Страница 13 из 30
– Если не считать способа перехода линии фронта, то как раз тот.
– Ну, переход, он всегда… чреват. Что ж, товарищи, задача ясна? Следить за эсэсовцами!
Теперь ответил Матюхин:
– Так точно. Ясна.
– Вы, младший лейтенант, и вы, – командарм указал на Грудинина, – останьтесь. Остальные свободны.
Сутоцкий с Шарафутдиновым вышли, а командарм обратился к Матюхину:
– Дело в том, товарищ младший лейтенант, что советские ученые преподнесли нам интересное изобретение – насадки на винтовки, которые позволяют стрелять бесшумно. Точнее, почти бесшумно. Правда, дальнобойность винтовки несколько снижается, но она у нее такая, что это, думается, не повредит. Дали несколько таких насадок и нам. И если мы их вручим вам, можем ли мы быть уверенными, что они не попадут к противнику?
– Сделаем все возможное… Но… надо посмотреть…
– Посмотрите и попробуйте. Но помните: до выполнения основной задачи применять насадку только в крайнем случае. Если насадки покажет себя хорошо, можете поднимать у фашистов панику. Отводить душу и увеличивать счет. Но пока не выполните основного задания, будьте очень осторожны. Сейчас я дам вам машину, поедете на оружейный склад, получите насадки, опробуете их, ознакомитесь с инструкцией – и ни пуха вам, ни пера.
– К черту! – очень серьезно сказал Грудинин, и никто не улыбнулся.
Они собрались вместе перед вечером. Матюхин и Грудинин устали после испытаний насадки: чем-то похожая на ребристый дульный тормоз, она гасила звук выстрела, оставался только глухой хлопок, и это им понравилось, но в то же время их придавила ответственность за судьбу этих самых насадок. Сутоцкий и Шарафутдинов были раздражены неожиданно свалившимися хлопотами – они получали ракетницы с запасом ракет, продукты и боеприпасы, – а главное, неизвестностью.
Вероятно, поэтому встреча получилась не слишком доброй, и ощущение спешки, недоделанности усилилось. Матюхин почти сейчас же ушел к Петрову получать новые инструкции, а разведчики остались разбирать имущество.
– Тебя зачем вызывали? – хмуро и, пожалуй, ревниво спросил Сутоцкий у Грудинина.
– Тебе честно или соврать?
– А чего ж ты сразу на «ты». Я ведь все-таки старшина.
– Так ведь и я рядовой. И тебя постарше.
Сутоцкий долго смотрел в маленькие острые глазки Грудинина.
– Ладно. Говори правду.
– А правда в том, что правду сказать не имею права. Придет время, скажу и расскажу, как от такого молчания мне погано.
Сутоцкий опять посмотрел на Грудинина, усмехнулся и отвернулся к Шарафутдинову.
– Вот так вот, Гафур… Мы с тобой уже перешли во второй сорт. Что ж… приказ есть приказ. Поработаем с тобой в прикрытии. В группе обеспечения, так сказать.
Матюхин застал их, хмурых и разобщенных, за банкой тушенки. Сутоцкий подвинулся и кивнул:
– Садись. Лишняя оказалась.
– Рассиживаться некогда, сейчас на передовую. Слушай задачу. Выдвинемся в сумерках на фланге нашей дивизии. Действовать парами. Сутоцкий в паре с Шарафутдиновым. Естественно, старшина старший. Двигаться вначале уступом влево, впереди Сутоцкий. Потом, когда пойдем в тыл, – в затылок. – Матюхин развернул карту. – Сигналы уточнены. В двадцать четыре и в три часа по две ракеты. Если эсэсовцы на месте – через день. Вначале зеленую, потом – красную. Если они начнут движение на погрузку – каждый день: вначале красную, потом зеленую. Понятно? Наоборот! Если что-либо не удастся – пробиваться к партизанам. Они предупреждены. Вот сюда, – Матюхин показал место на карте. – Может случиться, что сидеть придется долго и не хватит боеприпасов или продуктов, а может, ракеты потеряем или они отсыреют – все может быть. Связь и снабжение опять-таки через партизан. Но лучше всего к ним не подаваться – далеко. Ну, что еще?.. Пожалуй, все. Предупреждаю о главном: в тылу прежде всего охранять Грудинина. Если что случится со мной – старший Сутоцкий. Если с ним – Грудинин. При всех случаях задачу выполнять. Хоть в одиночку. Вот теперь все. Проверим часы и компас.
Потом уложили имущество в вещмешки. Они получились громоздкими. Часть сухарей выбросили, но оставили все сало и сахар. А две банки тушенки уложили так, чтобы при нужде сразу же выбросить. Ножи сняли с поясов и приспособили за голенища. Попрыгали, проверяя пригонку снаряжения: не бренчит ли что. Поклацали автоматами. Все вроде было в порядке.
В сумерках на машине их доставили прямо в полк, а уж оттуда с провожатым добрались до переднего края и долго шли траншеями за полковым офицером разведки. Матюхин его не знал, а Сутоцкий уже имел с ним дело и потому быстро установил контакт.
– Фрицы помалкивают, – сказал офицер, – но шумок и звон оружия засекали. А главное, артпристрелка была. Остальное услышите сами.
Они остановились там, где склон высотки, закругляясь, полого спускался к лощине. Тут их ждали саперы. Прошли в дзот и объяснили обстановку.
Оказывается, минное поле находилось как раз перед дзотом.
– Влево, во-он до тех кусточков. Там проход. И в проволоке проход, хоть она и в два кола: нижние нити не закреплены – отведете, и можно пролезть.
– Обратно, что ли, пролазить? – недовольно спросил Сутоцкий.
– Ну да… На случай, если придется возвращаться. А сейчас мы вам свеженькие проходы сделаем. Вы пройдете, мы их закроем – потому и предупреждаем.
– А у немцев где минные поля?
– Противотанковые – перед всей лощиной. Но они вам не страшны. А вот уж за ними – противопехотные. Проходы метров в двадцати у них по скату. Как только начнется заварушка, следите за этим дзотом. Пулеметчики трассами покажут границу. Там и двигайтесь. Да и по фрицевским следам можно.
– А если они разобьют дзот прямой наводкой?
– Вот на тот случай и показываю: видите – во-он бугорок? Вот это граница прохода справа. Ну а слева сами догадаетесь Имейте в виду, мины у них здесь по всему переднему краю прыгающие, на двух растяжках. Значит, когда поползете, одной рукой все время шарьте. Как на проволочку нападете…
– Знаем, – буркнул Сутоцкий. – Как нашарим ту проволочку, так и в воздух.
– Зачем? Мы ведь так же ищем. – Столько наивного удивления прозвучало в вопросе сапера, что Матюхин только сейчас заметил, что сапер – совсем молодой паренек, лет девятнадцати. Осматривая его, Андрей увидел смятые офицерские погоны младший лейтенант.
И вдруг очень захотелось, чтобы сапер оказался пожилым обстоятельным. На такого больше надежды…
– Ну вот и все, – смущенно закончил младший лейтенант. – Вопросы будут?
– Укрытия на ничейной есть? – спросил Сутоцкий.
– Нет. Голо. Но бурьян высокий. Так что маскировка надежная. Еще есть вопросы?
Вопросов больше не было, и сапер сказал:
– Ну что ж… Выходите в траншею… Хотя лучше посидите здесь, покурите, а мы поползем.
И он вышел из дзота – хрупкий, маленький младший лейтенант.
Разведчики положили свои сидоры, закурили и присели прямо на пол. Притихшие пулеметчики, деликатно покашляв, подошли к амбразуре. Тот, что был пошире в плечах, перебрал ленту в коробке, проверил, как она заправлена. Высокий и худой пулеметчик приник к амбразуре, закрывая собой большую ее часть.
Над немецкой стороной постепенно мерк и отодвигался закат. Передовая просыпалась – амбразуру осветил желтовато-ядовитый свет далекой ракеты.
– Слышь, Андрей, пароль немецкий узнал? – спросил Сутоцкий.
– Нет. Старший у них убит, а эти не знают.
– Хуже…
Сутоцкий все время словно контролирует командира, отметил про себя Матюхин, и вдруг вспомнил, что выдвигаться на ничейку уступом через минное поле не удастся. Он хотел было изменить свой приказ, но решил, что он все-таки правилен: после минного поля двигаться придется уступом.
Они сидели молча. Грудинин стал скручивать новую цигарку, но Николай положил руку на кисет:
– Не нужно, старый, береги сердце.
Грудинин покорно спрятал кисет, поерзал и, прикрыв глаза, откинулся на прохладную стенку дзота.