Николай II

В начале января 1916 года Александра Федоровна писала мужу в Могилев: «Мне бы хотелось повидаться с нашим другом, но я никогда не приглашаю Его к нам в твое отсутствие, так как люди очень злоязненны. Теперь уверяют, что Он получил назначение в Федоровский Собор (на церковную должность по закону и по традиции Распутин никак не мог быть назначен, так как не имел никакого сана. — А. Б.), что связано с обязанностью зажигать все лампады во всех комнатах дворца! Понятно, что это значит, но это так идиотски-глупо, что разумный человек может лишь расхохотаться. Так отношусь к этой сплетне и я».

В обществе же ангел-хранитель царской семьи по-прежнему не вызывал никаких иных чувств, кроме зависти, ненависти и отвращения. Квартира его на Гороховой стала широко известной не только в Петербурге, но и в России. По высочайшему распоряжению с лета 1914 года здесь ежедневно дежурили чины полиции, которые выполняли двоякую функцию: охраняли царского друга и вели наблюдение за ним и его посетителями. После революции в печати появятся материалы, представляемые, как донесения полицейских о повседневной жизни Распутина. Из них публика узнает о том, как «царев друг» пьянствовал, встречался с проститутками, дебоширил. Научная экспертиза этих данных не оставляет сомнений в том, что эти «сенсационные документы» — очередная антиромановская фальшивка, которых в те смутные времена фабриковалось немало.

Время работало против Романовых. Положение на фронтах коренным образом не менялось: отдельные удачные локальные операции сменяли длительные периоды позиционного затишья. Отсутствие надежды на скорое окончание войны и вызванная ею дестабилизация жизни страны рождали отчаяние и возмущение в стране. К 1916 году патриотические восторги уже давно были в прошлом, и в обществе царило глухое брожение, прорывавшееся наружу в повседневных разговорах о шпионах и предательстве. Ну кто мог быть виноват во всех бедах и неудачах! Конечно же, только агенты Германии, засевшие на ключевых постах в государстве и стремившиеся погубить Россию! В обществе постоянно говорили об антигосударственной деятельности шпионов, и многие верили в их страшную и роковую силу. Под подозрение попадали обычные лавочники, профессора университетов, министры и даже члены правящей династии, а особенно Александра Федоровна. Распутина же вообще представляли главой шпионской шайки.

Царь ощущал внутренний раскол страны и понимал таившуюся здесь опасность. Несмотря на весь свой фатализм, игнорировать это он не мог. Но принимаемые им решения ничего, в сущности, изменить не могли. Все и всё в административной России находилось в состоянии оцепенения.

В начале 1916 года был сменен старый премьер Иван Горемыкин, которому было далеко за семьдесят лет (родился в 1839 году). После него в России «случилось» еще три премьера, назначенных Николаем II. Первым оказался Борис Владимирович Штюрмер. Ранее он занимал посты Новгородского, затем Ярославского губернатора, а с 1902 года находился на должности директора Департамента общих дел Министерства внутренних дел, состоял членом Государственного Совета. Лично царь знал его мало. По старой традиции Николай II в таких случаях спрашивал приближенных. Знавшие этого человека в основном говорили одно и то же: ревностный службист, примерный семьянин, благочестивый христианин. Правда, утверждали, что у него была любовница, но об этом добропорядочной царице не сообщали, а для других такая «деталь биографии» не имела особого значения. Но было два недостатка: возраст (родился в 1848 году) и фамилия.

Возрастным фактором в принципе можно было пренебречь. Преклонность лет никогда не являлась недостатком для политика в России, здесь всегда считалось, что такие деятели вооружены жизненным опытом, обширными знаниями, а также наделены чувством ответственности. Второй недостаток — фамилия — был более значительным. Происходил Штюрмер из тверских дворян. Его предки по мужской линии давным-давно осели в России. Отец служил в кавалерии, имел звание ротмистра. Мать, урожденная Панина, происходила из старинного дворянского рода. Но происхождение нового премьера никого не занимало. Главное — «неблагозвучная» для русского уха фамилия. В атмосфере истерической шпиономании, царившей в обществе, трудно было рассчитывать на то, что «властители дум» не заметят это обстоятельство и не сделают его предметом далеко идущих политических спекуляций (что в конечном итоге и произошло). Император решил в интересах дела рискнуть. Пост премьера Б. В. Штюрмер занял 20 января 1916 года и тут же начал демонстрировать симпатию к думским кругам.

