Страница 57 из 88
Мартовские атаки в направлении Варшавского шоссе войск 50-й армии серьезного успеха советской стороне так и не принесли. Очередной штурм немецких позиций на стыке 40-го танкового и 43-го армейского корпусов был запланирован командованием Запфронта на середину апреля 1942 г. На этот раз к участию во взламывании фронта противника предполагалось привлечь и десантно-кавалерийскую группировку корпусов Казанкина и Белова.
Для атакующих с севера советских сил командованием Западного фронта предлагалось под Баскаковкой и Милятином к переходу-переползанию-переплыванию «всего-то» полтора-два десятка верст. И на пути не только разливы талой воды и болотной жижи, а еще и невидимые среди них русла речек Хатиловки, Баскаковки, Бутовки и Завальни. Если же все это преодолеть-таки, то «благословенный уголок», избранный командованием фронта в качестве поля решающей битвы по северному фасу шоссе, выглядит нижеследующим образом:
1. Западный участок. В районе предполагаемого выхода от разъезда Завальный в направлении к ближайшему участку шоссе частей 2-й Гв. КД: огромное по здешним меркам село Милятино, в 350 дворов, занимающее почти целый 2-километровый квадратик фронтовой карты. Село рассекает река Ворона, что само по себе представляет препятствие для наступающих. Долина этой реки пересекает, параллельно шоссе, и более восточный участок предстоящих боев.
2. Непосредственно от моста узкоколейной железной дороги (центр села Милятино) на 3,5 км в восточном направлении, отделяя атакующих от шоссе — озеро Милятинское, достаточно широкое (от 0,5 до 1 км) даже без учета весеннего разлива.
3. Восточный участок. В районе предполагаемого выхода батальонов 4-го ВДК в направлении к участку шоссе Тычек — Фомино 2 — Зайцева Гора: 4-километровое дефиле между озерами Милятанское и Бездон. Здесь же — выступающая как водное препятствие для атакующих долина реки Ворона, текущей из оз. Бездон в оз. Милятанское. Каждое из указанных озер имеет в долине Вороша пойменный участок приблизительно в 1 км. Центральный меж ними, более высокий 2-километровый участок по северному берегу Вороны замыкается для атакующих расположенными здесь по северному берегу двумя деревнями — Стар. Аскерово и Нов. Аскерово, удобными для размещения гарнизонов. Лес района выхода сюда десантных бригад отделен от этих деревень узкоколейной линией от оз. Бездон в западном направлении. Южнее этой линии на подступах к деревням Стар. Аскерово и Нов. Аскерово открытая местность с редким кустарником. В случае даже овладения 4-м ВДК обоими деревнями, в случае успешного форсирования реки Ворона и ее поймы — на пути атакующих, заслоняя собою шоссе, лежит господствующая высота местности — высота 275.6. Название прилегающей деревни, о чем мы прежде упомянули, подсказывает старинное имя этой высоты — Зайцева Гора. Ай да местность для побед! Куда ни кинь — всюду клин: там Тычек, тут Бездон, а посередине — она, родимая, Зайцева…
ЭХ, И ЗАЙЦЕВА Ж ТЫ ГОРА
Трусливость зайца вошла в поговорку, — так еще в XIX веке сообщал в своем известнейшем словаре знаток русской жизни Владимир Даль.
На карте нашей страны есть множество мест, в силу странной насмешки судьбы словно бы закодированных рано или поздно оправдать свое название. Сакральный аспект топонимики наиболее ярко проявляет себя в эпоху войн. Старые, вековечные названия начинают звучать как-то зловеще актуально. Особенно много подобных примеров нам преподносит, конечно, опыт Великой Отечественной на нашей территории. Погостье, что на киришской железнодорожной линии от Ленинграда (Санкт-Петербурга), в военные годы множит в своих окрестностях массу братских могил, оправдывая свое кладбищенски-погостное название. Новгородская деревушка Мясной Бор странным образом в битве 1942 г. становится с прилегающим к ней бором действительно «воротами в ад» для войск аж трех советских армий, долины речек Полисть и Глушица западнее этой деревни месяц за месяцем устилаются сотнями и тысячами погибших, и тем самым надолго становятся мясным бором буквально. Городишко Ржев своим именем вызывает ассоциацию бесчисленной военной ржавчины, оставшейся на десятилетия по всей дуге окружавшего его в 1942-м фронта. Долина реки Бойня в 6—7 км восточнее этого города совершенно случайно в августе 1942-го становится главным направлением взламывания вражеской обороны советскими частями на пути к Волге. В Вязьме генералы враждующих государств пытаются и в 1941-м, и в 1942-м вязать узлы на мешках окружений, — кому удается, а кому и нет. Ручей Рубежный на юге Смоленщины, о котором ныне очень мало кто знает, становится рубежом-Рубиконом в судьбах многих тысяч беловцев и десантников. А сколько таких рубежей и погостов по всей старой Руси-матушке перепахано этой главной войной XX века?
