Страница 56 из 75
— Ты вспоминаешь об ожерелье индийской богини Дурги? — спросил Джемс.
— Ну да. Такой же точно свет, вернее, игру света я видел при вспышках моей сигары между складок постельных занавесей. Докурив, я снова встал, снова все осмотрел — и опять тщетно. Больше я уже не ложился. На другой день Гарри приказал сдвинуть шифоньер в угол, и за ним, как и предполагали, оказалась дверь в таинственную комнату. Воспользовавшись присутствием слуг, я распорядился подобрать занавесы у кровати, объясняя это невыносимой жарой. Днем я совершенно забыл о ночном приключении и, ложась спать, даже не вспомнил о нем. Среди ночи чувствую струю холодного затхлого воздуха. Открываю глаза. Широкая полоса лунного света тянется от окна, где осталась щель между занавесами, через мою кровать, прямо к тому месту на стене, где стоял шифоньер. Смотрю. Дверь в таинственную комнату открыта, и на дороге стоит женская фигура. То же самое лицо, что я видел накануне; только теперь я вижу ее всю. Чудная, сказочная красавица: высокая стройная фигура, голубое шелковое платье не скрывает роскошных форм, его складки в лучах луны как-то особенно мерцают и переливаются. Розовые кораллы покачиваются от дыхания груди. То, что я принял за корону на голове, край красивой высокой гребенки. Через минуту она тихо приблизилась к моей кровати и остановилась. Ощущение холода стало сильнее, также и смешанный запах лаванды и затхлости. Большие черные глаза были устремлены на меня; я не выдержал и поднялся. В тот же миг она исчезла. Ушла ли она назад в комнату, скрылась ли за оконными занавесами — не знаю. Она точно растаяла.
Целую ночь я не спал, снова поджидая ее. Что это, Джемми? — закончил Райт.
— Галлюцинация.
— Помилуй, Джемми, у меня, капитана Райта, — и галлюцинация! Но слушай, я жду ночи, как любовник свидания и… и боюсь, ведь это путь в сумасшедший дом.
— Почему ты ничего не сказал доктору?
— Что доктор, я или сам должен с этим справиться, или погибнуть.
— Хочешь, Райт, я посижу сегодня с тобой, — предложил Джемс.
— Хорошо, Джемми.
Приказали подать рому и сигар в спальню Райта и отпустили слуг.
Долго беседовали друзья. В открытое окно лился лунный свет и аромат сада.
Вспоминали прошлое, говорили о будущем, но мало-помалу разговор становился вялым, одолевала дремота…
В полной тишине вдруг раздался нежный звук, точно кто тихо коснулся лютни, еще и еще аккорд…
Друзья насторожились… И вот таинственная дверь плавно открылась, и в ней показалась женщина.
Джемс должен был сознаться, что Райт, не преувеличил, назвав ее сказочной красавицей. Однако ему показалось, что где-то когда-то он уже видел ее. Быть может, наяву, быть может, во сне, но видел, видел.
Царственная, но в то же время нежная осанка, черные локоны, мраморная шея, и как красиво покоятся на ней розовые кораллы. А глаза, эти черные звезды!..
— Ты видишь? — тихо спросил Райт.
— Да, — прошептал Джемс.
Но как ни тихо они говорили, призрак точно испугался и мгновенно пропал.
До утра молодые люди просидели, не проронив ни слова.
Глава 14
Утром за кофе Гарри опять извинился перед гостями.
— Охоты сегодня не будет. Ввод во владение окончен, — сказал он, — и Смит приготовил рабочих, чтобы открыть капеллу. Представьте, он говорит, что дверь в нее из сада не только заперта и замкнута, но так же заделана, как и та, что ведет из второго этажа замка. Меня это интригует, и я сам хочу все видеть.
Некоторые из гостей попросили у Гарри разрешения сопровождать его.
Доктор, Райт и Джемс также отправились.
Райт свирепо молчал. Всегда веселый, Джемс также был не в духе.
Дорога от Охотничьего дома к замку была уже очищена, и обществу подали охотничьи экипажи. Поездка через густой зеленый лес, пересекаемый кое-где веселыми солнечными лужайками, была прелестна. Вскоре все общество прибыло к большим воротам замка.
Ворота сегодня были широко открыты для приема владельца. Ни печатей, ни замков больше не было.
