Нежная ярость

Габби пыталась сообразить, о чем он говорит. Может быть, в его жизни была еще одна женщина? Ее глаза потемнели, и она ждала продолжения.

– Я любил свою мать так, как никого не любил, пока не встретил тебя. – Филип замолчал, и боль воспоминаний отразилась на его лице.

– Мать? Но...

– Она умерла, когда мне было десять лет, – прервал ее Филип. – И умерла из-за меня.

– Но... как?..

– Однажды мы с ней ехали в Сен-Пьер, и вдруг у нашей кареты сломалось колесо. Нас сбросило в ущелье, где мы попали в реку. Я потерял со знание, и моя мать удерживала мою голову над водой, пока Жерар не доплыл до нас. Мать приказала, чтобы он сначала вытащил на берег меня. Когда он вернулся за ней, было уже поздно. У нее не хватило сил продержаться на воде и дождаться Жерара.

– Но винить себя в ее смерти – безумие! – закричала Габби, испытывая боль от его чувства вины, которое она ощущала как собственное.

– После смерти матери мой отец стал ненавидеть меня. Я знаю, он винил меня за то, что я выg жил, а моя мать нет. Вскоре после этого случая отец отправил меня учиться во Францию. Я вернулся только через одиннадцать лет, когда унаследовал g Бельфонтен после его смерти.

– Мне очень жаль тебя, Филип. Со стороны твоего отца было жестокостью обвинять тебя в смерти матери. – Сердце у нее защемило, когда она представила себе отвергнутого ребенка, изгнанного из любимого Бельфонтена, забытого собственным отцом, так же, как Габби была забыта своими родителями.

– Потом я встретил Сесили и полюбил ее, – продолжал Филип. – Но моя любовь не была взаимной, а позже во имя своей любви я невольно стал причиной ее гибели. Разве ты не видишь? – сказал он с болью. – Как я смел любить кого-то, когда боялся, что моя любовь опять будет стоить кому-то жизни? А потом я встретил тебя и против воли влюбился в юную девочку, которая осмелилась бросить мне вызов.

– Ты очень странно проявлял свою любовь, – сказала Габби. – Странно и все-таки временами нежно. Но нежность твоя всегда сопровождалась яростью, которая оставляла меня обессиленной.

– Мне казалось, что я смогу защитить тебя от себя, только если буду держаться на расстоянии и полностью подчиню. Я был полон решимости сломить твою волю, превратить тебя в то, чем ты не могла стать. Сначала мне нужна была не твоя любовь, а лишь твоя покорность.

– Но я любила тебя, сердце мое, – прошептала Габби, прижавшись к его груди. – Как больно мне было, что ты убиваешь эту любовь!

– Господи, Габби! – воскликнул Филип в тревоге. – Неужели мои безумные страхи и глупая гордость уничтожили твою любовь? Неужели я потерял и сына?

– Я... не знаю, Филип, – честно сказала Габби. – Между нами было столько вражды и ненависти. А что, если бы Марсель был моим любовником? И как насчет Роба?

– Все это не имеет значения. Я сказал тебе, прошлое похоронено. Моя жизнь ничего не значит без тебя и Жана.

Как будто подкрепляя свои слова, Филип прильнул к ее губам. Он целовал ее, и постепенно Габби почувствовала, как под его прикосновениями тает лед ее души. Филип гладил ее по спине, прижимался к ее стройным бедрам, ласкал ее грудь.

Прежде чем Габби осознала, что происходит, Филип начал расстегивать ее платье. Наконец, когда Габби лежала обнаженная, окутанная лунным светом, он разделся сам и лег рядом, тесно прижавшись к ней. Знакомый аромат ее духов как будто обещал повторение радостей, которые когда-то они испытали вдвоем.

– Ты нужна мне, любимая, – прошептал он, склоняясь над ее благоухающим телом. – Я не могу без тебя.

Габби лежала так неподвижно, что Филип подумал, что она заснула. Однако ее глаза были широко открыты, и она смотрела прямо на него, тяжело дыша.

– Не бойся меня, любовь моя. Никогда больше я не причиню тебе боли. Если ты не хочешь меня, скажи только слово, и я уйду.

Габби молчала.

Филип, вздохнув с облегчением, поцеловал Габби, и она жадно ответила на его поцелуй. Он приник губами к ее груди и, прикусив зубами сосок, почувствовал ее дрожь. Затем он прочертил губами огненную линию от ее живота к мягкому треугольнику между бедер. Габби напряглась, но Филип осторожно раздвинул ее ноги и приподнял бедра. Она вскрикнула, ощутив его язык, горячий, ищущий, проникающий в ее сокровенную глубину. Габби выгнула спину, сдерживая стон, и вдруг ей показалось, что внутри ее вспыхнул сноп искр, и она со стоном забилась в этом пламени, пронзающем ее плоть.

Только когда она успокоилась, Филип вошел в нее осторожно и благоговейно, чем удивил ее.

– Здесь мое место, милая, – сказал он, погружаясь в нее.

– Как прекрасно, как сладко!

Истома заполнила ее тело, и ей казалось, что вот-вот наступит взрыв. Взрыв действительно произошел...

Позже, когда Филип положил ей голову на грудь и уже засыпал, Габби прошептала его имя.

– Что, малышка? – сонно спросил он.

– Не так давно я ненавидела тебя, а теперь...

– Теперь ты любишь меня, – закончил он за нее. – Ты это хотела сказать?

– Кажется, да. Но разве так бывает?

– Что такое ненависть, как не продолжение любви? Мы с тобой, дорогая, уже прожили жизнь, полную ненависти. Пусть отныне наша жизнь будет наполнена любовью.

– Я хочу верить в это, Филип. Честное слово. Только...

– Мы отправимся в долгое путешествие, – сказал Филип в ответ. – Теперь втроем. Поплывем, куда ты захочешь. В Англию, Францию, Америку...

Глаза его блестели счастьем.

Глаза Габби загорелись. Неужели она, знавшая все эти годы лишь темную сторону любви, наконец испытает то, в чем так долго отказывал ей Филип? Ей казалось, что она вдруг вышла из темного длинного тоннеля на яркий свет – и уже навсегда.