Страница 56 из 61
— Мы значит будем совершенно одни?
— Нет, гидроплан и подводная лодка останутся спрятанными там, где мы их оставили вчера. Кроме того, на следующую ночь Франк прилетит и будет планировать над этим местом, где мы находимся. Он спустит сильные цепи, я прицеплю к ним всеми клещами мой Трипод и Франк поднимет машину на воздух. Крылья и подъемный пропеллер дают ему возможность сделать это.
— А до ночи что мы будем делать?
— Мы пойдем с Триподом на лужайку, чтобы изучить поближе Марсиан. С наступлением ночи мне легко будет взять в плен одного или двух… Мы свяжем их вместе и заткнем им рот бельем Рюара и Депакса… Вернейль их разденет и предаст их тела земле…
— А если Марсиане откроют во время нашей разведки, что в этом Триподе кто-то есть?..
— Ксаверия, вникни в психологию Марсиан и ты успокоишься. Придумать то, что мы сделали в эту ночь, это вещь совершенно невозможная для их ума, и настолько они считают себя выше нас… Разве только наши враги совершенно ясно нас увидят, в противном же случае мы в безопасности…
— Но если тебе отдадут приказ, который ты должен исполнить, а ты не поймешь его?
— Ксаверия, вчера я наблюдал. На площадке Триподы стоят на часах и наблюдают за небом… Ни одного Марсианина, свидетеля ночных ужасов, нет в живых… Нас может выдать до некоторой степени только отсутствие уничтоженного нами Трипода. Это, конечно риск.
— Да, конечно, это рискованно, — прошептала Ксаверия.
Почти в ту же минуту они услышали шум шагов. Появился Вернейль.
— Исполнено, повелитель!
— Хорошо!.. Спустись в корзину, раздень оба тела… Когда кончишь, позови меня. Я тебе помогу вытащить их из корзины и похоронить.
Печальная обязанность потребовала добрых полчаса. Сэнт-Клер вырыл яму своим электро-зеркалом и положил в нее оба трупа…
Ксаверия с башенки прочитала молитву. Но Сэнт-Клеру и Вернейлю некогда было предаваться сожалениям. Ведь это война! Они тоже рисковали жизнью!.. И им еще и еще предстоит рисковать…
— Вперед!
Сэнт-Клер увидел, что Ксаверия, украдкой отерев слезу, вытянулась и прошептала:
— Вперед!
Он взял ее головку обеими руками и долго целовал ее трепещущие губы.
Вдруг показалась прогалина. Вернейль уменьшил ход Трипода, который самым естественным образом сделал два шага по площадке и остановился.
— Здесь! — сказал Никталоп. — Станем на часы, как и прочие.
В самом деле: восемь триподов стояли на равном расстоянии один от другого. Они образовали кольцо часовых, которое Сэнт-Клер увеличил еще одним триподом.
Все трое смотрели в бойницы…
Все было спокойно.
Но что-то посередине лужайки заинтересовало земных обитателей. Там не было больше пушек, которые ночью видел Сэнт-Клер…
Машины-руки и змеи образовали широкий круг, в центре которого открывалась яма. И из этой ямы вдруг выскочила мачта. Мачта поднималась. Показалась узкая платформа. Потом появились четыре металлических стержня, поддерживающие платформу.
— Что бы это могло быть? — спросил Вернейль.
Четыре блестящих стержня достигли уже высоты Трипода и все продолжали подниматься. Эти стержни оканчивались у площадки, которая тоже стала подниматься, поддерживаемая шестью стержнями, затем следующая восемью, следующая десятью стержнями и это все подымалось и подымалось.
— Но это настоящая башня! — сказала Ксаверия.
— Откуда она выходит, черт возьми! — воскликнул Вернейль.
— Вот уже более ста метров, — сказал Сэнт-Клер.
— Чудеса! чудеса!
— Но что это может быть?
Медленно поднималась механическая башня. Она возвышалась уже на триста метров и все продолжала вытягиваться…
Наконец площадь, образованная многочисленными стержнями заполнила всю яму и сейчас же движение прекратилось.
Башня была высотой в семьсот метров.
Внезапно раздался раскат грома и привлек их внимание к яме. Но оттуда ничего не появилось.
— Марсиане сошли в яму, сказал Сэнт-Клер.
Вернейль вдруг начал смеяться.
