Холодная война

Но это, казалось, не имело значения для рвавшихся внутрь — зазубренное лезвие продолжало перепиливать толстую дверь, словно немного затвердевший сыр.

— Боже мой! — вырвалось у Дмитрия.

— Предупреди остальных! — крикнул Баянов. Он скатился с колен Дмитрия, оперся рукой о стену и стал подниматься на ноги.

Ему еще не удалось выпрямиться, когда дверь рухнула. За ней стояли уже виденные им твари. Баянов застонал.

— Дьяволы! — крикнул Анатолий.

Без предупреждения, двигаясь быстрее, чем мог проследить человеческий глаз, стоявший впереди других чудовищ вонзил в грудь Анатолия копье. Тот мгновенно обмяк, из продырявленных легких не вырвался даже предсмертный крик.

На какое-то мгновение все замерли; Анатолий остался висеть на острие поразившего его копья, двое других были потрясены и лишь молча таращились на труп.

Состояние шока прошло быстро.

— Ублюдки! — закричал Дмитрий. Он бросился к ближайшей панели аварийной сигнализации.

Одно из чудовищ с нечеловеческой скоростью метнулось за ним. Его движение было настолько быстрым, что Баянов на мгновение упустил дьявола из виду. Как раз в тот момент, когда рука Дмитрия потянулась к рубильнику аварийного сигнала, растопыренная ладонь твари опустилась на голову парня.

Дмитрий пошатнулся и упал на колени, продолжая тянуться к рубильнику. Баянов молча наблюдал за происходившим, все еще слишком ошеломленный и охваченный ужасом, чтобы найти силы шелохнуться.

Тварь выбросила вперед вторую руку, из краги которой с громким щелчком выдвинулись два кривых лезвия и замерли над сжавшейся в кулак ладонью.

Продолжая держать Дмитрия за голову одной рукой, чудовище вонзило пару кривых ножей в его спину и пропахало ими тело несчастного парня вдоль позвоночника.

Дмитрий забился в конвульсиях, дико дернулся и беззвучно рухнул замертво, но в приступе последней агонии его рука сжалась на рубильнике аварийного сигнала, и весом падающего тела он опустился вниз.

Баянов успел увидеть все это до того, как когтистая, желтокожая рука ударила его по лицу и он опрокинулся на спину. Баянов закричал, вытаращив глаза на приближавшееся чудовище.

Последнее, что он видел, была опускавшаяся на его лицо подошва сандалии дьявола. Чудовище перенесло всю тяжесть тела на одну ногу, и череп Сергея Евгеньевича Баянова треснул, словно панцирь нахально выскочившего на свет таракана.

Глава 13

Галичев решил нанести Собчаку еще один визит и как раз перешагнул порог рабочего помещения геолога, когда зазвучал сигнал аварийной тревоги.

Старший мастер поднял испуганный взгляд.

— Что это за чертовщина? — угрожающим голосом спросил он.

— Аварийный сигнал, — ответил Собчак.

— Причина? — еще решительнее рявкнул Галичев. — Что-то не так на нефтепроводе?

— Ничего страшного, если судить по показаниям приборов, — сказал Собчак, оглядывая множество окружавших его датчиков. — Но исчез сигнал датчика двери восточного входа.

— Кто-то ворвался внутрь станции? — насторожившись, спросил Галичев.

— Не знаю, — ответил Собчак, не спуская глаз с приборов, — не могу сказать.

— Ну тогда я сам узнаю, в чем дело! — рявкнул Галичев, резко повернулся, вышел из лаборатории и быстрым шагом пошел обратно в главную часть комплекса.

Собчак проводил его взглядом, затем снова повернулся к приборам.

У него нет оборудования для настоящего наблюдения — здесь научная лаборатория, а не служба КГБ, — но, когда сооружалась эта лаборатория постоянного контроля, принималась во внимание возможность несчастных случаев или саботажа. Вместе с сейсмометрами по всему комплексу были разбросаны датчики температуры, барометры, счетчики ионизации воздуха и даже микрофоны. Предполагалось, что, если произойдет взрыв на нефтепроводе или возникнет пожар, ученые смогут определить масштаб разрушений по количеству тепла, увеличению давления и уровня рентгеновского излучения, а также по звуку.