Вслед за назначением Штюрмера последовал указ о созыве Государственной Думы, на сессии которой 9 февраля первый и последний раз выступил с краткой речью Николай II. С идеей «явления царя Государственной Думе» с трудом согласилась Александра Федоровна, всегда считавшая, что любое учреждение в России существовало как бы при императоре. Однако в поддержку такого шага выступил Распутин, и царица смирилась. Царь призвал депутатов к совместной работе на благо Отечества, и эти его слова были встречены думцами громом аплодисментов. Николай II был удовлетворен и записал в дневнике: «Удачный и оригинальный день». Но отгремели аплодисменты — и все осталось по-старому.

В последний период существования монархии власть предоставила массу возможностей для ярких и эффектных выступлений против себя. Совет министров больше напоминал героев крыловской басни о лебеде, раке и щуке, чем центральный административно-координирующий орган. Чуть ли не каждый министр вел «свою политику», игнорируя других и интригуя против них, а некоторые искали популярности в либеральной среде и даже имели постоянные контакты с различными общественными деятелями. В целом же правительство и общественное мнение находились в состоянии открытой враждебности. Власть демонстрировала пренебрежение к «думской говорильне» и ее лидерам, а те, в свою очередь, платили власти жестокой клеветой и самыми низкопробными инсинуациями. Полный общественный разлад особенно ярко проявился в истории с последним царским министром внутренних дел. Им был Александр Дмитриевич Протопопов.

Родился Александр Дмитриевич в 1865 году в семье состоятельного дворянина. Воспитывался в кадетском корпусе, а затем — в Николаевском кавалерийском училище и после его окончания служил кирасиром в лейб-гвардии Конногвардейском полку. Через несколько лет поступил в Академию Генерального штаба, где проучился только один год и по состоянию здоровья вышел в отставку в чине штаб-ротмистра. В конце 90-х годов получил большое наследство и вел размеренно-светскую жизнь. Это был богатый, европейски образованный человек, великолепно знавший языки, хороший пианист, ученик французского композитора Жоржа Массне. В 1907 году на выборах в Третью Думу ему удалось добиться успеха, став депутатом. Это звание сохранил и на выборах в Четвертую Думу в 1912 году, входил неизменно во фракцию октябристов. В 1916 году избирается Симбирским губернским предводителем дворянства, а за год до того, в 1915 году, стал товарищем (заместителем) председателя Государственной Думы.

До осени 1916 года имя А. Д. Протопопова пользовалось не только известностью, но и уважением в либеральных думских и околодумских кругах. Весной он возглавил представительную парламентскую делегацию, которая посетила Англию, Францию, Италию. В европейских столицах светские манеры и широкий кругозор главы русских парламентариев произвели хорошее впечатление, о чем царю докладывали по дипломатическим каналам. Председатель Думы М. В. Родзянко даже рекомендовал самодержцу назначить Протопопова министром торговли и промышленности.

Отзывы о Протопопове были неплохие, и Николай II решил с ним познакомиться. Встреча состоялась в Ставке 19 июля. Заканчивая аудиенцию, монарх сказал своему собеседнику: «Мы еще с Вами поговорим не раз». На следующий день царь сообщал жене: «Вчера я видел человека, который мне очень понравился, — Протопопова, товарища председателя Гос. Думы. Он ездил за границу с другими членами Думы и рассказывал мне много интересного». Не прошло и двух месяцев, как император поручил Протопопову руководство самым влиятельным государственным ведомством — Министерством внутренних дел.