Страница 9 из 61
И он надел широкую шубу, которую ему подавал Тори.
— Теперь палку! Так, отлично! Дай-ка мне также и кинжал.
— Но, сударь, есть, значит, опасность, — рискнул заметить Тори.
— Может быть.
— Тогда я последую за вами, сударь.
— Нет, ты останешься здесь, и вы будете продолжать прерванную партию.
— Но, сударь…
— Довольно, Тори!
— Как угодно, сударь.
— Что касается вас, дорогой Бонтан, ничего не говорите.
— Даже адмиралу?
— Я скажу ему все сам, если будет нужно. Но в данную минуту в его интересах ничего не знать.
— Слушаю, сударь, я ничего не видел.
— Прекрасно.
И Сэнт-Клер вышел из каюты. Правой рукой он опирался на палку; левой сжимал в кармане рукоятку короткого и крепкого кинжала. Быстро взошел он на палубу, но придя туда, он стал медленно подвигаться, сгорбившись, делая вид, что колеблется в выборе направления. А между тем он шел наверняка, потому что его глаза, глаза Никталопа, позволяли ему различать в темноте малейшие детали на палубе.
Он вздрогнул, когда увидел человека, стоявшего неподвижно в темноте. Это был Бастьен, Фальшивый старик пошел прямо к молодому человеку и, схватив его за руку, потянул к барьеру.
— Как случилось, что вы зашли сюда? — сказал Бастьен быстро и несколько взволнованный. — Еще нет двенадцати часов, а мы назначили свидание в два.
— Все открыто! — прошептал Сэнт-Клер, изменив голос.
— Коинос! — воскликнул Бастьен, — возможно ли это?
Но вдруг старик выпрямился, сбросил шубу, сорвал резким движением бороду и волосы и, толкнув шпиона в полосу света от фонаря, показался ему. Бастьен открыл рот и оцепенел… Но прежде чем крик ужаса вырвался у него, Сэнт-Клер произнес:
— Молчите, Бастьен! Молчите, или смерть вам! — И он приложил кончик кинжала к горлу молодого человека.
Бастьен вытаращил глаза; все тело его было охвачено страшной дрожью.
— Вы, вы!.. — бормотал он.
— Я подозревал это. Имя Коиноса, вырвавшееся из ваших уст, убедило меня… Бастьен, если вы дорожите жизнью — покоритесь. Потому что, клянусь вам, я не поколеблюсь всадить вам кинжал в горло и выбросить вас за борт.
Но происшедшее было так необыкновенно, так непредвиденно, что Бастьен был не в состоянии сообразить.
Он снова пробормотал:
— Это вы, Сэнт-Клер?
И глаза его выразили безумный ужас. Он смутно чувствовал себя погибшим, он видел уже, что все открыто, его проекты разрушены навсегда, Коинос арестован… Но Сэнт-Клер зарычал:
— Кто это Коинос?
Он пробормотал:
— Это предводитель XV-ти…
— Будете вы повиноваться?
— Что надо сделать?
— Бороться! — глухо крикнул новый голос. И человек, колосс вырос за Сэнт-Клером, который почувствовал руку, сжавшую его горло, в то время, как другая зажала ему рот.
— Коинос! — прошептал Бастьен.
— Да! Ко мне!
И менее чем в минуту Никталоп был брошен на пол, завернут в собственную шубу; Коинос поднял бесформенную массу, подбежал к решетке и бросил Никталопа за борт.
На мгновение Коинос нагнулся над пропастью, в глубине которой шумело невидимое море, потом он обернулся с самодовольным смехом.
Он увидел, что Бастьен едва держался на ногах; подавленный столь противоположными и сильными потрясениями, молодой человек был близок к обмороку.
Дрожь охватила Коиноса.
— Этот один, кроме XV, все знает, — сказал он. — Он изменил Санглие, он может выдать и нас. Я буду действовать без него… Пусть он исчезнет! Кроме того Оксус его приговорил… Я должен его заколоть, прежде чем уйти… Море лучше кинжала!
Ни минуты не колеблясь, Коинос схватил Бастьена, поднял его и одним движением выбросил за борт.
— Одним врагом и одним изменником меньше в одну ночь, — прошептал Коинос. — Чистая работа! Учитель останется доволен… и Ксаверия моя…
Но в эту минуту страшный крик отчаяния послышался из туманной глубины… Чей это был крик? Сэнт-Клера или Бастьена?..