Двор успели очистить от мусора и сорной травы. Когда-то он был прекрасно вымощен, но неумолимое время и на камни наложило свою печать.
В углу двора близ замка лежали две доски крест-накрест, и на вопрос Гарри: «Что это?» — Смит ответил:
— Тут старый колодец, каменная стенка обвалилась, и я боюсь, чтобы кто-нибудь не оступился.
— А сколько у нас колодцев? — осведомился хозяин.
— Не считая тех, что близ конюшен, два. Этот и второй, более новый, в саду, — ответил Миллер.
— Приведите оба в порядок, — закончил Гарри. Пока шли разговоры о колодцах, рабочие усердно трудились над большими чугунными дверями капеллы.
Отпаять олово, которым были залиты створки и притвор, было не так просто.
Наконец все щели и замок очищены. Но двери заперты. Из всех ключей, что были переданы старостой управляющему Смиту, не подошел ни один.
Пришлось слесарю, приглашенному предусмотрительным Смитом, применить отмычки.
Долго он возился, но вот замок щелкнул, и в ту же минуту двери сами собой распахнулись, точно кто силою изнутри толкнул их.
Слесарь с порядочной шишкой на лбу отлетел прочь.
Из раскрытой двери вылетело огромное облако пыли, и на минуту все невольно закрыли глаза.
Райт и Джемс, все еще находившиеся под впечатлением ночного приключения, стояли в стороне. Они видели, что с клубом пыли вылетело что-то живое.
Это что-то было большой серой летучей мышью.
Она, против обычая своих сородичей, которые любят ночь и не видят ничего при дневном свете, весело и радостно «потянула», как говорят охотники, к лесу, по направлению к Охотничьему дому и скоро пропала из виду, утонув в синеве ясного неба.
— Можно подумать, что она вылетела из капеллы, — сказал Райт.
— Ну, этого быть не может, — возразил Джемс, — капелла давно закрыта, а просто у нее гнездо за карнизом двери, и напор воздуха заставил ее покинуть свое убежище.
— Знаешь, Джемми, — сказал Райт, — я ненавижу мышей; представь, я их боюсь, не смешно ли это? Как многие не могут видеть змей, так я не могу без содрогания видеть мышей.
Осмотр капеллы
Пыль улеглась. Все вошли в капеллу… и были поражены видом разрушений.
Стены, когда-то покрытые черным сукном, были оголены, ткань свисала унылыми лохмотьями, серебряные подсвечники и кадки с засохшими лавровыми деревьями лежали на полу.
Барельефы из жизни Авраама и Исаака, покрывавшие кое-где простенки, разбиты и исцарапаны; тут не хватает носа, а здесь благословляющей руки.
В окнах вставлены деревянные решетки.
Над окнами и с хоров, куда выходила дверь второго этажа замка, висели венки и гирлянды, видимо, из цветов. Странно было видеть, что ни то ни другое не тронуто рукою времени.
Посредине капеллы, на возвышении, стоял гроб, обитый белой парчой. Три ступени, ведущие к нему, были прямо засыпаны высохшими розами, а гроб прикрыт вышитым покровом. Темный бархат почти сплошь зашит цветными шелками и бисером. По краю шла широкая кайма.
— Художественная работа, — сказал Жорж К.
— И настоящий жемчуг, — прибавил доктор, рассматривая покров. Под его пальцами истлевшая ткань лопнула, и жемчужинки посыпались на пол. — Интересно, для кого приготовлен был этот гроб или, вернее, кто в нем лежит, — продолжал он.
Слесарь по знаку Гарри попробовал приподнять крышку гроба, и она тотчас же соскользнула со своего места.
Гроб был пуст.
Белый атлас, тонкие кружева и ленты придавали ему вид дорогой красивой бонбоньерки.
Вся внутренность гроба прекрасно сохранилась, только чуть-чуть пожелтела.
Являлся странный контраст: полное разрушение снаружи и уютный уголок внутри.
— Что тут произошло? Какая драма разыгралась? Легкие венки и гирлянды висят нетронутые, кружева и ленты даже не помяты, а тяжелые подсвечники, кадки с цветами опрокинуты, ткань в лохмотьях, штукатурка отбита. Что за загадка?
— Ну, Шерлок Холмс, объясняй, — прервал наконец Гарри тяжелое молчание, обращаясь к Джемсу.