Черные флаги

Мартен, смеясь, ей что-то говорил, а когда шлюпка поравнялась с пристанью, перескочил на помост и помог ей сойти на берег. Только потом он огляделся вокруг и шагнул к Мудрецу, который встал и тоже сделал несколько шагов навстречу.

— Приветствую тебя, Квиче, — непринужденно заговорил Ян. Как тебе нравится твоя дочь?

Мудрец смотрел ему в глаза и молчал.

— Привет тебе, — сказал он наконец, и после паузы добавил, — друг.

В мертвой тишине, которая воцарилась, как только белые вступили на берег, все услышали эти слова, и хоть те сказаны были по — испански, поняли их смысл. Гвалт поднялся снова, все показывали на Инику, которая теперь одна стояла на помосте, поджидая следующую шлюпку, и обсуждали её небывалый наряд.

— Я ей привез негритянку, которая умеет укладывать волосы, — сообщил Мартен, весьма довольный собой. — Смотри, как она её разукрасила!

— Очень красиво, — ответил Квиче, — и очень необычно. Наши соседи из Хайхола наверняка никогда не видели девушки с такими волосами.

— Из Хайхола? — переспросил Мартен. — А им какое дело до прически твоей дочери?

— Их молодой вождь, Тотнак, — сын великого воина, — пояснил Квиче. — Когда-то мы сражались вместе.

— Понимаю, — усмехнулся Мартен. — И Тотнак жаждет стать твоим зятем?

Квиче едва заметно кивнул.

— Ответа я ещё не дал, — добавил он.

— А он зависит от Иники?

— Быть может.

— Я сделаю ей прекрасный свадебный подарок, — пообещал Мартен. — Надеюсь, твой Тотнак не будет пробовать проткнуть меня копьем за это.

— О, не думаю, — Мудрец опустил глаза.

Казалось, Ян не замечал его сдержанности.

— У меня кое — что есть и для тебя, — продолжал он. — Две пушки и четыре мортиры. Остальные, к сожалению, пошли на дно; снять их мы не успели. Зато удалось добыть немало пороха и ядер.

Квиче кивнул и выдавил несколько слов благодарности. Внешне он казался довольным и спокойным. С явным интересом слушал рассказ Мартена о битвах поочередно с двумя испанскими военными кораблями и о захвате торгового судна с ценным грузом. И даже выразил радость таким успешным исходом экспедиции.

— Ну, могло быть и лучше, — вздохнул Мартен, — но для начала сойдет.

В эту минуту он заметил хмурого и кислого Шульца, который явно чувствовал себя обиженным таким невниманием.

— Не думай, что о тебе забыли! — воскликнул Мартен, потрясая его руку. — Я видел, что вы с Ворстом соорудили на побережье. За это тебя ждет сюрприз. Он в следующей шлюпке. О, уже причалили, — добавил он, увлекая того на край причала.

Генрих недоверчиво взглянул в сторону шлюпки, которую два индейца привязывали к деревянным сваям. Среди гребцов он углядел человека в черном и схватил Мартена за плечо, спросив сдавленным голосом: — Кто это?

Ян рассмеялся.

— Некий Педро Альваро. Уверяет, что он резидент из Сьюдад Руэдо. Я в титулах иезуитов не разбираюсь, но думаю, что угодил тебе, не так ли? Дарю его тебе…

Разгрузка и перевозка добычи заняли почти неделю. Шлюпки и пироги, переполненные мешками, сундуками и всяческим добром медленно, с натугой взбирались против течения, оставляли свой груз на бревенчатой пристани в Нагуа и поспешно плыли вниз к лагуне, а Шульц разбирал и регистрировал товары, руководя их размещением по складам.

Назавтра после прибытия Мартена посол вождя Хайхола отплыл вверх по Амахе, увозя несколько мушкетов и тюк иных даров, которые Квиче посылал Тотнаку. Ян слишком был занят своими делами, чтобы спросить Мудреца о содержании ответа по части свадьбы дочери, Иника же вовсе не показывалась, чего он даже не заметил.

Встретил он её только через несколько дней и только тогда припомнил разговор с Квиче. Иника была причесана как в тот раз, когда он подарил ей драгоценный гребень, но уже не в саронге, а в каком-то красном цветастом платье, которое не закрывало плеч и едва прикрывало колени.

— Я слышал, ты собралась замуж, — заметил он.

— Quien sabe… — ответила она, глядя ему в глаза. — Может быть…Когда нибудь.

— И как его зовут? — спросил он, позабыв.

