Страница 13 из 61
Едва они вошли, как дверь в углу кабинета открылась и вошел человек.
Он был маленького роста, худой, нервный, живой, с проницательными, глубоко сидящими глазами, под черными нависшими бровями. Волосы, усы и подбородок были выбриты. Странное лицо костлявого аскета, сухое, чистое; в общем лицо оригинальное и умное.
— Доброе утро, господа, — сказал он по-английски. — Я Клептон.
— Вот г-н Фламмарион, а я Сэнт-Клер, которого вы встречали во Франции три года тому назад, — сказал жених Ксаверии. Пири О’Бриен скромно стоял в стороне с шапкой в руках.
— Сэнт-Клер? — сказал Клептон. — В самом деле, я узнаю исследователя центральной Африки, которую не исследовал Стенли. Я счастлив пожать вам руку. Что касается г-на Фламмариона, то кто же им не восхищается в целом свете.
Изобретатель приветливо улыбнулся и, усаживаясь на стул, прибавил:
— Этот ночной визит вызван наверно важными причинами. Какие они? Я вас слушаю… Вы можете говорить по-французски: ваш язык мне знаком.
Сэнт-Клер поклонился и сказал по-французски:
— Будем кратки и точны. Можете ли вы построить воздушный корабль, подобный тому, модель которого я видел три года тому назад, но в большем виде?
— Да. И даже значительно усовершенствованный, потому что я работал над ним все эти три года. Теперь он готов. И я собираюсь завтра отправиться в Пальму, чтобы объявить в газетах, что я берусь строить аэро-корабли по два миллионна за штуку.
— Великолепно! — сказал Сэнт-Клер. — Я приехал как раз во время, и покупаю у вас первый аэро-корабль.
— Можете получить, как только взойдет солнце, — сказал невозмутимо Клептон.
— Согласен! — ответил Сэнт-Клер, трепеща от радости.
— Вы заплатите наличными?
— Наличными… Но это еще не все.
— Слушаю.
— Я вас приглашаю самого в качестве капитана аэро-корабля, который вы поведете под моим начальством. Этот договор считается на шесть месяцев, и может быть возобновлен только по моему желанию еще на шесть месяцев.
— Это все? — сказал Клептон все также невозмутимо.
— Нет еще. В то время, как вы будете со мной, ваши мастерские должны быть закрыты, люди отпущены на моем содержании. Ваши планы, чертежи, выкладки будут перенесены на аэро-корабль, или, если хотите, отданы на хранение в банк в Пальме.
— Хорошо. А сколько вы мне даете за договор, и сколько за возмещение убытков, причиненных остановкой производства?
— Миллион за службу в продолжение полугода.
— Принимаю. Дальше.
— Миллион за убытки в тот же период времени.
— Принимаю! — сказал Клептон. — В общем четыре миллиона.
— Совершено верно. Заплачено будет сейчас же.
— Хорошо! Последней вопрос: куда пойдет корабль и какая цель путешествия?
Сэнт-Клер усмехнулся. Он ожидал этого вопроса.
— Господин Клептон, — сказал он. — Я преследую не коммерческую цель; я предпринимаю дело неслыханной важности и прошу сохранить в тайне все, что вы слышали и что еще узнаете от меня.
Клептон пожал плечами.
— Говорите все откровенно. Если я не соглашусь — все останется так, как будто я вас не видел и не слышал.
— Благодарю вас.
И жених Ксаверии стал посвящать еще одного человека в тайны трагического происшествия, известного уже читателю.
Он кончил так:
— Господин Клептон, хотите быть нашим? Вы рискуете жизнью…
— А если я откажусь, — сказал инженер, — что вы тогда сделаете?
— Я научусь управлять сам аэро-кораблем, за который заплачу вам два миллиона, и отправлюсь сам с экипажем, которым вы меня снабдите. За миллион я куплю у вас обещание, что вы никому не продадите другого аэро-корабля до 18 числа текущего месяца… Таким образом интерес моей экспедиции будет обеспечен, так как 18-го я буду или мертв, или в дороге на планету Марс. Тогда мне не будет никакого дела до вашей коммерции.
Клептон встал и, протянув обе руки Сэнт-Клеру, сказал:
— Давайте руку, я ваш союзник.
— Вы согласны?
