Магиер Лебиус

Озарение было ярким, внезапным. Как вспышка. Магическая вспышка. Магия! Чернокнижие! Колдовство! Вот оно что! Вот что тут замешано!

Так, значит, все, что болтают о зловещем властителе Верхней Марки, – правда?!

Будто подслушав мысли Дипольда, маленький возница перестал бормотать себе под нос, что-то вы крикнул гортанным, каркающим каким-то голосом. Что-то громкое, но невнятное. А после – отчетливо, ясно, требовательно:

– Восстань!

И значит, этот, в капюшоне и балахоне, тщательно прячущий свое лицо, не возница вовсе, a какой-нибудь маркграфовский чародей. Быть может, сам прагсбургский магиер Лебиус Марагалиус, нашедший приют и покровительство в Оберландмарке?!..

А из-под опущенного капюшона – снова. Гром ко. Зычно. Властно:

– Восстань!

И значит, сейчас то, что неподвижно лежит в повозке…

И в третий раз. Еще громче:

– Вос-стань!

…восстанет?!

Время и мысли остановились.

И пфальцграф Дипольд Славный, и прочие остландские рыцари, и бургграф Рудольф Нидербургский, и его приближенные, и вся городская стража, даже сам Альфред Чернокнижник со своими воинами завороженно следили, как…

Груда металла в повозке вдруг шевельнулась.

Лязгнула. Звякнула…

Безжизненные доспехи переставали быть таковыми. Оберландский железный истукан обретал подвижность.

На дне повозки прогнулись и затрещали от смещения центра тяжести крепкие дубовые доски. Дернулись разомкнутые цепи, удерживавшие в пути чудовищный груз. Жалобно скрипнули прочные оси и колеса с широченными ободами.

Испуганно зафыркали, заоглядывались кони из упряжки.

А Дипольд все смотрел. Смотрел вместе со всеми. Как…

Над повозкой поднялась, сжала и разжала пальцы шипастая стальная рука. Рукавица… Левая. Затем рука опустилась. Нащупала булаву. Правая же рука оживающего монстра уже сжимала рукоять меча.

Теперь над повозкой поднимались голова и корпус. Шлем и кираса. Сочленения лат двигались легко, почти без скрежета. «Вероятно, из-за хорошей смазки», – отстраненно подумал Дипольд. И вообще, надо сказать, для своих размеров и массы ЭТО (Дипольд еще не определился, как следует называть такое!) двигалось довольно быстро.

Р-р-раз! И поднятая черным магиерским искусством гора металла уже не лежит, а восседает на прочной шестиколесной платформе.

Дв-в-ва! И с повозки опускается… ступает на землю стальной сапог. Один.

Тр-р-ри! И за первым сапогом – второй. Дипольд отметил, что шпор на стальных пятках нет. Еще бы! Никакой лошадиный хребет не выдержит такую громаду.

Четыр-р-ре! И рыцарь-защитник Альфреда Чернокнижника уже стоит на ногах. Во весь рост. А сам оберландский маркграф глухо смеется под опущенным забралом. Да, Альфред должен быть доволен произведенным эффектом.

ГЛАВА 10

Скованный воедино упрятанным под латами невидимым и неведомым внутренним каркасом, скрепленный и стянутый железными болтами, стальной монстр, в которого неведомые заклинания и тройной призыв опытного магиера вдохнули жизнь, осмотрелся, разворачиваясь всем корпусом. Вправо, влево… Затем обратил темную смотровую щель на ристалище. И на остландских рыцарей.

За спиной великана прятался его родитель. Сейчас, подле металлического гиганта, низкорослый и худосочный возница-колдун казался пигмеем в капюшоне.

«Лебиус! – отчетливо понял вдруг Дипольд. – Все-таки это Лебиус Марагалиус!»

Ибо лишь проклятый прагсбургский магиер способен создать такое. Посредством черных искусств Лебиус однажды уже сотворил из красной глины человекоподобное существо. Детище магиера, именуемое големом, взбесилось и разнесло половину Прагсбурга.

Только тот был глиняный, а это…

– Голем! Творение Лебиуса! – взахлеб кричали вокруг. Рыцари, оруженосцы, солдаты, герольды… Многие уже догадались. Правильно догадались. Бургграф Рудольф Нидербургский стоял неподвижно с лицом белее льняного полотна. Прекрасная Герда и вовсе упала без чувств.