— Откуда я знаю? — она усмехнулась.

— Ага: Тотнак! И твой отец…

— Не буду я женой Тотнака! — резко перебила она.

— О! — удивился Ян. — Почему?

— Я хочу быть владычицей Амахи.

— Но в таком случае Уатолок.

— Не смей так говорить! — она в гневе топнула ногой.

— Ну не сердись, — Ян рассмеялся. — Я на твоем месте тоже не был бы в восторге от Уатолока. Но раз ты хочешь стать владычицей Амахи…

— Хочу. Мне Генрих говорил… — она запнулась.

— Генрих? Но ты же не собираешься замуж за Генриха?

Это показалось ему таким забавным, что грохнул раскатистым хохотом, но видя, что Иника отвернулась и уходит, задержав её за руку повторил:

— Ну не сердись, малышка. Что же наговорил Генрих?

— Он сказал, что в стране, откуда вы прибыли, правит великая королева. И она не замужем.

— Ба! — воскликнул Мартен. — Елизавета!

— Так это правда?

— Правда, — подтвердил он, не зная, как объяснить ей разницу в положении Елизаветы и её самой.

— Англия лежит на острове, — начал он. — Она недоступна для врагов…

— Почти как Амаха, — вставила она.

— Ну да, — согласился он и продолжал: — У королевы за спиной целый народ. Народ, который многим ей обязан. У неё мудрые советники и друзья. Ну и…

— А у меня есть ты…И Генрих. А у Генриха теперь есть очень мудрый друг, которого ему подарил ты.

Ян беспокойно покосился на нее.

— Тот иезуит? И он тоже дает тебе советы?

Она сердито отрицательно тряхнула головой.

— Откуда же ты знаешь, что он мудр?

— Так Генрих говорит.

— Генрих осел! — взорвался Ян.

Но Иника никогда в жизни не видела осла и не могла сделать никаких выводов. Потому она вернулась к предыдущей теме.

— Решись ты мне помочь, я сделала бы для Амахи много хорошего, — заявила она.

— Что, например?

— Ох, этого в двух словах не скажешь. Но если ты захочешь…

— Подумаю, — буркнул он. А сам подумал:

“ — Малышка в самом деле изумительна. Будь она парнем, Мудрец имел бы достойного наследника.”

ГЛАВА XI

В тот год “Зефир” и “Ибекс” ещё трижды выходили в море в поисках добычи, и счастье неизменно улыбалось Мартену. Черный флаг раз за разом появлялся на мелководьях Кампече, в Юкатанском проливе и в Карибском море, и испанские корабли и суда, экипажам которых довелось увидать золотой герб корсара, редко возвращались в родные порты. Губернаторы провинций Вера Крус, Табаско, Кампече, Кубы и Ямайки слали панические рапорты вицекоролю, военный флот гонялся за Мартеном, и награда в размере пятидесяти тысяч песо ждала смельчака, который его убьет, или предателя, который выдаст его убежище, а “Зефир” оставался как прежде неуловим, появляясь там, где в этот момент его меньше всего ожидали.

Страх охватил испанских моряков. Суда сбивались в конвои, коррехидоры придавали по несколько боевых кораблей для их охраны, но потери все равно росли. Был даже случай, когда Мартен, заключив союз с французскими корсарами, атаковал между Кубой и Флоридой целый конвой, потопил пять каравелл, насчитывавших в сумме сто восемьдесят орудий, и захватил двенадцать судов, направлявшихся в Европу с ценным грузом.

Во время одного из этих плаваний он сам, без помощи Уайта, взял на абордаж отличный четырехмачтовый парусник “Торо”, построенный явно на какой-то голландской верфи, на что указывал очень длинный, круто поднятый бушприт, отсутствие носовой надстройки и высокая двухьярусная кормовая, занимавшая едва не половину палубы. Парусник был крупный, наверняка не меньше четырехсот лаштов, и скоростью не уступал “Ибексу”. Мартен не стал его топить, предпочел отказаться от иной добычи, чтобы сохранить эту.

Переполнив трюмы, “Ибекс” и “Зефир” возвращались в Амаху и тогда черный флаг с золотой куницей исчезал на пару недель, скрытый от чужих взоров в недоступном устье реки. Мартен плыл в Нагуа, приветствуемый толпами индейцев, раздавал дары, наблюдал за танцами и слушал песнопения в свою честь, совещался с Мудрецом в его дворце и вел долгие беседы с Иникой на террасах, окруженных частоколом, или в лодке на реке.