Страница 14 из 45
Как и следовало ожидать, такой проект вызвал ожесточенную критику со стороны турецких властей, а также в правительстве Германии — традиционной союзницы Турции. Неудовольствие «проармянской активностью» России высказывали и политические деятели Великобритании. Тем временем 26 января (8 февраля по новому стилю) 1914 г. Россия и Турция заключили соглашение: турецкой стороной была принята урезанная программа реформ в Западной Армении, уже не предусматривавшая национальной или административно-территориальной автономии этого региона. Турецкое правительство обязалось осуществить аграрную, административную, судебную и прочие реформы. Предусматривалось создание двух новых административных единиц-секторов: один — состоящий из Эрзерумского, Трапезундского и Сивасского, а другой — состоящий из Ванского, Битлисского, Харпутского и Диарбекирского вилайетов (заметим, что Турция сознательно разделила еще в середине XIX столетия Западную Армению на множество провинций-вилайетов). Для каждого сектора великие державы с согласия турецкого правительства должны были назначить по одному генералу-инспектору, обязанному контролировать деятельность высшего чиновничества, судебных и полицейских учреждений. Общий контроль над осуществлением реформ, предусмотренных упомянутым соглашением от 26 января, возлагался па Россию.
Однако российские власти но геополитическим причинам не были склонны «давить» на Турцию, чтобы она выполняла данное соглашение. Кроме того, российские власти опасались резкого усиления влияния армян на ситуацию в Закавказье и на политику России в Закавказском регионе. Последнее стало едва ли не пошлой причиной отхода России в вышеупомянутом соглашении с Турцией от требования национально-административной автономии Западной Армении.
А в июле 1914 г., когда началась Первая мировая война, власти Турции объявили недействительным соглашение с Россией от 26 января. Но Россия, не желая участия Турции в войне на стороне Германии, не предприняла никаких мер против Турции за упомянутый демарш. Тем не менее Турция вступила в войну на стороне Германии в конце сентября 1914 года...
7. КУРДЫ, РОССИЯ, ТУРЦИЯ:
курдский фактор в российской политике в Закавказье в XIX — начале XX в.
В ходе русско-персидских (1804-1813 и 1826-1828 гг.) и русско-турецких (1806-1812 и 1828-1829 гг.) войн в XIX веке и после заключения Гюлистанского (1813 г.) и Туркманчайского (1828 г.) мирных договоров южные границы Российской империи далеко протянулись на юг, до Курдистана.
Русский историк Н.А. Хальфин отмечал: «С окончанием русско-иранской войны (1804-1813 гг.) и переходом к Российской империи (в составе прочих земель) Карабахского ханства среди пародов империи появились и курды, населявшие это ханство».
В свою очередь, ослабление Османской империи и шахского Ирана спровоцировало расширение курдского национального движения. Особенно мощным было восстание курдов Северного Курдистана под руководством Бадр-хана (1843-1846 гг.) и его племянника Езданшера (1853-1855 гг.). Естественно, курдам для освобождения от иранского и турецкого ига нужен был союзник, которого они нашли и в лице давнего врага Османской империи и шахского Ирана-России.
Курды представляли собой достаточно самостоятельный военно-политический фактор. В зоне действия Кавказского экспедиционного корпуса российских войск проживали значительное количество курдов. Каждое курдское племя, конфедерация, по сути, были самостоятельной военно-хозяйственной единицей, способной в случае необходимости выставить десятки тысяч вооруженных и достаточно хорошо владеющих искусством боя опытных воинов. Генерал Паскевич, командующий отдельным Кавказским корпусом, в своем рапорте к графу Нессельроде от 3 июня 1829 года писал, что «Турция в своих владениях заключает верхний и нижний Курдистан, равно как и западный. Но власть султана в сих странах совершенно ничтожная... Западный Курдистан управляется независимыми беками, а верхний Курдистан до последней персидской войны с Россиею был под совершенным влиянием Эриванского сардара.