В Барятинском районе Смоленщины, а с 1944 г. это Калужская область, «мистически звучащее» место — Зайцева Гора. 173-я СД и 108-я ТБР вечером 13 апреля 1942 г. овладели поселком Зайцева Гора. Ударили, совершенно не увязывая начала своего наступления с действующим севернее 4-м ВДК, не говоря уже о кавалеристах П.А. Белова и партизанах. Вот и сам генерал Белов в своих мемуарах говорит о несогласованности:
«14 апреля из штаба Западного фронта было получено совершенно неожиданное сообщение: 50-я армия перешла в наступление и даже овладела Зайцевой Горой, в шести километрах от Милятина. Это сообщение показалось мне странным. Три дня назад армия еще не была готова к активным действиям, и вдруг самостоятельно, без согласования с нами, начинает прорывать оборону противника. Чем это объяснить?»{94}
Обратим внимание: «…без согласования с нами…», «… совершенно неожиданное сообщение». О действиях 4-го ВДК 13—14 апреля 1942 г. П.А. Белов здесь же сообщает как о частных операциях по инициативе вовсе не фронтового командования. Либо генерал в мемуарах лукавит с целью приуменьшить или снять с себя ответственность за неудачу удара навстречу 50-й армии, либо между ним и командиром 4-го ВДК А.Ф. Казанкиным отношений субординации после 11 апреля (момента подчинения командования ВДК Белову) не возникло, и Казанкин 12—14 апреля так и не уведомил Белова о наступлении десанта на юг. И «хозяин» (Жуков) не уведомил? Поразительно, но высока вероятность того, что Белов с его штакором не знал к моменту взятия Зайцевой Горы не только об ударе 50-й армии, но и о приказе командующего 4-м ВДК Казанкина (о том ниже) десантникам от 12 апреля 1942 г. Да ведь формально-то за успехи и неуспехи Казанкина с 11 апреля 1942 г. был «назначен крайним» именно Белов.
А о чем невольно может свидетельствовать беловская фраза «… и далее овладела Зайцевой Горой…»? — Белову почти не верится в официальное уведомление от командования фронта. Констатируем: у Белова к середине апреля давно сформирована крайне низкая собственная оценка наступательных способностей и боеспособности в целом частей 50-й армии.
Подробно апрельские бои 1942-го в районе Зайцевой Горы и западнее ее описаны М. Севериным и А. Ильюшечкиным в уже упоминавшейся нами работе{95}, специально посвященной истории зимне-весенней кампании 1942 г. в этой местности. Патриотичность авторов, нашедшая воплощение в деле сохранения памяти о прошлом «Малой Родины», редкая нынче, безусловно достойна уважения. Но факты дать мало, важна их объективная интерпретация. В ряде мест упомянутой работы, по нашему мнению (и мы можем ошибиться), описываемое интерпретировано сугубо субъективно. В частности, результаты провального для 173-й СД боя 14 апреля за Зайцеву Гору преподнесены чуть ли не советской победой: «…На этот раз наши части лишь немного откатились назад, ожесточенно обороняясь и не позволив тем самым противнику осуществить прорыв, перехватив инициативу и полностью нивелировав успехи наших войск за предыдущий день»{96}. «Лишь немного» немцам-то и было нужно — территориальная подконтрольность шоссе! «… Откатились …обороняясь и не позволив …осуществить прорыв…» Какие «прорывы» могли быть в головах у командования обороняющихся германских 43-го АК и 40-го ТК?! Единственная задача — контроль над рокадой.