Восход

Засвистело. Ветер ударился о вершину, трепетом отозвались рукава и воротники. Зажмурившемуся мальчику показалось, что великанский нос горы вдыхает воздух. Еще минута, и он оглушительно чихнет, разбросав людей на многие километры.

– Бежим, Антон! – мальчика тащили за руку.

Отец, спотыкаясь, пятился, неотрывно следя за чем-то за спиной Антона. Позади, надсадно кашляя, матерился Павел. Затем раздался сухой пистолетный выстрел.

Мальчик бежал за отцом, боясь представить себе, что может твориться у камня. В детском воображении мелькали все новые и новые сюжеты: Павел в когтях у саблезубого тигра, Павел, приваленный свалившимся валуном, Павел…

Движимый любопытством, Антон повернулся. И тотчас замер, прикованный взглядом кошмарного существа. Перед камнем стоял лоснящийся черной шерстью песиголовец; оскаленная морда, клочья пены на обвисших губах, широко раскрытые, словно для объятий, когтистые лапы. От него убегал, чертыхаясь на каждом шагу, смертельно бледный Павел. Из развороченного, видимо когтями песиголовца, плеча мелко брызгала кровь. Не обращая внимания на рану, кагэбист то и дело поворачивался, стреляя в тварь из курносого «макарова». В следующий миг он упал, поваленный стремительной черной тенью – она метнулась к нему откуда-то сбоку.

По крутому спуску горы, поднимая пыль и скатывая камни, неслись песиголовцы. Хищно оскаленные волчьи и собачьи головы роняли густую пену. Ни воя, ни рыка. Только грохот камней и ощущение неминуемой смерти. В лучах дневного светила шерсть песиголовцев искрила, словно по ней пробегали электрические разряды.

Кто-то кричал, но в ушах звенело от ветра, поэтому Антон не смог определить направление. Он глядел на фигуры существ и терпеливо ждал, когда все закончится. Должно было закончиться! Ведь детское желание – закон. С детьми никогда не случается беда.

Происходящее походило бы на гнетущее сновидение, если бы не солнечные блики и не свежий холодный ветер, вьющийся над тропой.

– Скорее! – Отец рванул за руку, и Антон побежал, не чувствуя ног.

Песиголовцы играючи – им не требовались тропинки – обогнали их по склону. Когда археолог с сыном выбежали на небольшую площадку, где раньше их дожидались проводники, то столкнулись с кровавым пиршеством. Тела селян беспорядочно валялись на камнях, сломанные, безвольно раскинувшиеся. Оторванные головы и руки, выдранные ребра, расплющенные черепа.

Мальчика вырвало. Он безвольно потащился за отцом, который из-за слабого сердца уже задыхался. Песиголовцы догоняли. Выше, с поворота, где остался загадочный камень, доносились выстрелы пистолета.

– Не могу. – Аркудов остановился, заглатывая воздух широко открытым ртом. – Не могу, и все. Давай сынок – беги!

Антон не сдвинулся с места, крепко держась за карман папиной куртки.

– Да беги же! – закричал археолог, отпихивая сына.

К ним приближались трое черных существ.

– Надо же было так ошибиться, – шептал Игорь Васильевич. – Это не наше Звено, елки-палки. Не наше…

Пистолетный выстрел.

Истошный крик.

Антон держался за папу, тихонько всхлипывая. Он все еще ждал, что сейчас свершится чудо. Как в книжках – в последний момент папа произнесет волшебное слово, и черные взорвутся кровавыми ошметками. Но чуда не произошло.

Отец со стоном отшатнулся, падая. Теплая пуховая – совершенно не по сезону – куртка взорвалась ватными клочьями, пронеслась широкая когтистая лапа.

Тогда Антон закричал. Неудержимо, выплескивая из груди ту неприятную кляксу, накопившуюся у камня. Тонкий детский голосок, в следующие секунды моментально охрипший, напоминал дикий жалобный вопль подраненной чайки…

– Я вспомнил, кто такие стражи, – едва сумел выдавить сквозь пересохшее горло Антон. – Я вспомнил.

Полковник вновь пожевал усы.

– Даже и не знаю, – сказал он, – к добру это или ко злу. Все вспомнил?

