Эпилог (ЛП)

Фернандо бросился на меня, но в этот раз я был готов встретить его натиск. Дождавшись момента, когда он окажется на расстоянии вытянутой руки, я использовал его инерцию против него же самого. Шагнув в сторону, я обхватил его шею рукой, запрыгнул ему на спину, и повалил на маты, на которые мы приземлились с оглушительным грохотом. Намертво вцепившись коленями в его туловище, я стал дубасить его по лицу, не давая ему время восстановиться. Мои руки болели от ударов по кости.

Перекатившись, Фернандо отпихнул меня в сторону, и махнул назад, попав мне между лопатками. Я вскрикнул, елозя руками в попытке схватиться за потное тело своего противника. То, что я надел джинсы - было ошибкой. Ткань стесняла мои движения. На мою спину обрушились еще два удара, и у меня перед глазами появились звездочки.

Наше противостояние из любительского спаринга превратилось в серьезный бой. Фернандо всячески старался вскарабкаться мне на спину и сцепить руки вокруг моей шеи. Я же не прекращал защищать свое горло.

Через мое тело прошло знакомое чувство. Внезапно, единственное, что имело значение, стала победа. В мое лицо прилетело кулаком, больно стукнув капой о мои зубы. Я почувствовал вкус крови.

- Ты не можешь меня убить, брат. Я здесь всемогущ.

Сжав челюсть, я со всей силы оттолкнул руку, собирающуюся сомкнуться вокруг моей шеи. Рука Фернандо дрогнула, заставив измениться его положение на моей спине.

Раздался гонг и Карлос крикнул нам прекратить, но никто из нас не послушался. Я отказывался спасаться гонгом во второй раз.

Приподнявшись на руках, я открыл свою шею Фернандо так, что он был не в силах устоять. И когда он поддался, лицом прижавшись к моему лицу, я завел одну руку ему за голову, а второй схватился за его глотку. И сжал. Фернандо покряхтел мне в ухо. Прижимая его к себе, своим плечом я перекрывал ему трахею. Для нас обоих - впившись в горло противника - это стало проверкой на выносливость.

Позиция Фернандо была выгоднее моей, но он привык драться за спорт, а я привык драться за жизнь. Я сжимал, пока мои плечи не запылали. Мне уже давно не хватало кислорода, и перед моими глазами стояли лишь черные пятна. Но я держался. Держался до тех пор, пока Фернандо не обмяк на мне, всего за несколько секунд до того, как я вырубился сам.

В сознание меня привели неслабым ударом по морде и холодной водой. Сердитый взгляд Карлоса - все, что мне понадобилось, чтобы понять произошедшее. Посмотрев мимо него, я увидел, что с Фернандо делали то же самое. Тот присел и, откашливаясь, начал растирать свою шею.

- Когда ты вошел, я сразу понял, что от тебя будут одни неприятности, - произнес Карлос на испанском, - одевайся и проваливай, нахрен, отсюда.

Поднявшись, он кинул мне мою футболку. Я надел ее и встал так быстро, как только мог.

- Хороший бой, - удалось произнести мне распухшим горлом, - как-нибудь повторим.

У Фернандо получилось улыбнуться и кивнуть, после чего я повернулся и покинул ринг.

Забрав свои носки и обувь, я ушел, даже не надев их. Пока я шел к машине, холод приводил меня в чувства, и я не возражал. Это было единственным, что удерживало меня в вертикальном положении. Я знал, что к утру буду разукрашенный и помятый, как черт. По крайней мере, хоть что-то казалось прежним.

Я успел вернуться в отель прежде, чем дрожь в растянутых мышцах, изувеченное тело и избитые кости заставили меня мечтать о горячей ванне. Медленно я погрузился в воду. Все безбожно щипало. Я положил лед на лицо.

В тот момент никто не мог назвать меня красивым.

Глава 11

Я крепко спал, когда услышал настойчивый стук в дверь, и простонал, попытавшись пошевелиться. Свет, проникающий сквозь шторы, указывал на то, что вечер еще не наступил. Долго не дожидаясь, Ливви сама явилась ко мне.

Я решил, что мои дальнейшие попытки сдвинуться были неразумными. Мое горло слишком болело, чтобы кричать. Мою грудь прострелило странным чувством - я хотел увидеть Ливви, но не хотел с ней ссориться.