Собчак одно за другим проверил показания всех этих датчиков. Последним он включил динамик микрофонов, установленных в восточном коридоре.

Ему тут же пришлось уменьшить громкость — вопли были оглушительными.

— Боже мой, — сказал он вслух и обратился к другим показаниям, стараясь понять, в чем дело.

Собчак пришел к заключению, что через восточный вход в комплекс проникло что-то очень большое и горячее, причем оно двигалось по проходу, направляясь в глубь станции: показания температуры и давления ближайших к двери датчиков неуклонно падали, словно дверь осталась открытой или была сорвана с петель, тогда как термометры дальше по проходу показывали более высокую температуру, чем прежде.

Уровень ионизации в восточном коридоре вдвое превышал обычный, это не представляло опасности, но ученый не находил объяснения такому резкому скачку.

Вопли тоже казались ему необъяснимыми и... ужасными.

Собчак — ученый. Он не верил в полярные привидения, тем не менее поднялся, захлопнул дверь, оставленную Галичевым открытой, и запер ее на замок.

— Надо беречь тепло, — пробормотал Собчак себе под нос, — нет ничего важнее, чем оставаться в тепле.

Он осмотрелся и вспомнил, что оставил в пустой приемной пальто и сапоги. Ему не нравилось держать их в рабочем помещении: оно было так напичкано приборами и оборудованием, что эти громоздкие вещи мешали, куда бы он их ни положил. Собчак не потрудился открыть дверь снова — пальто и сапоги вполне могут подождать снаружи.

Люди собрались в зале общих собраний станции. Они бессмысленно суетились, не решаясь что-либо предпринять, когда туда ворвался Галичев.

— В чем дело? — крикнул кто-то, едва он появился. — Что-нибудь случилось? Зачем дали сигнал тревоги?

— Каким-то образом разрушена дверь восточного входа, — откликнулся Галичев, — надо узнать, кто это сделал!

Люди стали беспокойно переглядываться.

— Но, начальник...

— Мы не солдаты...

— Но все же мужчины, не так ли? — пристыдил их Галичев. — А в солдатском учебном классе есть оружие, или кто-то этого не знает?

— Мы возьмем оружие?

Во взглядах, которыми продолжали обмениваться мужчины, появилось значительно больше уверенности.

— Возможно, мы и неопытные солдаты, — сказал Галичев, — но все же сумеем противостоять тем, кто вторгся в наш дом! — Он решительно направился по коридору, ведущему к солдатским казармам. Немного поколебавшись, двинулись за ним и остальные.

Лейтенант Лигачева не побеспокоилась запереть помещение, отправляясь всей заставой в последнюю разведку. Личное оружие исчезло вместе с солдатами, никто не попытачся поискать его в ледяной пустыне, но запасные автоматы были на месте. Спустя несколько мгновений по восточному коридору шагала дюжина мужчин с АК-74 в руках. Раздавая оружие, Галичев сделал перекличку и теперь знал, что с ними не было троих: Сергея Баянова, Дмитрия Веснина и Анатолия Шверника.

Никто из присутствовавших сигнал тревоги не включал, значит, это сделал кто-то из этих троих.

— Каких-нибудь известий по радио или телетайпу не было? — спросил на ходу Галичев. — Может быть, поступало предупреждение о возможном нападении?

— Ничего не было, — ответил Шапорин.

— Меня беспо... — заговорил Галичев снова.

Они как раз миновали последний поворот, и на них обрушился порыв ледяного ветра сквозь оставшийся без двери вход. Но не ветер заставил Галичева замолчать на полуслове и остановиться, словно он мгновенно оцепенел.

Причиной была кровь.

Ею был залит пол и одна из стен. Громадные лужи еще не высохшей крови.

— Что здесь произошло? — гневно крикнул Галичев. Никто не ответил.

— Может быть, просто разлилась краска? — спросил кто-то из шедших позади.

Галичев отрицательно покачал головой:

— Нет, не краска. — Он вгляделся в красные пятна на полу, потрогал лужу пальцем и понюхал... — Они ушли в том направлении, — сказал он, показывая дулом автомата, — к нефтепроводу. Вперед! — скомандовал Галичев и снял оружие с предохранителя.