– Нет, – тряхнул головой профессор. – Отрывками. Помню, как отец рассказывал, что эти твари являются биороботами из какого-то специфического материала. Будто они лишь отчасти материальны, сорок процентов занимает аморфная то ли жидкость, то ли еще что-то.

– Даже я такого не помню, – поднял брови Павел Геннадиевич. – Это Игорь говорил, когда стражи обратно ушли?

– Кажется, – пробормотал Антон. – Память возвращается, но полно провалов. Например, почему эти твари нас не тронули? Я ведь четко помню, что вас ранили, а папе куртку разодрали…

– Я бы тоже хотел об этом узнать, – вздохнул полковник. – В какой-то момент стражи просто взяли и ушли, точно не было их никогда. И трупы местных с собой забрали. Ну, как понимаешь, нам хватило ума, чтобы не возвращаться обратно. Наверняка они после такого шума ушли под землю.

Антон заметил, что его ненавязчиво подхватили под локоть и подталкивают ближе к обелиску. И когда они успели вернуться по туннелю?..

– Погодите. – Ученый остановился. – После того, что с нами сейчас произошло, и после возвращения моих воспоминаний вы хотите, чтобы я проделал то же самое, что сделали вы с отцом на Урале?!

– Нет, – успокаивающе поднял руки полковник. – Я всего лишь хочу, чтобы ты нашел дневник отца и указал мне, где искать Правителей. Тебе еще раз повторить для ясности?

– Не надо.

Антон стоял перед обелиском, всматриваясь в его полированную поверхность. В отличие от памятного валуна в горах, в этом не шевелились тени. На камне, едва заметные даже в свете фонаря и тонкого лучика света, падавшего откуда-то из расщелины, ютились ровные резные буквы.

«Неужели это отцовское убежище? – подумал ученый. – Какое оно имеет отношение к Звеньям и Правителям?»

– Есть идеи, что надо делать с камнем? – спросил полковник.

– Могу еще раз прочитать, – предложил Антон. – Последние строчки явно указывают на то, что перед нами дверь. Боюсь, точно такая же, как на Урале.

– Так открывай.

– Вы что?! – ужаснулся ученый. – Вам одного мало?

Он неопределенно махнул рукой, указывая в темноту, где лежало тело песиголовца.

– Думаю, больше никто не появится, – предположил полковник.

В его голосе не было особой уверенности, но Антон понимал, что силовик пойдет на самые крайние меры, чтобы заполучить желаемое. Воспоминание из детства явно на это указывало.

Может, отдать ему этот чертов дневник? Отдать, и пусть он сам решает свои сверхважные проблемы?..

– И все же я не хотел бы открывать эту дверь. Мне многое неясно.

– Ну сколько можно уже, а?! – гавкнул Павел Геннадиевич. – Что тебе еще надо?

– Допустим, я могу отыскать отцовские записи даже не прикасаясь к этой штуке, – медленно начал Антон, кивая на обелиск и поглаживая себя по поясу, за которым был воткнут дневник. – Но меня интересуют два вопроса.

– Какие? – Полковник хмурился и похлопывал пистолетом себя по ладони.

– Почему ваши Правители могут устроить конец света, – быстро спросил Антон. – Это раз. И второе. Почему отец на Урале сказал про то Звено «не наше»?

– Так. – Собеседник, казалось, был поражен.

Он подошел очень близко и посмотрел Антону в глаза.

– Не удается тебя обмануть, да?! – Левая щека полковника дергалась от нервного тика.

В расширенных зеницах клубилась такая тьма, что Антон подался назад, опершись на холодный камень.

– Хочешь правду узнать? Да?! – Павел Геннадиевич внезапно ударил археолога под дых.

В подбородок Антону уперлось дуло «беретты».

– Правды хочешь?

Ученый молчал.

– Так вот тебе!

Полковник размашисто вогнал в Антона зазубренный десантный нож. Бедро отозвалось горячей болью. Из распоротой штанины на камень полилась кровь. Обелиск немедленно впитал в себя жидкость, готовясь активировать вход. Звено заждалось оператора.

Полузаброшенная деревня, граница между Белоруссией и Россией

29 июля 2012