что он уже не узнавал даже детей и жену, и передача короны наследнику была почти решенным делом ближайшего будущего.

Дворец к торжественному приему опустел. Харий сослал Ханну с шумной оравой непослушных детей в столицу. Вместе с королевой от двора удалились и ее многочисленные фрейлины, воспитатели и прислуга. Только наказанную Шанаю оставили в покое. Король все еще злился на непутевую дочь и подумал, что та сочтет поездку в Валион развлечением, которого пока не заслужила. По крайней мере именно так он объяснил свое решение советнику. Однако Олаф был уверен, что истинная причина кроется совсем в другом. В действительности Харий не желал отдавать дочь под пусть краткий, но присмотр Ханны, откровенно недолюбливающей падчерицу. И, по всей видимости, у него были определенные причины для подобных опасений.

Так или иначе, но в момент прибытия делегации Шаная сидела на подоконнике своей комнаты, широко распахнув ставни и любуясь безоблачным синим небом. Внизу под ней темный хвойный лес шептался о чем-то загадочном, нестерпимой лазурью блестела чешуя глубокой и спокойной реки, в излучине которой стоял дворец.

Принцесса скучала. Ее обучение уже считалось законченным. Она выучила грамоту, счет и правила этикета, остальные науки девочкам в ее возрасте не полагались, а занятия бальными танцами начинались только в следующем году.

За время своего вынужденного заключения Шаная успела перечитать все книги, дозволенные в ее возрасте, и сейчас целыми днями была вынуждена бездельничать, изредка болтая с воспитательницей, которая, увы, при всем желании не могла ответить на ее многочисленные вопросы. Нинель искренне любила свою подопечную, но из-за возраста больше предпочитала дремать или вязать бесчисленные шали. Ее не интересовало, почему зимой холодно и идет снег, а летом жарко, почему птицы умеют летать, а люди нет, не говоря уж о других нескончаемых «почему».

С самого утра во дворце царило непривычное оживление. Слуги заполошно метались по коридорам, наводя последний лоск перед визитом долгожданных гостей. Церемонию приветствия планировали провести в просторном внутреннем дворе. Накануне там воздвигли алтари благодарения богам. Три жертвенника высились, дожидаясь, когда запылают праздничные огни, пожирая вязанки дров и щедрые дары небесам. Самый высокий, усыпанный лепестками белоснежных роз, — для Пресветлой богини, которая в муках создала этот мир. Чуть ниже, алый от свежей крови забитого скота, — алтарь ее мужа, жестокого в своем гневе бога бурь и войны, разрушений и горя человеческого. И опутанный гирляндами черных лилий жертвенник их дочери Смерти. Последнего ответа на все вопросы, утешения и покоя, неизбежности бытия.

Приготовления слуг не могли оставить безучастной Шанаю. Она с утра начала досаждать вопросами воспитательнице, но Нинель лишь отмахивалась, в свою очередь с интересом глазея сверху на суету слуг и стражников.

Ближе к полудню на шпиле дворца взметнулся государственный флаг Дахара. Черно-белый стяг громко захлопал под резкими порывами ветра, пытаясь сорваться с древка.

Шаная уже изнемогала от любопытства. Нинель заснула после обеда над своим вязанием, поэтому никто не мог отогнать девочку от окна. Она видела, как неожиданно личная охрана ее отца, которая отличалась от остальной стражи темно-зеленым цветом камзолов, выстроилась в две ровные шеренги около ворот, как с пронзительным скрипом створки разошлись в разные стороны, пропуская во двор чужаков.

Харий предполагал, что визитеров будет больше, но он ошибся. Наследный принц враждебной империи предпочел приехать в сопровождении лишь трех воинов, будто смеясь над придворным этикетом и опасностью навсегда остаться в этих землях. Что может быть проще? Один приказ короля — и сомкнутся ряды его верных людей, воздух зазвенит от мечей, покидающих ножны. Никакой, даже самый опытный фехтовальщик не справится против такого количества противников. Да, у принца есть младший брат, но пройдет не один год, прежде чем он осмелится на месть. Слишком много проблем навалится на него в одночасье, чтобы идти войной на вероломного соседа. Дахар получит необходимую передышку, чтобы превратить острова в единый неприступный бастион.

Советник Олаф встревоженно посмотрел на короля. Как бы тот не сделал глупость, клюнув на элементарную наживку. Наверняка это ловушка, и у принца в рукаве спрятан не один козырь. Иначе как объяснить вопиющую глупость и безрассудство?

— Он плюет мне в лицо, — чуть слышно прошептал Харий. — Показывает, что не боится меня, раз рискнул явиться сюда почти без охраны. Быть может, стоит наказать его?

— Ваше величество, — зашептал Олаф, — полноте. Вы покроете свое имя несмываемым позором, если пойдете на такое. Во все времена белый флаг переговоров означал, что парламентеры находятся под защитой Пресветлой богини. Не стоит гневить небеса.

Принц тем временем, словно не подозревая, что его жизнь висит на волоске, спешился и кинул поводья ближайшему слуге. Последовали примеру господина и его спутники. И уже через секунду он стоял напротив короля, вопреки заведенным правилам не преклонив колено, но ограничившись вежливым кивком, будто приветствуя ровню.

Шаная обмерла за занавеской. Она не знала, кто именно пожаловал с визитом во дворец, но внешность незнакомца ее заворожила. Высокий, худощавый, но жилистый, темноволосый и черноглазый. Одежда непривычно строгого и скромного покроя, лишь перевязь с оружием украшена неброской серебряной вязью, складывающейся в слова незнакомого языка.

— Ваше величество. — Принц Кирион выпрямился, привычно сжав пальцы на рукояти клинка, будто готовясь к неожиданному нападению. — Благодарю вас за приглашение. Надеюсь, в стенах вашего гостеприимного жилища мы без проблем найдем общий язык.

Король нахмурился, уловив в последней фразе откровенную насмешку. Еще раз с сомнением взглянул на шеренгу своих воинов, но через миг отбросил недостойные мысли.

— Ваше высочество. — Харий поспешил спуститься с возвышения, на котором ожидал гостей, подошел к принцу и тепло обнял его, демонстрируя притворную радость от встречи. — Вы себе представить не можете, как я счастлив, что вы откликнулись на мой призыв. Окажите мне честь, принесите вместе со мной жертву богам, чтобы они благословили наше начинание.

— С величайшим удовольствием, — ответил тот, снимая черные перчатки для верховой езды.

Их разговор гулким эхом разносился по каменному колодцу двора, поэтому Шаная не пропустила ни слова. Она подалась вперед, жадно наблюдая за каждым движением незнакомца. Его глубокий бархатный голос с певучим мелодичным акцентом завораживал. Хотелось слушать его вечность.

Принц внезапно ощутил укол беспокойства. Незаметно огляделся, пытаясь избавиться от ощущения, будто за ним наблюдают, но не заметил ничего подозрительного. Его рука дернулась к шее, на которой висел крупный синий кристалл в серебряной оправе.