Обладание же нами Баязетом представляет следующие выгоды:
а) как стратегическая точка, крепость сия довершает прикрытие Армянской области... ибо далее к югу Курдистанские горы, населенные племенами воинственными, делают все пути непроходимыми по самому местоположению... Прикрытие нами Баязета утвердит влияние наше над верхним Курдистаном...».
По признанию графа И.Ф. Паскевича, курды имели «многочисленную вспомогательную конницу, почитаемую лучшею в Азии». А в рапорте военачальников Кавказской армии от 11 января 1829 г. на имя графа И.Ф. Паскевича доносилось: «...для обеспечения успеха предположенных на будущую кампанию действий нужно иметь на нашей стороне куртинцев, иначе во все время многочисленныя толпы сей отважной конницы будут у нас в тылу и на фланге и совершенно опустошат земли театра войны, на средства коих мы преимущественно должны рассчитывать...» При этом граф Паскевич напрямую связывал успех военной кампании с лояльностью курдов по отношению к России.
Поощрение антииранских и антитурецких выступлений курдов полностью отвечало интересам России, и неудивительно, что в 1829 г. по инициативе Паскевича было получено разрешение императора на «учреждение десятитысячного отряда конных куртинцев». А в 1855 г. на российской стороне уже воевали 2 курдских кавалерийских полка и 4 пехотные роты. Позднее, в 1864 г., с целью дальнейшего упорядочения отношений между Россией и с находящимся в ее пределах курдским населением были разработаны и вскоре введены в действие «Правила для управления куртинскими племенами». Предусматривающие национальную (но не территориально-административную) автономию курдов, льготное налогообложение их хозяйств, соблюдение их религиозных прав.
Российские военно-дипломатические круги с 1850-х гг. стали развивать отношения с влиятельными аристократическими фамилиями Курдистана, среди которых были и род Шамшадиновых, управляющих мощной племенной конфедерацией зилян, расселенных по обе стороны российско-турецкой границы. Во главе этого рода стоял Али Ашраф-Ага Шамшадинов, фактический и официальный предводитель российских курдов, имевший значительные связи с зарубежными курдами.
Официально Али Ашраф-Ага вступил в службу в Российскую армию с 10 мая 1877 г. Участвовал в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. За отличие в боях был произведен в прапорщики, а в 1880-1890-х он получал звания: поручик гвардии, штабс-ротмистр гвардии, подъесаул, есаул (ст. 05.04.1898). С 6 декабря 1903 г. он стал полковником а с 6 декабря 1914-го за храбрость и умелое управление войсками на фронте с Турцией — генерал-майором.
Российский управляющий вице-консульством в Урмии (Северо-Западный Иран) С.П. Голубинов в 1913-м пытался убедить правительственные круги: «...В наших интересах хотя бы морально поддержать курдов в их недружелюбии к туркам. В противном случае полное подчинение курдов туркам гибельно отразится на нашем престиже не только на Среднем Востоке (в Турции и Персии), но и на Кавказе... Наше равнодушное отношение к курдскому вопросу явилось бы той искрой, от которой может вспыхнуть пожар. В зареве этого пожара легко могут погибнуть наши вековые исторические интересы на мусульманском Востоке. Если панисламистская пропаганда могла иметь значительный успех в стране шиизма, то тем более при полном безучастии России туркам легко удастся, справившись с арабами и албанцами, подавить единоверных им курдов. Такое объединение Оттоманской империи едва ли послужило бы нам на пользу».
Вице-консул в Ване (Восточная Турция) Олферьев убеждал высших чинов в интересах России серьезно отнестись к антитурецким выступлениям курдов. По его мнению, «курдский вопрос имеет для России особо важное значение: лучше автономный Курдистан, чем автономная Армения, ибо в России на Кавказе живут 1,5 млн. армян и всего 130 тыс. курдов». Он же предупреждал, что «недооценка в России курдской проблемы, проистекающая отчасти из-за плохой осведомленности относительно положения в Курдистане, используется западными державами». Олферьев обращал внимание па необходимость «притянуть в свою сторону симпатии некоторых курдских беков» и дать последним возможность «ближе знакомиться с русскими людьми и в целом с политикой России на Востоке».