Страница 19 из 116
– Только быть осторожными, сэр. Не верить ни тем, ни другим. Всегда помнить, что наша действительная лояльность – к человечеству, а не к каким–то воюющим силам, пришедшим со звезд.
Президент согласно кивнул.
– Я согласен с этим. Как вы думаете, что предпримут русские?
– То же самое. Они имели массу подозрений. И я знаю, что они думают, что это дело плохо пахнет.
– Хоть в этом вопросе мы в согласии. Какие–нибудь другие предложения?
– Да, сэр. Но, пожалуйста, извините меня. Мои идеи очень своеобразны, и возможно, выпадают из общей картины.
Президент покачал головой.
– Вовсе нет. Я спрашиваю вас и намерен внимательно слушать. Я не забыл, что вы – первый человек, который вошел в корабль чужаков и который вступил в контакт с блеттерами на Луне. Если кто–нибудь нужен для консультации по этой проблеме, то почему бы этим человеком не быть вам?
– Продолжайте, Роб, – сказал Бенингтон низким голосом. – Если у вас есть какие–нибудь идеи, то почему бы вам не поделиться ими?
Роб напрягся в кресле. Его плечи расправились. Он набрал побольше воздуха, затем заговорил таким спокойным голосом, каким только мог.
– Да, сэр. Я чувствую, что мы не можем верить ни той, ни другой стороне, как не можем действовать заодно ни с теми, ни с другими. На время мы должны притвориться, что хотим сотрудничать и с теми, и с другими. Это будет прикрытием наших истинных мотивов. Нам нужна сила, чтобы нас оставили в покое, сила, чтобы защитить себя, если это нам понадобится.
– Ты просишь слишком много, сынок, – сказал президент. – У них сильное оружие и технология, ушедшая далеко за пределы нашего воображения.
– Я знаю это, сэр. У нас нет ничего, чтобы состязаться с ними. Поэтому мы должны в первую очередь расширить нашу сеть секретных агентов. Мы должны мобилизовать каждого ученого, которого сможем, для того, чтобы открыть, как работает оружие чужаков. В то же самое время, мы должны быть такими же хитрыми, как эти две лживые расы. Мы будем им обещать помощь, и действительно дадим им достаточную поддержку, так, чтобы они не сомневались в наших намерениях. Это должно быть сделано с такой искренностью, чтобы они не подозревали о наших истинных мотивах.
Сейчас их глаза смотрели на Роба с молчаливым вниманием. Он глубоко вздохнул перед тем, как заговорить вновь.
– Я считаю со всей ответственностью, что мы тайно должны вооружиться, таким же мощным, как и у них оружием, заглядывая вперед во времени, когда мы сможем объявить войну им обоим и вышвырнуть их из нашего мира и с Луны, и избавиться от них навсегда.
Президент открыл рот в изумлении, так как был человеком, выказывающим свои эмоции, и даже у непроницаемого Бенингтона глаза расширились в легкой тревоге. Такая идея их напугала.
12
Волевое решение
Маленькое парусное судно двигалось в зыби больших атлантических валов подобно пробке. Свежий бриз позволял развить приличную скорость, и Роб наслаждался ровным движением, держа парус натянутым, легко прикасаясь к румпелю. Горячее солнце в ярко–голубом небе, лишенном облаков, океан без единого судна. К востоку высокие башни Майами–бич вздымались, подобно гребням гор, из океана. День был хорош.
Надя сидела, откинувшись, на носу. Ее глаза были закрыты солнечными очками. На ней было черное бикини, и она выглядела великолепно. Роб прогнал мысли об этом из головы: у них была куда более серьезная причина для того, чтобы находиться здесь.
– Сейчас мы удалились достаточно от берега, – произнес он.
Она открыла глаза и подняла голову.
– А эта маленькая лодка?
– Выбрана наобум из сотни подобных. Кроме того, я ее обследовал. На борту нет механических или каких–нибудь электронных аппаратов. Мы можем разговаривать здесь, не опасаясь.
– Мы чокнемся от этой секретности. Это очень утомительно.
– Может быть, но более утомительно наблюдать гибель целого мира. Мы не можем позволить чужакам получить информацию о том, что мы планируем сделать.
Надя вздохнула и опустила пальцы в воду рядом с бортом.
– Ты прав, конечно. Я устала. Но существуют и другие причины для депрессии. Это и вечное напряжение, и страх, что я о чем–нибудь проговорюсь. Это делает жизнь такой тяжелой.
Роб хотел наклониться, коснуться ее, выразить симпатию и попытаться помочь. Но он не сделал этого. Он сильнее сжал румпель, и парус затрепетал. Тогда он ослабил хватку. С тех пор, как он силой заставил ее войти в капсулу, отношения между ними изменились. Ну и черт с ними! Существовали более важные вещи, о которых следовало позаботиться, чем его личные чувства.
– У нас нет выбора.
Его голос был безразличным, даже холодным. Он знал, что она смотрит на него, но не показал виду, что знает об этом.
– Так получилось, что мы в этом дерьме по самую шею. Ты и я принимали участие в этом деле с самого начала, и мы будем там до конца. Не имеет значения, какой это будет конец. