Седой капитан

За окном мелькнули огни. Какая‑то станция, и немаленькая, если учесть количество огней. Но поезд не остановился и здесь. Прогрохотали стрелки, небольшой мост блеснул освещенным железным плетением ферм – и снова темнота… глубокая тьма, как во всей этой забитой, захваченной фалангистами и жандармами стране…

Толстый ибериец, успокоившись, дремал в углу. Худощавый человек, казалось, спал. Однако нет: Алесь заметил, что тот, как и раньше, украдкой поглядывает в его сторону. Ну и пусть себе! Алесь давно ужу понял, что это – детектив, тайный агент полиции, приставленный к нему. Даже чисто работать не умеет, такого сразу распознаешь. Да и вообще, зря он следит: трое суток, о которых предупреждал чиновник жандармерии, еще не прошли, детективу не к чему придраться…

Юноша встал, оперся о подоконник, коснулся лбом стекла. За окном глухая ночь, ничего не видно. А поезд мчится, непрерывно мчится дальше и дальше…

И вдруг Алесь почувствовал, как что‑то с силой толкнуло его в сторону. Сигнальный фонарик за окном прыгнул вниз, потом вверх. Страшный грохот, скрежет металла оборвал размеренный стук колес. Звякнуло и вылетело оконное стекло. Алесь не успел ничего понять, невероятная, непреодолимая сила толкнула его снова к окну. Казалось, кто‑то выбрасывает юношу из вагона. Еще один сильный толчок… испуганный вскрик усатого иберийца – это было последнее, что отчетливо расслышал Алесь.

Потом все смешалось. Что‑то ударило Алеся по голове, острая боль пронзила его руку. В лицо ударила мокрая душистая трава… Откуда трава? Еще удар, и снова грохот, отчаянные крики, сухой треск, будто ломаются доски, звонкий скрежет железа, и еще крики, болезненные стоны… Откуда‑то выскочил язык яркого пламени, где‑то, кажется, прогремел взрыв… Все это промелькнуло одно за другим в сознании юноши… Или это было не сознание, а сумасшедший, кошмарный бред?..

Алесь катился вниз по насыпи, ничего не понимая, уже почти ничего не чувствуя. Высокая мягкая трава под насыпью покорно приняла его безжизненное тело. А над ним все еще звучал страшный грохот и скрежет, с которым переворачивались вагоны скорого поезда скатывались, кувыркаясь, с насыпи, к счастью, с другой стороны.

Потом стало тихо, удивительно тихо после того, что произошло. Только время от времени доносились чьи‑то стоны и возбужденные возгласы с той стороны насыпи.

Шли минуты. Вдруг сверху, с насыпи, быстро скатилась вниз чья‑то темная фигура. Она остановилась возле юноши. Яркий луч электрического фонарика забегал вокруг пронизывая темноту. Он что‑то словно искал. Вот этот луч коснулся неподвижного тела Алеся, скрытого в густой траве, и остановился, будто зацепившись за него. Темная фигура осторожно подкралась к юноше. Фонарик осветил лицо с закрытыми глазами, кровь на порезанном стеклом лбу. Человек, который подошел, довольно хмыкнул.

Если бы здесь был посторонний наблюдатель, он бы с удивлением заметил, как этот человек в широком пальто встав на колени и руками ловко ощупал тело Алеся. Потом он вынул из кармана юноши маленький бумажник и внимательно просмотрел все, подсвечивая себе фонариком. Задержав взгляд на какой‑то листочек, человек в широком пальто вновь довольно хмыкнул, положил листик обратно в бумажник, а сам бумажник – себе в карман. Видимо, это и было то, что он искал, после этого человек неторопливо плотно завернулся в свое широкое пальто и сел около Алеся, погасив фонарик. И как будто задремал.

Так прошло несколько минут. Две фигуры под насыпью оставались неподвижными. К Алесю не возвращалось сознание, человек, который сидел возле него, словно спал. Но так ли это было на самом деле?

Пожалуй, нет. Потому что вдруг темная фигура в широком пальто резко поднялась. На шоссе, которое проходило вдоль железной дороги, то приближаясь к насыпи, то отдаляясь от нее, показались ослепляющие фары автомобиля. Машина явно приближалась сюда. Яркий свет фар выхватил из мрака высокую фигуру худощавого мужчины, которая четко выделяя на темном фоне насыпи. Мужчина уверенным движением поднял руку. В ней вспыхнул фонарик. Он качнулся вверх–вниз, вверх–вниз. Мужчина требовал остановить машину.

В темноте не было видно корпуса автомобиля, казалось, что из густого мрака надвигаются только яркие фары. Но вот зашуршали мягкие шины. Автомобиль затормозил. Мужчина возле шоссе ждал с поднятой рукой.

Из машины вышли двое. Они направились к тому, кто подавал им такие выразительные сигналы. Один из них, высокий и грузный, в синем комбинезоне механика, подошел ближе. Второй, ростом поменьше, в кожаной куртке, которая блестела в свете фар, остановился чуть позади.

— Что случилось? – Спросил механик, пристально вглядываясь в костлявое нахмуренное лицо мужчины в широком пальто.

— Железнодорожная катастрофа, – коротко ответил тот. – Ранило человека, видите? Вы возьмете его и меня в машину и отвезете в ближайшую жандармерию. Немедленно!

Мужчина в широком пальто говорил тоном неоспоримого приказа. Механик еще раз внимательно посмотрел на него, потом оглянулся на того, что стоял чуть поодаль, а теперь медленно приближался, держа руки в карманах кожаной куртки.

— Почему же в жандармерию? – Мягко вмешался он. – Ведь в таких случаях человека отвозят в больницу.

— Потому, что я так говорю, – отрубил человек в широком пальто. – И советую не тратить время на лишние разговоры!

Он раздраженно отбросил борт пальто и показал значок агента полиции на лацкане своего пиджака.

— Теперь понимаете? Ну, скорей!

Механик все еще ​​смотрел на своего спутника. Тот спокойно подошел к телу юноши, наклонился. Пиджак Алеся расстегнулся. На джемпере в лучах фар блестел маленький комсомольский значок, его юноша старательно хранил в плену, пряча от жандармов, и теперь надел, отправляясь на Родину.

Агент полиции нетерпеливо крикнул:

— Я говорю – скорей! Вы что, не знаете, как надо выполнять распоряжение полиции?

Мужчина в кожаной куртке, словно не слыша его, взмахом руки подозвал к себе механика.

— Валенто, это раненый комсомолец, – шепотом сказал он. – Удивительно, как он здесь оказался… Мы возьмем его, но одного. Успокойте этого агента. Не надо шума.

— Есть! – Охотно отозвался механик. Он повернулся, подошел к агенту полиции и вежливо поклонился:

— Позвольте, милостивый государь, провести вас к машине. Мой товарищ заберет раненого преступника. Простите, все это вышло так неожиданно… мы к вашим услугам… Прошу!

Агент кивнул: такой тон ответа был значительно привычнее для него. Он сделал шаг к ярким фарам автомобиля и, не останавливаясь, уже спокойнее бросил:

— Так будет лучше. А иначе …

Его фраза осталась неоконченной. Тяжелый крепкий кулак механика, как кузнечный молот, опустился на его голову. Не издав не единого звука агент пошатнулся и упал на землю.

Механик насмешливо посмотрел на него, подождал несколько секунд.

Агент не шевелился.

Тогда механик повернулся и подошел к своему спутнику, который спокойно ждал. Они вдвоем подняли безжизненное тело юноши и понесли его в машину. Через несколько секунд автомобиль, все еще невидимый в густой темноте, плавно тронулся. Он объехал тело агента полиции, которое лежало в пыли на краю шоссе, и так же плавно начал набирать скорость.

И снова под насыпью стало темно. Только наверху бегали люди с фонарями в руках и доносились крики и стоны раненых.

2. Блестящее начало парада

Как и сообщалось в газетах, входить в центральную часть столицы с самого рассвета было запрещено для всех, кто не имел специального пропуска. Полицейские патрули перекрыли все улицы и переулки, которые вели к Авеню–дель–Прадо, к улице Алькалы и площадям Кастелара и Кановас. Что касается парка Эль–Ретиро, то он был закрыт для обычной публики еще со вчерашнего дня.

И это никого не удивляло, потому что иберийцы давно уже привыкли к жестокому произволу фалангистского правительства, которое, боясь народа, отгораживалось от него рядами вышколенных, откормленных полицейских и жандармов. А на сегодня был назначен большой военный парад, его принимал сам каудильо, генерал Фернандес в окружении всей своей свиты. Вот почему главная магистраль, вдоль которой должны были проходить части, Авеню–дель–Прадо охранялась еще тщательней, чем обычно. Здесь были расставлены самые преданные жандармы и агенты полиции. Вдоль мостовой, отделяя ее плотной живой стеной от широких тротуаров, стояли цепи фалангистов в черных рубашках с золотыми нашивками. А дальше на север, ближе к площади Кастелара, охранников было еще больше: там, на балконе большого дома, расположились напыщенные, украшенные целой россыпью орденов генералы, и среди них – сам каудильо Фернандес, полновластный диктатор угнетенной страны.