— Я согласен ехать с вами через час, согласен управлять аэро-кораблем и приостановить до нашего возвращения жизнь и работу в моих мастерских.
— Клептон!..
— Обождите! Я не хочу ваших денег, вы заплатите только стоимость корабля и моим рабочим за год вперед. Они мне преданы и будут ждать, сохраняя секрет.
— Но вы, вы сами! — воскликнул взволнованный Сэнт-Клер.
— Я, если возвращусь, быстро наверстаю потерянное. Но я не хочу еще думать об этом. Вы меня очаровали. Будущность, которую вы мне обещаете, сулит всемирную славу. Я еду с вами и поступаю к вам на службу, без всяких условий.
Сэнт-Клер был вне себя от радости. Он уже не сомневался в успехе. Оба союзника обменялись рукопожатием, и это стоит больше, чем самый формальный контракт.
Во весь остаток ночи на острове кипела лихорадочная деятельность.
И в 6 часов утра первый воздушный корабль, названный Кондором, стоял готовый к полету.
Кондор, огромная сигара из специального металла, легкого, как алюминий и способного электризоваться в целях защиты от нападений, вмещал двадцать человек. Два огромных крыла из тончайшей стали, также способные электризоваться, поддерживали его в воздухе. Он мог развивать скорость до 360 километров в час. Это была громадная птица, вечная мечта всех занимающихся воздухоплаванием. Мечта, которую осуществил Клептон, благодаря изобретению мотора, приводимого в движение жидким воздухом, очень легкого и страшной динамической силы. Устойчивость в воздухе и различные другие усовершенствования делали его идеальнейшим воздушным кораблем.
Это было разрешение проблемы, волновавшей весь ученый мир и в том числе Фламмариона.
В семь часов без десяти минут Сэнт-Клер выдал чек в банк в Барселоне, для уплаты Клептону и рабочим, и ровно в семь часов утра все были на службе Кондора; восемь человек экипажа, капитан Клептон, командир экспедиции Сэнт-Клер, начальник научного отдела Фламмарион и Пири О’Бриен.
Экипаж занял свои места, а Фламмарион, Сэнт-Клер и Клептон вошли в обширную комнату, обставленную мягкими диванами, над которыми были прикреплены авиаторские и плавательные инструменты, доска с электрическими кнопками и два телефонные аппарата. В центре комнаты находился подвижной стол, на котором лежали карты и атласы неба. Между круглыми окнами, теперь закрытыми, висели полки из алюминия, наполненные книгами. На одном конце стола стоял открытый ящик с сигарами.
Флегматично Клептон взял сигару, закурил ее, опустился на диван, взял в руки телефонную трубку и сказал:
— Итак, решено. Я распоряжаюсь двигателями, а вы направлением.
— Совершенно верно, — сказал Сэнт-Клер, предлагая зажженную спичку для сигары Фламмариона.
— Значит, вперед! — сказал Клептон и передал в трубку телефона: — Алло, алло, Дервинг?.. Все готово? Хорошо… Двести километров в час… Высота тысяча метров… Вперед…
В свою очередь Сэнт-Клер сказал в свой аппарат:
— Алло, алло!.. Джонсон!.. Юго-восток по прямой линии до нового приказания…
В ту же секунду все три человека почувствовали легкое сотрясение и легкий мерный шум достиг их ушей.
— Поехали! — сказал Клептон. — Я не выйду отсюда, пока мы не приедем.
— Ни я, — сказал Сэнт-Клер.
— Ни я, — прибавил Фламмарион.
И чтобы скрыть свое волнение, это люди стали молча курить свои сигары с какой-то странной жадностью…
Когда электрические часы прозвонили восемь ударов, Клептон бросил свою сигару в пепельницу и сказал:
— Взойдем на платформу.
— Идем, — сказал Сэнт-Клер.
— Это интересно! — прибавил Фламмарион.
Они вышли из каюты, сделали несколько шагов по узенькому коридору по направлению к крутой железной лестнице.
Клептон первый взошел на нее, поднялся на десять ступеней, опустил подпорку, приделанную к перилам лестницы. Дверцы открылись и изобретатель в сопровождении своих спутников прошел вперед.
Они очутились на спине Кондора. Платформа в двадцать метров длины и четыре метра ширины, окруженная решеткой, шла от переднего полупортика, пропускавшего свет в будку пилота, до заднего полупортика, ведущего к часовому.