Страница 33 из 47
Короче, ладно, взял я еду и, перейдя через дорогу, уселся в парке в тени своего любимого дерева. Вокруг гуляли люди, в основном, конечно, обалдуи со своими идиотскими подружками или дружками, но мне было хорошо. Трава была мокроватая, но мои всемогущие штаны с карманами не позволяли влаге просачиваться к моей заднице. Хвала штанам с карманами. Я откинулся назад и прислонился головой к дереву. Першение в горле уже неслабо давало о себе знать, с позволения сказать, уж если у меня в горле першит, то першит хорошенько. Простуда — это вселенское зло. Я все время болел ей в детстве. В моей школьной карте так и записали «хронически больное горло». Но пока я сидел под этим деревом, мне докучала не только боль в горле. Я пытался представить свои дальнейшие перспективы, в чем я не силен, ведь уже допредставлялся до того, что возненавидел Нью-Йорк, потом возненавидел Тинли-Парк, а теперь начинал ненавидеть Чикаго. Все люди в этих городах — довольно поганый народец, уверяю вас, до меня начала постепенно доходить мысль, что мне, возможно, никогда не найти места, не населенного поганым народцем. Эта мысль сворачивала мои бедные мозги в бараний рог, я стал испытывать ужасное разочарование и раздражение. У меня возникла стойкая ненависть к месту, где я находился. Осточертело пребывать в растерянности и безнадежном унынии, я возненавидел все на свете. Вначале меня это даже прикалывало, но теперь стало уже превращаться в синдром. Синдром депрессии по поводу собственной независимости. Что мне делать — я не знал.
Через некоторое время я устал думать об этом и устал чувствовать капли воды, стекающие с веток за шиворот, так что встал и ушел из парка. В грязный отель возвращаться не хотелось, вместо этого я пошел погулять по округе, глазеть на людей. На мой взгляд, разглядывание людей давно пора сделать олимпийским видом спорта. По улицам разгуливали толпы всяких идиотов-яппи с портфелями, по углам ошивались кучки бездельников — зрелище, не слишком захватывающее. И ничего увлекательного не происходило, пока я не заприметил одну преуспевающую на вид блондинку, двигавшуюся в моем направлении. Дело происходило на Западной Эрмитаж-авеню, я стоял в метре от какого-то концертного зальчика под названием «Западный парк». Интересно, какого черта все в Иллинойсе называется «парком»? Но неважно, я решил развлечься, поприкалываясь над преуспевающей блондиночкой. Она выглядела настолько супер-пупер, что я не мог устоять. Ненамного старше меня, лет двадцать пять, в голубой шелковой блузке с черным блейзером, черной юбке и до опупения модных туфлях. Типичная карьеристка. Полная дура, по-моему. Такой вывод можно было сделать уже по одному ее виду.
Когда она была в метре от меня, я сказал: «Извините, вы здешняя?» Понятно было, что здешняя. К машине, наверное, шлепала.
Эта свинья даже не остановилась. Лишь бросила на ходу: «Не совсем, а что?»
Если не считать фразы про пончики с кофе на завтрак, эта была самой издевательской за всю неделю. «Не совсем». Такой неоригинальный народ пошел — тупой и жалкий. Прозрачней, чем они, только стакан воды. Какого черта значит «не совсем»? Ты или отсюда, или нет. В чем дилемма-то?
Теперь, после того, как она попыталась вылить на меня ведро помоев, я уже бесповоротно решил сбить с нее спесь. Она удалялась, не пожелав проявить учтивость, остановиться и помочь незнакомому человеку, и я сказал ей в спину: «Я просто хотел узнать, вы случайно не слышали о заведении под названием „Западный парк“, у меня там сегодня выступление, а я потерял свою…».
Эта мелкая золотодобытчица резко притормозила, прервав меня на полуслове: «Ах, вы сегодня здесь выступаете?» Заинтересовалась ни с того ни с сего. И вдруг оказалось, не так она и торопится. Внезапно решила, что все-таки здешняя. И представляете, больше не смотрит на меня, как на бродягу. Ну и мерзкая же тварь. Как гуппи, только с клыками.
— Да, должен выступать, — ответил я. — А где это, не знаете?
Она расплылась в совершенно идиотской улыбке и рассмеялась: «Так вы же прямо около него и стоите!» Ха-ха, как забавно. Что за чмо!
