Страница 22 из 41
Они спустили на воду «Арго» и перешли на борт. Не было нужды заставлять Птиц Памяти тянуть судно по Реке — с этим вполне мог справиться ковер-самолет. Но даже волшебные ковры нуждаются в отдыхе, хотя бы кратком, поэтому Сорайя растянула Решам на палубе. Следуя ее указаниям, Лука держал два конца легкой шелковой подстилки и, к своему удивлению, обнаружил, что ковер принялся сворачиваться, сворачиваться, сворачиваться, пока не стал размером с носовой платок. И все волшебные предметы свернулись вместе с ним. «Ну вот, — сказала Сорайя, укладывая свернутый ковер в карман. — Спасибо тебе. Лука. — Однако тут же добавила, вспомнив про манеры истинной Выдры: — Правда, толку от тебя, можно сказать, маловато».
Животные уже уснули. Никтопапа, хоть он и не спал вообще никогда, выглядел так, будто устал, как настоящий человек, — присел на корточки на носу «Арго», обхватив ноги руками и склонив голову в знакомой панаме на колени. Лука решил, что отцу, должно быть, полегчало, потому что Никтопапа сделался чуточку прозрачнее, чем был последнее время. Может, он и устал поэтому, подумал Лука. Чем лучше себя чувствует отец, тем больше слабеет Никтопапа.
Впрочем, не стоило возлагать на это особых надежд. Лука слышал, что больные иногда испытывают нечто вроде обманчивого улучшения перед тем, как окончательно… перед концом. Он сам устал до изнеможения, но не позволял себе заснуть. «Нам надо идти дальше, — убеждал он Сорайю. — Почему все ведут себя так, будто у нас уйма времени?»
На небе высыпали звезды и снова закружились в танце, как в ночь, когда Рашид заснул Беспробудным Сном, и Лука не знал, добрый ли это знак, опасаясь, что, скорее, плохой. «Пожалуйста, — умолял он Сорайю, — идем дальше».
Но Сорайя просто подошла к нему, без всяких насмешек молча обняла за плечи, и он заснул в ее объятиях почти мгновенно.
Проснулся он еще до восхода солнца, но оказался отнюдь не самой ранней пташкой. Правда, Птицы Памяти и звери все еще спали, но Никтопапа бродил взад-вперед с озабоченным видом. (Что бы это значило, недоумевал Лука, к добру это или к худу?) Сорайя вглядывалась вдаль, и не знай Лука о ее полном бесстрашии, мог бы подумать, что она чего-то побаивается. Он подошел к ней и стал рядом. К удивлению мальчика, она крепко схватила его за руку.
— В чем дело? — спросил он, но она только затрясла головой и вначале не сказала ни слова. Потом все же заговорила:
— Зря я привезла тебя сюда. Тебе здесь не место.
— Да ладно, — нетерпеливо пробормотал Лука. — В любом случае мы уже здесь. Надо идти дальше и искать точку спасения.
— А потом? — спросила Сорайя.
— Потом, — Лука слегка запнулся, — ну, потом мы будем действовать по обстоятельствам.
— Я ведь говорила тебе, что ковер-самолет не может пройти сквозь Великие Кольца Огня, — сказала Сорайя. — А Средоточие Магии и все, что ты ищешь, находится за ними. Все бесполезно. Нам повезло еще, что мы сюда-то проникли. Я должна увезти тебя обратно.
— Насчет этих Колец Огня… — начал Лука.
— Даже не спрашивай, — ответила она. — Они огромные, и пройти сквозь них невозможно — вот и все, что я могу сказать. Великий Магистр позаботился об этом.
— А если сказать Великому Магистру…
— Невозможно! — не выдержала она, и на глазах у нее выступили слезы. — Прости. Это нам не по силам.
Никтопапа все это время хранил молчание, но тут он все-таки вмешался.
— Раз все обстоит так, — проговорил он, — мальчику, пожалуй, следует убедиться в этом самому. К тому же у него еще в запасе шестьсот пятнадцать жизней, плюс одна, за которую он явно будет изо всех сил держаться. И его звери, Пес с Медведем, тоже.
Сорайя открыла было рот, чтобы возразить, но Лука принялся будить своих спутников.
— Просыпайтесь! Просыпайтесь! — кричал он, и животные нехотя потягивались. Он повернулся к Сорайе и настойчиво сказал: — К спасительному пункту. Пожалуйста.
