День не задался

— Да, это он, я тебе о нем рассказывал! Они сменили наш полк и действовали эскадрильей за весь наш полк. И не теряли людей. Майор – зверь, а не летчик! И ребята у него в эскадрилье, как один! Летающая смерть фашистам. Благодаря им удержали мост, Мамаев курган и завод, разбили танковую группу Гота.

— А вот с начальством у майора не получается, Василий. Я вчера узнал, что кроме майора, за Сталинград никто из летчиков ничего не получил. Почему, майор?

— Товарищ Верховный Главнокомандующий! Я был командиром эскадрильи, а во второй раз – командиром полка. Вот отчет, представленный командующему армией Хрюкину, вот все представления.

— Так, посмотрим! — Василий тоже из-за плеча рассматривает бумаги.

— Отец, смотри: более 80 танков, больше 300 автомашин, 110 орудий. Сбито 57 самолетов противника. А во второй раз – 41, и все ночью.

— Может быть, дело в вас лично, майор? Расскажите о себе!

— Здесь есть загвоздка, товарищ Верховный. Ругался я с Хрюкиным из-за того, что людей не бережет и тактику использует устаревшую. Один раз он меня в трусости обвинил. А меня еще год назад арестовывали, потому, что не помню я ничего, что было до 21 июля 41 года.

— В чем особенность вашей тактики? — спросил Сталин.

— В построении эшелонами по высоте, использовании радиосвязи и радиолокации на уровне отдельной эскадрильи или полка. "Мессершмитт" превосходит в скорости на пикировании практически все наши самолеты, поэтому их надо встречать на подготовленных позициях, заставлять терять скорость и уходить на горизонталь. В этом случае, наши самолеты имеют больший вес огневого залпа и большую горизонтальную маневренность. У "месса" шансов не остается, только выйти из боя на пикировании. Но на "кобрах" мы их и тут догоняем.

— Вы скрываете эту тактику от остальных?

— Нет. Мы учим всех этим действиям.

— У вас лично, майор, сколько сбитых?

— 32 лично, и 18 в группе. Есть еще незасчитанные.

— Ого! — присвистнул Василий.

— Просьбы? Пожелания? Замечания есть?

— Недостаточно быстро передаем опыт в войска, товарищ Верховный. И очень мало радиолокаторов в войсках. Замечаний много, товарищ Верховный. Воевать можно гораздо лучше. А пожелание я уже высказывал наркому Кузнецову: до конца февраля перебазировать полк на Кубань. — Сталин вопросительно посмотрел на меня.

— Ростов мы не взяли, товарищ Верховный, война затягивается. Немцу нужна нефть. Плацдарм у него на Кубани. Основная мясорубка будет там, на юге. И нужен ударный самолет, способный догнать "мессера" на пикировании: И-185 с пушками ВЯ-23. Хотя бы эскадрилью в мой полк.

— А почему не Яки? — удивленно спросил Василий Сталин.

— Горят они! У Клещева летчики не хуже моих были, товарищ полковник. И против бомбардировщиков у Яков вооружение слабовато. А бомберов будет много. Так что: "кобры" и И-185.

— Мне кажется, Николай Герасимович, что майор засиделся на должности командира полка.

— Меньше полугода командует!

— Три месяца, товарищ адмирал.

— Пожелания мы ваши удовлетворим, майор Титов. Я оставлю у себя ваши бумаги. Мы рассмотрим их на заседании ставки. Можете идти!

Я вытянулся, развернулся и вышел в приемную. Кузнецов остался. Ждал его еще минут тридцать. Он вышел из приемной, неторопливо надел фуражку и шинель, махнул мне головой. Мы вышли.

— Рисковый ты мужик, гвардии полковник! Так с Хозяином не разговаривают! Но ты ему понравился! Он подписал представление к званиям Героев Советского Союза всего летного состава 13-й гвардейской отдельной авиаэскадрильи. Это у тебя третья Звезда Героя! И представления по 14-му полку все подписаны.

— Схлопотать пулю на боевом вылете несколько проще, товарищ адмирал, чем в кабинете Верховного.