— Ой, надо же, кто бы мог подумать? Очень вам благодарен, милая моя, что вы уделили место в своем чрезвычайно плотном графике, чтобы помочь мне. Можете быть свободны. — Видели бы вы выражение ее мерзкого лица, когда я это произнес.
— Постойте, — сказала она и еще что-то, но я помахал ей рукой и зашел в «Западный парк» прежде, чем она закончила фразу. Она выглядела полной дурой, пытаясь закончить предложение. Так ей и надо, заслужила. Я бы сравнил ее с кучей вонючей болотной тины о двух ногах. Впрочем, такое сравнение оскорбительно для тины. Прошу прощения. Она была мерзким чудовищем. Надеюсь, потеряла работу к настоящему моменту.
Несмотря на то, что я сам эту ситуацию и спровоцировал, после нее почувствовал еще большее раздражение. Простоял в «Западном парке» еще минут пять, подождал, пока мисс Золотодобытчица скроется из виду, и уже собирался выйти, но тут какой-то урод за кассой спросил, не угодно ли мне что-нибудь. Еще один любитель задавать вопросы. Я решил повесить ему немного лапши на уши, сообщив, что ожидаю, когда привезут мое оборудование, чтобы я проверил звук. После этого вышел на улицу, смеясь и чувствуя раздражение. Временами люди бывают просто несносны.
Бесцельно погуляв без всяких мыслей в голове по Западному Эрмитажу, я вспомнил, что забыл вчера вечером позвонить маме. И пошел искать телефон-автомат, чтобы оставить ей сообщение, дать знать, что жив-здоров. В Чикаго автоматы не настолько доступны, как должны были бы по идее быть, так что мне пришлось попотеть прежде, чем я нашел хоть один. И нашел-то на какой-то мерзкой улочке, которая сразу напомнила мне Нью-Йорк. Вокруг телефонной будки валялись кучи мешков с мусором, переулки были залиты бензином и всякой другой гадостью, стояла невыносимая вонь, доносившаяся из кухонь дрянных ресторанов, которые там находились. Пришлось, чтобы не мучить ноздри, звонить по-быстрому. Я оставил маме сообщение, мол, я в Чикаго, вечером перезвоню.
Не хотелось, но я пошел обратно к отелю. Я все никак не мог успокоиться из-за инцидента с тиной болотной, но вокруг не было ничего подходящего, чтобы выпустить яд. Вот я и подумал, пойду-ка в отель, мебель в номере поломаю, но потом, к счастью, заметил книжный магазинчик, на окне которого висело объявление о приеме на работу. Я перечитал объявление несколько раз, но тут негодяи, пьющие кофе за столиками у окна, уставились на меня. Книжные магазинчики с кофейными стойками — позор современного общества. Это практически кощунство. И не в кофе дело, хотя в нем тоже нет ничего хорошего, дело в людях, которых привлекают такого рода кофейни. Только пустоголовые подростки и двадцатилетние придурки без чувства самоуважения ходят в книжные магазины-кофейни. Думаете, они туда за книгами приходят? Не смешите меня, они идут туда только ради кофе. Неужели вы и правда считаете, что они там ради книг? Да вы что, издеваетесь? Если вы на самом деле так думаете, то я тут продаю неплохой Бруклинский мост, не хотите приобрести? Я прекрасно понимаю, что выше головы не прыгнешь и мнения общества на этот счет никогда не изменить, но мне глубоко противна идея совмещения кафе с книжными магазинами. Никогда с ней не соглашусь. Тем не менее, работа мне все-таки была нужна, а книжный магазин подходил для этой цели как нельзя лучше.
Все еще в раздражении я зашел внутрь. Ну и свалка. Жутко воняло кофе, а за столиками торчали мои любимые демонстранты сотовых телефонов, щебечущие на наречии чернокожих — позорные представители современной молодежи. Ну и хрен с ними, мне нужно было, чтобы меня наняли, вот и все. Подошел я к первому попавшемуся лоховатому сотруднику. Такой весь из себя мальчик, каких полно, типичный маменькин сынок с тонной геля на волосах и в безобразных мокасинах. На нагрудной табличке значилось «Брэд». Меня это нисколько не удивило. Мне еще не доводилось встречать ни одного Брэда, который не был бы откровенным выродком.