Убийца вздрогнул и, спрятавшись в угол, куда не проникал свет от фонаря, ждал и слушал…
Но крик не повторился и ничто на Жиронде не зашевелилось. Может быть, дремота дежурного офицера была потревожена этим криком. Но он мог принять его за крик морской птицы или за галлюцинации.
Как бы то ни было, несколько минут спустя, старик с белой бородой медленно прошел, опираясь на палку, в свою каюту, на двери которой стоял номер 17. Он никого не встретил ни на палубе, ни в коридоре, ни на лестнице.
Через четверть часа из этой каюты вышел человек, неся в руках легкий чемоданчик. Человек этот был высокого роста, широкоплечий, с орлиным носом и властными глазами. Он бросил быстрый взгляд вокруг и живо прошел до каюты номер 15. В правой руке он держал ключ, который засунул в замочную скважину; дверь отворилась, человек вошел и бесшумно заперся.
— Все-таки мне повезло, — говорил он про себя, — что я увидел, выходя из курительной комнаты, этого старика, который был на меня так похож. Без этой случайности я бы погиб и Бастьен тоже… Для Бастьена судьба не изменилась; но для меня… Ах, этот Сэнт-Клер, что за сильный человек!.. К счастью и я не слабее… Бедный адмирал!.. Никто не будет теперь оспаривать у меня Ксаверию.
И через минуту, улегшись одетым на кушетку каюты номер 15, человек пробормотал:
— Утром капитан будет иметь сюрприз! Три пассажира исчезли в эту ночь! И какие пассажиры! Сэнт-Клер — знаменитый исследователь; г-н Бастьен — тайный агент парижской полиции, и г-н Девиспонтен — богатый старик, космополит, оригинал, занимающий каюту номер 17… Да! Но в виде компенсации капитан познакомится с маркизом де-Бриаж, жителем, до сих пор не видимым, каюты номер 15.
И при этих словах на губах у Коиноса появилась спокойная и самоуверенная улыбка.
На другой день, в десять часов, квартирмейстер Бонтан, по приказанию адмирала, постучал в дверь каюты Сэнт-Клер. Не получив ответа, он пошел в библиотеку, в курительную комнату, в ванную, в столовую, в залу; он обошел палубу, расспрашивал экипаж, офицеров, пассажиров: Сэнт-Клер и Бастьен исчезли.
Тори, которого сейчас же предупредили, стал искать со своей стороны, но тоже напрасно.
Когда моряк и слуга вошли в каюту адмирала Сизэра, чтобы дать отчет об отрицательных результатах поисков, в каюте находился мичман Дамприх.
Адмирал и мичман выслушали их с возрастающим изумлением.
— Проклятие! — сказал адмирал. — Дирижабль не девственный лес! Вы везде искали?
— Везде.
— Расспрашивали?
— Да, адмирал, всех расспрашивали.
— Странно, странно, — сказал адмирал, охваченный беспокойством.
Но удивление перешло в ужас, когда Тори и Бонтан рассказали все случившееся накануне в их каюте. Рассказав о переодевании, Тори добавил:
— Мой хозяин взял даже кинжал.
— Кинжал! — сказал адмирал. — Значит он думал защищаться!.. И вы не пошли с ним?
— Он мне формально запретил следовать за собой.
— Здесь скрывается страшная драма! — воскликнул Дамприх.
— Адмирал, пойдем, переговорим с капитаном дирижабля. Но сначала слушайте.
И он рассказал все, что знал.
— Идем! — сказал с волнением адмирал, — идем, Бонтан, следуйте за нами, Тори!
Все четверо пошли к капитану дирижабля ле-Рогеку, который, выслушав внимательно рассказ обо всем случившемся, сказал:
— Если не ошибаюсь, таинственный старик, г-н Девиспонтен, занимает каюту № 17… Необходимо произвести следствие, не привлекая внимания… Потрудитесь подождать, господа, я отдам приказ обыскать дирижабль, а пока пойду сам постучу в каюту № 17.
И капитан вышел.
Прошло четверть часа, двадцать минут, полчаса, а капитан не возвращался. Невыразимое беспокойство охватило четырех человек, а в особенности адмирала и мичмана, которые спрашивали себя, не попали ли Бастьен и Сэнт-Клер в западню…
Наконец, после почти часового отсутствия капитан вернулся в каюту; брови его были нахмурены, а бледность лица доказывала крайнее волнение.
— Господа, — объявил он без предисловий, — в эту ночь на моем дирижабле произошла ужасная, непонятная драма…