Она со вздохом подчинилась.
— Будь по-твоему, — вздохнула Хам-Султанша и вынула из кармана свернутый ковер-самолет.
Лука с удивлением заметил на углах ковра-самолета стальные кольца (а ведь прошлой ночью, когда его сворачивали и складывали в карман, никаких колец вроде не было), к которым веревками был привязан «Арго». Слоноутица и Слоноселезень по очереди поднимались на ковер-самолет и направляли его через лабиринт обманчивых потоков по настоящей Реке Времени. Ковер летел быстро, но путешествию, казалось, не будет конца, и Лука почувствовал облегчение, когда наконец увидел в спасительной точке прямо перед собой золоченый шарик, подпрыгивающий, словно крошечный буек. Признательный Птицам Памяти, которые направляли путников правильной дорогой, он удостоил их чести нажать на шарик. Слоноутица прыгнула в реку и ткнула в шарик головой. На счетчике в правом верхнем углу поля зрения быстро замелькали цифры: «три», «четыре», «пять», «шесть». Он, однако, даже не обратил на это внимания, потому что стоило Слоноутице толкнуть шарик, как весь мир стремительно изменился.
Вокруг все потемнело, но не потому, что наступила ночь. Тьма была какая-то искусственная, кромешная, магическая, призванная напугать. Затем прямо перед ними с оглушительным ревом в небо взмыл огненный шар и превратился в стену пламени.
— Эта стена окружает Средоточие Магии, — прошептала Сорайя. — Вы видите только ее внешнюю часть. Это и есть первое Кольцо Огня.
Затем последовали еще две вспышки, сопровождаемые еще более оглушительным ревом, и появились два новых огненных кольца, каждое больше предыдущего. Они пульсировали вокруг друг друга, образуя в воздухе непроходимый барьер из трех гигантских огненных окружностей. Вначале кольца были огненно-красными, но, постепенно бледнея, выцвели чуть ли не добела.
— Самое жаркое пламя на свете, — объяснила Сорайя Луке. — Оно нагревает до белого каления. Теперь ты понимаешь, о чем я предупреждала?
Лука понимал. Раз эти горящие баранки заключают в кольцо Средоточие Магии — Поток Слов, Озеро Мудрости, Гору Знания, вообще все-превсе, — тогда их поход напрасен, никакой надежды.
— Этот огонь, — спросил он, ни на что уже не рассчитывая, — огонь Колец, не тот ли самый Огонь Жизни?
Никтопапа покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Это обычный огонь, который испепеляет все, к чему прикасается. Огонь Жизни, он совсем другой. Это единственный созидающий огонь. Он возрождает, а не разрушает.
Лука не нашелся, что сказать. Он стоял на палубе «Арго» во тьме и смотрел на языки пламени. Пес Медведь и медведь Пес подошли к нему и стали по обе стороны от него. Внезапно они расхохотались.
— Ха-ха-ха! — лаял пес Медведь, упав на спину и катаясь по палубе. — Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
А медведь Пес принялся откалывать лихую джигу, отчего «Арго» даже закачался из стороны в сторону.
— Хо-хо-хо! — ревел медведь. — Ни за что бы не поверил, не увидь я этого собственными глазами. После всей суеты… Это вот оно?
Сорайя была ошеломлена, и даже Никтопапа выглядел несколько озадаченным.
— Какого черта? Что вытворяют эти глупые животные? — спросила Хам-Султанша.
Пес Медведь тяжело поднялся, с трудом переводя дыхание после приступа смеха.
— Да вы только посмотрите! — воскликнул он. — Это всего лишь Фиги, вот что это такое. Грандиозные, раздутые, но Фиги! И это после всех наших мытарств.
— О чем ты толкуешь? — недоумевала Сорайя. — Я не вижу здесь никаких плодов!
— Фиги, — хихикнул медведь Пес, — это Фантастические Иллюзии Горения, придуманные Великим Магистром Огня. Сокращение такое! Оно было в ходу у нас в цирке. Значит, за всем этим скрывается всего лишь капитан Ааг! Нам бы следовало догадаться раньше.
— Вы что, знакомы с Великим Магистром? — Сорайя едва не задохнулась от удивления.
— Великий Магистр, подумать только! — откликнулся пес Медведь. — Он был обманщиком в Реальном Мире, им и остался здесь. Фальшивка. Эти огненные завесы, которых вы так боитесь, на самом деле никакая не преграда.