— Чего вы смеетесь? — спросила с беспокойством молодая женщина.
— Вы позволите? — спросил серьезно Вернейль, повернувшись к Сэнт-Клеру.
— Говорите.
— Мои мысли бродили там и сям… Это со мной часто бываете. И я сказал себе: Марсиане, марсиане! Нет ли другого термина!.. Мы говорим человек и земной.
…Марсианин аналогично земному. А человек?.. Как обозначить общим названием обитателей Марса? Марсианин это не человек, не тело: это голова. По-гречески голова «кефале».
Почему не говорить Кефал, как говорят человек?.. Это придало бы разнообразие нашему разговору. Как вы думаете?
— Пусть будет кефал! — сказал Никталоп, улыбаясь. — Я не подозревал за вами таких литературных изысканий, Вернейль, и я поздравляю вас с тем, что вы думаете об особенностях и разнообразии выражений, при обстоятельствах, когда многие и даже кефалы заботились бы только о своей жизни. А пока, будем наблюдать кефалов!
Польщенный Вернейль поместился у бойницы.
Шум не прекращался. Он исходил из недр почвы, где Марсиане готовили свои чудеса.
Прошло, по крайней мере, четверть часа.
— Ай, что это? — сказал Вернейль. — Становится совсем темно… Уж не затмение ли это солнца?
— Правда, — сказала Ксаверия.
Они подняли головы.
Там, наверху, далеко наверху, на самой вершине башни, расширялось облако, имея центром башню, разбегалось концентрическими кругами. И при каждом толчке, при каждом расширении круга, вся туча становилась чернее, гуще, компактнее.
— О! однако! — прошептал Вернейль.
Молчание. Потом:
— Они делают искусственную ночь на острове.
— Зачем?
Прошло десять минут.
— Кстати, — сказал Вернейль, — куда девалась летательная машина, о которой вы нам говорили? Ее здесь нет?
— Нет.
Ксаверия прижималась к Сэнт-Клеру. Наконец, настала абсолютная темнота.
Вдруг в темноте открылся внезапно огненный глаз… Потом другой и еще… восемь. Восемь прожекторов сосредоточили на яме лучи, выходившие из башен треног.
— Вернейль! — сказал Сэнт-Клер. — Триподы зажгли свои прожекторы. Сделаем то же, что и они.
И девятый сноп яркого света направился на яму и на машины-руки, окружавшие ее.
— Что нам теперь делать? — спросила Ксаверия голосом, в котором слышалось желание казаться спокойной.
— Надо действовать, — сказал Никталоп. — Я не хочу более ждать. Кефалы заняли места у своих машин. Возьмем в плен двух и уйдем!..
— Но Франк должен прийти только к ночи. К настоящей ночи.
— Да, но гидроплан и подводная лодка ждут нас. Этого достаточно.
— Ты не хочешь, значит, чтобы Франк унес этот трипод?
— Нет! Нам понадобились бы тысячи их. Нам некогда их строить. Еще отсрочка, и Марсиане станут непобедимыми. Узнать!.. Понятно!.. Я хочу знать или умереть, Ксаверия. Возьмем в плен Марсианина.
— Вернейль!
— Что прикажете?
— Потуши прожектор и пусти меня на твое место.
Никогда Ксаверия не видела Сэнт-Клера в таком возбуждении.
Прожектор был потушен; Никталоп привел в движение трипод и направил его к яме. Сердце Ксаверии безумно билось.
— Браво! — сказал Сэнт-Клер.
Что такое? Ксаверия и Вернейль не видели ничего. В самом деле, восемь прожекторов, как по сигналу, вдруг потухли. Быть может кефалы восьми трехножников думали, что тьма на девятом значит приказание к всеобщей тьме?
— Браво! — сказал Вернейль, поняв мысль Никталопа.
Медленно Никталоп провел свой трипод между двумя машинами-руками. Он видел кефалов-механиков, удивленных исчезновением прожекторов.
Он привел в движение рычаги. Во тьме две руки направо и налево от трипода опустились. Двое щипцов схватили каждый по жестикулирующему Марсианину…
— Вернейль!
— Здесь!
— Внутренний свет.
— Готово!
На столбе вентилятора блеснул полукруг света, скрытый абажуром.
— Вернейль, Ксаверия, внимание! Канаты, клапы….
— Готово!
— Я жду!
— Два Марсианина…
Один, два ужасных крика: