Карнавал теней

Тарра – столица Таррийской империи. [ … ] Первое поселение на восточном берегу реки Маронны появилось в 138 году после с.и.п. На протяжении 23 веков город неоднократно перестраивался и постоянно рос во всех направлениях – вширь, вглубь и в иное пространство (см. Серебряное око, Завиток , Проклятый квартал ) . В настоящее время к территории Таррского муниципалитета относится не только надземная часть города, разделённая на 21 округ, но и обширные подзем елья , где на протяжении многих лет находят убежище маринэ-нелегалы , называющие себя «ныряльщиками», и хаотиды, скрывающиеся от железных псов из Тёмной стаи (см. Лабиринт Тарры , Маринэ-нелегалы (Тарра), Борьба с преступностью в Тарре , Тёмная стая, Ду ргей н Дорха ). По некоторым данным , в Тарре существует более двух тысяч потайных ходов, посредством которых можно попасть в подземный город, полный опасностей и чудес.

Великая Таррийская Энциклопедия, том XXXVII

Издатель: Фонд Блейза Корды ( при участии семейства Гарда , Гестия ) ,

Тарра, 2451 г. после с.и.п.

«Лунный дом» - самая дешевая гостиница в Речном округе, где труппа «Цирка скитальцев» останавливалась всякий раз, приезжая в столицу Таррийской империи на Карнавал теней – даже через час после репетиции продолжал гудеть, словно растревоженный улей. Обрывки чужих разговоров легко просачивались сквозь тонкие стены.

«Кто она? Кто-нибудь может мне объяснить, кто она такая?»

«Не «кварта», точно. «Терция». А то и выше…»

Бум. Бум!

«Говорят, Рилги «Звёздные крылья» отменили – может быть, из-за неё?»

«Вы заметили, как она доверяется воздуху? Нет, вы точно видели?»

«Я и не понял сразу, что рядом со мной танцует не Лерона, а кто-то другой. У меня такое чувство, что я с ней работаю уже не первый год!»

Бум. Бум. Бу-бу-бум! Бум.

«Да кто же она, чтобы мне стукнуться лбом об Порог?!..»

«Арлин не зря разозлился. Мы же «кварта», мы бродяги, маленькие рыбки в большом море, нам нельзя высовываться – можно угодить прямиком в чью-то пасть. Ждите беды, братья, ждите беды…»

Бум.

Рейне Сарро тяжело вздохнул и накрыл голову подушкой. К голосам акробат успел привыкнуть – потоки слов скользили мимо, не тревожа его чуткие уши, - но приглушенные удары, доносившиеся откуда-то снизу, всякий раз заставляли вздрагивать. Спать в такой обстановке было невозможно, а ведь завтра им предстояло начать работу ещё до полудня, чтобы с десяток раз повторить главный номер – по частям и целиком, подстроившись под новенькую, будь она неладна. Отдых был ему сейчас нужнее, чем вода.

Не прошло и минуты, как в дверь комнаты кто-то деликатно постучался. Рейне плотнее прижал подушку к ушам, словно это могло прогнать незваного гостя. Стук повторился – на этот раз громче, настойчивей.

- Открой, - донесся из-за двери тихий хриплый голос. – Быстрее!

- Убирайся, Цыплёнок, - буркнул акробат из-под подушки. – Я сплю.

Бум. Бум-бум-бум. Бум.

- Рейне, это важно! Ты нужен патрону!

- Передай, что я послал его в задницу инэрского дьявола и пожелал счастливого пути.

Бум.

- Рейне, дурень тугоухий, он тебя не звал! Но ты ему нужен– понятно?

Подушка свалилась на пол. Акробат медленно сел, тряхнул головой – погруженная в сумерки комната поплыла перед его глазами, в затылке появилась пульсирующая боль. Он мрачно улыбнулся и провёл кончиком языка по пересохшим губам. На полу плясали пять теней – лишь одна из них, настоящая, появилась благодаря свету уличного фонаря, проникавшему сквозь мутное оконное стекло. Впрочем, на тени ему было плевать, а вот на подступающую жажду– совсем наоборот.

Вожделенный отдых откладывался до лучших времён.

Шельми Цыплёнок, лучший клоун «Цирка скитальцев», был хаотидом. По уставу ОЦК, Объединённой Цирковой Корпорации, патрону «кварты» разрешалось нанимать только людей, не тронутых зловещим дыханием хаотики, поэтому, когда цирполы приходили с инспекцией, Шельми надевал просторную рубашку, втирал в густую шевелюру пару пригоршней пудры и старался держаться в тени. Иногда его всё же замечали, и Джоссеф Арлин, насупившись и глотая ругательства, переходил на язык, понятный всем инспекторам без перевода – лез в карман за бумажником.

«Ну и грим! – удивлялись зрители. – Эти перья прямо как настоящие!»

«Почему бы тебе не перейти в другой цирк, в «терцию» или «секунду»? - спросил как-то раз Рейне. Шельми бросил на него долгий задумчивый взгляд и ничего не ответил, только пожал узкими плечами. Акробат ощутил себя мерзавцем, но всё-таки продолжил: - Ты хороший клоун, от твоих выкрутасов зал смеётся так, что стены дрожат. Зачем тебе мучиться, прятаться от цирполов? Не лучше ли…» Шельми резким взмахом руки прервал его словоизлияния и коротко бросил: «Не лучше». Больше они об этом не говорили.

Сейчас на Шельми из одежды были только широкие парусиновые штаны, подвязанные верёвкой. Оперенье на его спине, плечах и груди поблёскивало в тусклом свете газовых ламп, освещавших коридор; золотые искры играли в тёмно-русых волосах. Рейне, мучимый жаждой, старался лишний раз в его сторону не смотреть, но всё-таки видел краем глаза, что у маленького клоуна три тени. Одна из них всё время норовила оторваться от пола. Расспрашивать людей о тенях было очень неприлично, и всё же паутинному танцору иногда хотелось нарушить приличия…

Скрипнула дверь. Повеяло жасминовыми духами и плохо скрываемой яростью.

- Рейне, - сказала Лерона, хмуря изящные брови и поправляя сползающий с плеча халат, желтый с чёрными узорами. Сразу восемь бессловесных призраков танцевали возле её босых ступней. – Я жду тебя уже час. Ты…

- Мы идём к патрону, - заявил Цыплёнок, глядя на стройную красавицу-акробатку снизу вверх. Перебивать Лерону мог далеко не всякий, но хаотиду позволялось и большее. – Ты, наверное, уже слышишь? Он опять заигрался со своими ножиками.

Бум!

- О-о, - только и проговорила Лерона, выходя в коридор. Её аристократически-бледное лицо приобрело обеспокоенное выражение, все обиды на Рейне забылись. Циркачи артистично изображали ненависть к хозяину, когда тот был трезв и в здравом уме, но самозабвенно жалели, стоило ему в очередной раз «заиграться». Мало кто из них мог признать, что в чувствах к патрону наличествовало нечто родственное. А родителей, как известно, не выбирают.

Рейне был старшим и любимым сыном, со всеми вытекающими последствиями.

В тесном номере пахло сыростью; северную стену покрывали зелёновато-чёрные разводы от наскоро сведённой плесени, хорошо заметные даже в полумраке. Джоссеф Арлин мог бы поселиться в южном крыле «Лунного дома», где условия были лучше, однако он предпочитал жить рядом со своими циркачами. Причина, по которой он никогда не требовал для себя меблированных апартаментов с красивыми обоями или, не дай Безграничность, гобеленами на стенах, была проста: патрон «Цирка скитальцев» не хотел, чтобы ещё кто-то узнал о том, что временами он сходит с ума.

Рейне вошел без стука, аккуратно закрыл дверь – по ту сторону остались Шельми, Лерона, перепуганная секретарша Марика Карат, которой сегодня довелось увидеть своего шефа в невменяемом состоянии впервые за те несколько месяцев, что она работала в «Цирке скитальцев», и ещё несколько цирковых – и даже не шелохнулся, когда короткий метательный нож просвистел мимо его правой щеки и вонзился в обшарпанную деревянную панель на стене. Бум!Звук, не дававший ему спать, рождался именно здесь, в комнате патрона. Джоссеф Арлин в расстегнутой рубашке сидел за колченогим столом у окна – по стёклу, едва пропускавшему свет уличных фонарей, ползал огромный ночной мотылёк – и отрешенно глядел на полупустую бутылку с зелёной этикеткой, по форме напоминающей лист плюща. «Болотный дурман», зелье хаотидов из Лабиринта Тарры. Ещё одна бутылка «Дурмана», пустая, валялась под столом, и Арлин босыми пальцами правой ноги катал её туда-сюда. Правой рукой – из-под расстёгнутого манжета выглядывал край постыдной татуировки, о существовании которой знал только Рейне – он подпирал массивный подбородок, а в пальцах левой вертел сразу два метательных ножа.