Фанатик

По крайней мере, так Юрий пытался обнадёжить себя. Проблема состояла в том, что он был офицером в ГБ в течение многих лет. Таким образом, он очень хорошо знал, что Сен-Жюстовское определение «разумной характеристики» было… гибким в лучшем случае. Фактом было то, что за прошлый год или около тогосостоялось несколько неофициальных контактов между МакКвин и адмиралом Чин, в которые Огилви и Радамакэр были посвящены. И хотя сообщения, которыми они обменялись, были крайне туманными, если бы о них узнала Государственная Безопасность, то одного простого факта существования этих сообщений было бы достаточно для обвинения.

Если бы ГБ узнала. Юрий попробовал найти некоторое утешение в большой вероятности того, что этого не произойдёт. Послания были всегда устными и передавались одним из курьеров МакКвин. И всегда одним и тем же — женщиной по имени Джессика Хакетт, которая была одним из офицеров штаба МакКвин. Хотя в ГБ превосходно умели выбивать информацию из заключенных, шансы были, по крайней мере, пятьдесят на пятьдесят, что Хакетт оказалась одной из множества офицеров, которые погибли, когда Сен-Жюст уничтожил командный пункт МакКвин спрятанным ядерным зарядом. Даже следователь Государственный Безопасности не мог выжать информацию из радиоактивных развалин.

Однако это было небольшим утешением. Юрий совершенно точно знал, что ГБ будет в ярости после попытки переворота МакКвин. Головы полетят направо и налево — и в большом количестве. Единственная причина, по которой Сен-Жюст пока что проявлял относительную сдержанность, заключалась в том, что критическое состояние войны со Звёздным Королевством обязывало свести разрушение Флота к минимуму. Но, как и со всем остальным, определение понятия «относительная сдержанность» в случае Оскара Сен-Жюста было взято из словаря психопата.

Юрий вздохнул, в тысячный раз задаваясь вопросом, почему революция привела к такому результату. Как давний оппозиционер режиму Законодателей — продержавшего его в течение трех лет в тюрьме Внутренней Безопасности, из которой он был освобождён только после свержения правительства Робом Пьером — он приветствовал новый режим с энтузиазмом.

С энтузиазмом достаточным даже чтобы пойти добровольцем в Государственную Безопасность. Юрий сухо усмехнулся, вспоминая проблемы, с которыми неисправимый диссидент в свои сорок сражался во вновь учреждённой академии ГБ, окружённый другими кадетами, большинство из которых были пламенными молодыми фанатиками вроде Виктора Каша.

Виктор Каша. Какой шедевр. Радамакэр пробовал вообразить, как хоть кто-нибудь из настолько молодых людей мог быть настолько самоуверен, настолько уверен в своей собственной праведности. Настолько, что меньше чем за день Каша преуспел в устрашении флотских офицеров всего оперативного соединения и офицеров двух супердредноутов ГБ.

Был ли сам Юрий когда-либо похож на него? Он так не думал, даже во времена его мятежной юности. Но на самом деле он уже и не мог вспомнить. Долгие годы после переворота Пьера, в течение которых он медленно осознавал ужас и зверства, скрывающееся под обещаниями нового режима, унесли большую часть его идеализма. Вот уже долгое время Юрий просто старался выжить — и, насколько возможно, зарыться в задачах, вставших перед ним в результате назначения в сектор Ла Мартин. Другие, более честолюбивые офицеры ГБ, возможно были бы расстроены таким длительным назначением в место, которое, с точки зрения продвижения карьеры, представляло собой политическое болото. Но Юрий нашёл в Ла Мартине убежище, особенно когда он пришёл к пониманию того, что два флотских офицера, с которыми он работал наиболее близко, были родственными душами. И, понемногу, Ла Мартин начал привлекать и удерживать других офицеров ГБ его типа.