…а это…

– Голем! Стальной голем!

Да, именно стальной голем стоял у входа на ристалище! Что ж, если Лебиус вылепил одного голема из глины, отчего бы другого ему не выковать из железа и стали? И вот этого-то другого Альфред Чернокнижник выставлял сегодня на поединок.

Теперь было понятно, почему змеиный граф ведет себя так нагло и смело. Уповает, надеется Чернокнижник на своего стального рыцаря-защитника. Ну-ну…

Пока люди вокруг кричали и безумствовали, Дипольд Славный внимательно рассматривал невиданного противника. А поднявшийся монстр уже сделал первый шаг.

И второй.

И третий.

Стальная тварь вступала на ристалище… Глубокие следы наглядно свидетельствовали о немалом весе идущего, однако передвигался голем-рыцарь весьма и весьма ловко.

Наступал оберландский поединщик молча, но отнюдь не беззвучно. Каждый шаг, впечатывавшийся во взрыхленную копытами землю, отдавался глухим грохотом и металлическим позвякиванием. Боевой конь в галопе, с вооруженным всадником на спине не производит столько шума.

Ноги голема, закованные в броню, поднимались и опускались, как у обычного человека.

Шаг, другой…

Громыхание.

Лязг.

Звон.

Боум-ш-джз-з-зь! Боум-ш-джз-з-зь!

В одной руке – чудовищных размеров меч, в другой – огромная булава. Шел стальной голем неторопливо. А куда ему сейчас торопиться?

Еще шаг, и еще…

Боум-ш-джз-з-зь! Боум-ш-джз-з-зь!

Дипольду казалось, будто от тяжелой поступи чудовища вздрагивает сама земля. Вероятно, то же самое чуял и верный конь пфальцграфа. Лучший, бесстрашнейший из жеребцов Дипольда попятился перед надвигающейся махиной.

Удар шпор, рывок строгого, рвущего лошадиную пасть повода. И попятившийся было конь смирился, чуя крепкую руку хозяина. Покорился. Как уже неоднократно смирялся и покорялся, бросаясь по воле Дипольда и на ристалищного соперника, и в самую гущу кровавой битвы.

А сегодня, похоже, ристалище и станет кровавым полем боя. Голем приближается. Меч – поднят. Булава – занесена. Первым на его пути будет пфальцграф Дипольд Гейнский по прозвищу Славный.

Дипольд все же отъехал назад – к ошеломленным, спешно отступающим на противоположный край ристалища остландским рыцарям. Но для того лишь отъехал, чтобы хватило место для хорошего разгона.

Для хорошего удара.

Пфальцграф остановился.

Снова развернулся лицом к жуткой махине.

Все! Больше назад – ни шагу. Будь стальной голем наполнен изнутри самой зловещей, самой черной магией по смотровую щель, Дипольд Славный все равно не покажет тыла.

Сзади, за спиной, останавливались, приходили в себя и готовились к бою остландцы. А Дипольд был уже… Готов…

Готов?

Конечно, он только храбрился. Конечно, всего лишь подбадривал себя и гнал прочь гнетущий, постыдный страх. Но в том-то ведь все и дело! Кто-то способен совладать со своим страхом, а кто-то нет.

Дипольд Славный был из тех, кто способен. Он умел растворять подступающий страх в безумстве боя. Он знал: это возможно. Вполне. Всегда. Даже сейчас. Даже с таким противником. Нужно только начать. Схватку начать! И желательно поскорее. Пока не поздно. Пока страх не разросся, не стал сильнее, неодолимее.

Пфальцграф еще раз глянул вперед, осматривая, оценивая противника с ног до головы. Именно как обычного противника. Как очередного вышедшего на ристалище поединщика.

Да уж, обычного…

Да уж, очередного…

Даже стоя на земле, оберландский великан был не намного ниже конного рыцаря. Так что основное преимущество всадника практически сходило на нет. А по массе голем, пожалуй, и превосходил лошадь и человека в тяжелой турнирной броне.

При всем при этом шипастые доспехи имели лишь одно более-менее уязвимое место – смотровую щель. Должны же там, под толстым, расчерченным неведомыми письменами, горшкообразным шлемом, находиться… ну, не глаза, так что-либо их заменяющее. Иначе зачем, иначе для чего вообще нужна эта единственная прорезь в сплошной броне?