Вскрытый наживую. Это единственные слова, которые пришли мне на ум, чтобы описать то, как я себя чувствую – вскрытый наживую. Как будто кто-то разрезает меня скальпелем и до тех пор, пока плоть не начинает отделяться, а из открытой раны не польется кровь... боль не проходит. Я слышу треск, и звук того, как с моих ребер сдирают кожу. Из меня медленно, один за другим, извлекают окровавленные, вязкие органы, до тех пор, пока во мне не остается ничего, кроме пустоты. Пустоты и мучительной боли, но я все еще жив. Все еще. Жив.

И пока я лежал, не желая шевелиться, а Ливви, стучала в мою дверь, до меня дошло: мне всегда будет больно. Да, вскрытый наживую - самые подходящие слова. Любить Ливви было все равно, что разрезать себя, и вынимать свои внутренности. Она делала меня слабым. Она делала меня уязвимым. Она заставила меня желать, ждать и надеяться на то, что никогда не будет моим.

Дверь открылась.

- Калеб? - позвала Ливви.

Это был первый раз, когда она воспользовалась ключом, который я ей дал, и я застонал от собственной глупости. И вот еще одна черта, которой меня наделила Ливви - глупость.

- Я здесь, - прокряхтел я.

Удушение до потери сознания плохо сказывается на голосовых связках.

Я ненавидел то, как сильно билось мое сердце. Мне, действительно, хотелось ее увидеть. Хотелось попросить у нее прощения. И к своему стыду, хотелось показаться ей на глаза в этом избитом виде, и воспользоваться своим плачевным состоянием, чтобы она на меня не накричала. Ливви ахнула, увидев мою рожу, но не стала ко мне прикасаться.

- Что ты сделал на этот раз? Ну, кроме того, что порылся в моих личных вещах и обманул мое доверие? Похоже, у тебя выдался нелегкий день.

Я позволил ее словам повиснуть в воздухе. Что я мог ответить? В конце концов, шагнув ближе, Ливви провела пальцами по моей щеке. Я зашипел.

- Так тебе и надо, - рявкнула она.

Под ее злостью мне послышалось беспокойство.

- Что произошло?

- Я подрался, - прошептал я, - видела бы ты другого парня.

Я усмехнулся, и это было больно.

- А, д-другой парень жив? - равнодушно спросила она.

- Да, - так же холодно ответил я.

- Ты не могла об этом не спросить, так ведь? Я всегда убиваю людей по пустяковым причинам. Я отвернулся от Ливви. - Если ты пришла сюда поспорить, можешь не утруждаться. Твоя взяла.

В груди я почувствовал ощутимое давление.

- Просто уйди.

- Ты, правда, хочешь, чтобы я ушла? - спросила Ливви.

Ее голос был совершенно безэмоциональным, и это напугало меня до черта. Пожалуйста, не уходи. Не оставляй меня.

- Если ты все сказала, - вместо ответа, произнес я.

- Трус, - выплюнула Ливви, - ты можешь подраться. Кинуться на вооруженных головорезов. Убить. Но не дай Бог тебе проглотить свою долбаную гордость, и попросить прощение за то, что повел себя как маленький, любопытный засранец.

Я быстро сел.

- Ты думаешь, что я не могу проглотить свою гордость? Да пошла ты! Все, что я делал целыми месяцами - это проглатывал свою гордость. Прошу у тебя прощения до тошноты. Трахаю тебя, когда тебе этого хочется. Прилежно веду себя с твоими друзьями. Жду, пока ты вернешься домой, потому что мне больше нечем заняться. Ты стала всей моей жизнью! А в это время ты пишешь обо мне. Ты до сих пор видишь во мне того человека, которым я был. Ты видишь убийцу - красивого внешне и уродливого внутри. Тогда для чего ты со мной? Для чего я изо всех сил пытаюсь быть кем-то другим, если ты всегда будешь видеть во мне монстра, разрушившего твою жизнь? Я следую за тобой по пятам, как влюбленный болван, и изо дня в день противостою желанию вернуться к тому, что знаю. В такие минуты мне хочется стать тем человеком, которым я был, потому что он не мог тебя любить. Прежний я никогда не позволил бы себе такую слабость!

Я прокричал эти слова сквозь боль в горле, что перемешавшись с моими эмоциями, выплеснулось наружу, грозясь перекрыть мне доступ кислорода. Лицо Ливви стало равнодушной маской. Меня пробрал озноб до самых костей. У кого она научилась быть такой холодной? Задаваясь этим вопросом, я уже знал ответ.