Полк получил приказ передислоцироваться под Туапсе в поселок Агой. Нас доукомплектовали до 4-хэскадрильного состава за счет летчиков Черноморского флота: придали нам 10 отдельную авиаэскадрилью. Из Новосибирска пришли первые шестнадцать И-185-71, вторая партия еще в пути, но, как сказал приехавший с первой партией машин инженер Янгель, в ней самолеты другой модификации И-185-82фн. Получается полная неразбериха со снабжением. Каждая эскадрилья имеет разные самолеты. В первой Р-39К, во второй – Р-39N, в третьей – И-185-71, а в четвертой – 82фн. Аэродром маленький, в расщелине между гор, но хорошо оборудованный: много зениток, стационарный радиопривод с моря, подземные капониры на сто самолетов. Но заход на посадку сложный: две горы – две дыры. В "десятке" пока ЛаГГи, но все летчики довоенные, летавшие на И-16. Янгель говорит, что "ишак" и "185-й" очень похожи по управлению. Вечером он поделился и известиями о том, что они уже и перестали надеяться на то, что самолет пойдет в серию. На все запросы им отвечали, что летчики предпочитают "Яки". Так что, машины у нас практически "бригадирской сборки", что он захватил с собой хороших механиков, которые быстро подгонят самолеты под летчиков, и обучат механиков. Для их завода и КБ это очень важный и очень своевременный заказ. "Нас бы расформировали. Шли активные разговоры о том, что завод переведут на выпуск Ла-5 или Як-7б". Неделя ушла на подготовку машин и летчиков. В это время Макеев и я вели разведку крымских аэродромов противника на Р-39к с подвесными баками. Ведомыми брали с собой командиров звеньев. Вторая эскадрилья дежурила на аэродроме и несла патрулирование района. Третья и четвертая учили матчасть. На третий день по прилету к нам прилетел генерал Ермаченков, командующий ВВС ЧФ. Хотя мы ему и не подчинялись, но находились на его снабжении, да и забрали у него целую эскадрилью. Понятно, что он не был слишком доволен нашим присутствием, но, все равно надо налаживать взаимодействие. Затем прибыл вице-адмирал Октябрьский, командующий ЧФ, и ознакомил нас с планами командования: 4 февраля предстояло прикрывать морской и воздушный десант в Новороссийск совместно с силами флота и ВВС Закавказского фронта. Операция "Горы" должна была начаться через 4 дня. Операция "Море" была привязана к успеху первой операции. К первой операции нас обещали не привлекать, в связи с не укомплектованностью полка, но, козе понятно, что всем этим обещаниям начальства грош цена: мы – ударная сила ВВС ЧФ. Самая новая техника у нас. Кто ж нам даст возможность спокойно изучить район БД и освоить технику. Как "верный сын партии", я, несомненно, "изучал" великое произведение величайшего писателя современности Генерального секретаря ЦК КПСС дорогого Леонида Ильича. И прекрасно помню, насколько неудачным было планирование и осуществление этих двух операций. С тех пор ничегошеньки не изменилось: нас и сейчас расположили в "самом удачном месте"! Мы "всего" в 100 км от места будущих боев! Следовательно, мы будем вынуждены выходить из боя раньше немцев. А аэродром в Геленджике занят, как вы думаете кем? Конечно, самой боевой частью! Транспортниками и противолодочниками! Двумя эскадрильями много не навоюешь! Поэтому я с ходу атаковал Октябрьского и Ермаченкова на тему "великолепно" выбранного места дислокации.

— Что вы, что вы, полковник! Мы имеем прямые указания Командующего не задействовать вас в операции "Горы", дать вашему полку время и возможность освоить район, установить локаторы, разместить охрану, и ПВО возле них.

— "Вашими бы устами, да мед пить!" Ладно, посмотрим, — но, сразу после отлета начальства, я начал гонять всех на облет района. Кроме 10-ки. На их ЛаГГах это – небезопасно. Однако поезд со второй партией самолетов где-то застрял. Они еще не прибыли в Тбилиси. Оттуда их должны были перегнать заводские летчики.

Первой в бой вступила вторая эскадрилья 12 января. Две восьмерки отражали атаку на наш аэродром двух девяток "Ю-87" под прикрытием. Поднятая восьмерка первой эскадрильи успела к "шапочному разбору", когда "Юнкерсы", побросав бомбы куда попало, начали отход. "Мессерам" досталось хорошо, но бомберы потеряли только четыре самолета. РЛС на Индюке не работала, его только-только освободили от немцев. Немцы шли от Краснодара, куда начали наступать наши войска. У немцев в Карасуйке большой аэродром. Больше двухсот самолетов. Пока не выжжем это "гнездо" птенцов Геринга, спокойно нам не жить. Связался с Науменко. Его аэродромы ближе всего в Краснодару. Пообещал ему, что прижму хвост немцам еще до рассвета, а на его аэродромах, восточнее, рассвет наступает на 10–15 минут раньше. Гарантирую, что ни одна падла не взлетит. Подвешиваем осветительные бомбы, бетонобойные и осколочные кассетники: в Карасуйке полоса бетонная. У третьей сегодня первый вылет. Я вылетаю ведущим третьей эскадрильи. С вечера проводим тренировку, все в порядке, порядок никто не нарушил. Еще раз уточнили вопросы с Науменко. Лег спать, спал тревожно, налет на новой технике у третьей – минимальный. В пять утра подъем, завтрак, постановка задачи. Первыми в сторону моря уходят "кобры", затем взлетаем мы. В воздухе 48 машин. Выясняется, что путевая скорость "185-х" выше, чем у "кобр". Сделали небольшой вираж. Подходим в Краснодару, первая пара сбрасывает осветительные бомбы на парашютах на высоте 1.5 км. Все остальные выше, нам свет бомб не мешает, колонна второй эскадрильи обрабатывает ВПП. Полк, разбившись на звенья, работает по позициям МЗА в Карасуйке. Кто-то успел подавить КЗА в Краснодаре. Томительно тянутся секунды. На востоке вылез красный кончик восходящего светила. В этот момент видим плотный строй "пешек" и орду Ил-2!: воздушная армия Науменко прибыла всего с двухминутной задержкой! Обмениваемся позывными с "Горой". Он где-то тут. Бросаем еще осветительные. Начинают работать "пешки" генерала Полбина! Наши И-185 подчищают их работу. Аэродром весь в огне и в дыму. Мы начинаем отход по топливу.