Проклятие, они сделали хорошую работу в Ла Мартине. И в этой деятельности Юрий нашёл удовлетворение. Это был один из путей — возможно единственный путь — на котором он мог спасти остатки того духа, что вел его в молодости. Оценил это Комитет общественного спасения или нет, но они с Чин и Огилви превратили Ла Мартин в источник силы для Республики. Несмотря на своё отдалённое расположение на протяжении нескольких последних лет Ла Мартин стал одним из полудюжины наиболее экономически развитых секторов Народной Республики Хевен.

Он вытер лицо. И что? Радамакэр прекрасно знал, что в глазах Сен-Жюста и ему подобных компетентность ложилась на весы пёрышком против камня политической благонадежности.

Виктор Каша. Теперь всё будет зависеть от его решения. Полномочия Специального Следователя ГБ в таком отдалённом провинциальном секторе, как Ла Мартин, на практике были почти безграничны. Единственным человеком, который мог бы сдержать Каша, был Роберт Джамка, старший Народный Комиссар в секторе.

Но Джамка был мертв, и Радамакэр был убеждён, что Сен-Жюст не станет торопиться с назначением замены. Будучи пока вдали от передовой, Ла Мартин стоял низко в списке приоритетов Сен-Жюста. Пока тот будет удовлетворен достаточными рвением и суровостью, с которыми Каша проводит расследование, он даст возможность молодому маньяку идти своим путем.

Так или иначе, было нечто курьёзное в идее относительно Роберта Джамки, служащего «сдерживателем» для кого бы то ни было. Джамка была садистом и сексуальным извращенцем. С тем же успехом можно просить Вельзевула обуздать Велиала.

По ходу дня Юрий Радамакэр всё глубже и глубже погружался в уныние. К тому времени, когда он, наконец, затащил себя в кровать и заснул, единственной вещью, о которой он ещё задавался вопросом, была, предложит ли ему Каша возможность покончить с собой как благородную альтернативу казни.

Он, конечно же, не предложит. Это было традицией Внутренней Безопасности режима Законодателей. Частью «элитистских привилегий», которые ГБ и его приспешники были настроены искоренить. И больше всех — такие люди, как Виктор Каша. Дикция Каша была безупречна, но Юрий легко обнаружил в его речи следы акцента, выдававшего в нем Долиста. Человека из самых низких слоев общества Хевена, поднявшегося теперь к власти, полного горечи и затаённой ненависти трущоб.

4

Несколько часов спустя он был разбужен самим Каша. Специальный Следователь в сопровождении охраны вошел в каюту посреди ночи, и потряс спящего Радамакэра за плечо.

— Вставайте, — приказал он. — Если нужно, по-быстрому примите душ. У нас есть что обсудить.

Тон его был холоден, фразы коротки. Это Юрий счёл само собой разумеющимся. Но его просто ошеломило предложение Каша, предоставившего ему время для душа. И, принимая его, Юрий задался вопросом, почему Каша сопровождал морпех вместо охранника Государственной Безопасности.

Раз уж на то пошло, где Каша вообще нашёл морпеха на СД Госбезопасности? За исключением редких случаев, когда требовалось подавить обширное восстание, Государственная Безопасность для службы на борту своих кораблей обычно снаряжала собственный контингент наземных войск. Сен-Жюст доверял морским пехотинцам не больше, чем флоту, и не собирался пускать на борт своих драгоценных супердредноутов ГБ большие группы людей, вооруженных и обученных использованию ручного оружия.

Ответы он нашел, как только вышел из душевой кабины, со всё ещё мокрыми волосами, и быстро оделся.

Каша теперь сидел в кресле Юрия. Рядом с ним по маленькому столу была рассыпана груда чипов для записей. Этот вид чипов не использовался для официальных записей, только для личных.

— Вы знали об извращениях Джамки? — спросил Каша, указывая рукой на чипы. — Я провел два самых неприятных часа моей жизни, исследуя их.

Юрий поколебался. Тон Каша всегда был холоден, но теперь он был совершенно ледяным. Как будто человек с трудом сдерживал кипящую ярость под слоем льда официальности. Инстинкт подсказывал Юрию, что он стоит на краю пропасти. Один неверный шаг…

— Конечно, — резко ответил он. — Все знали.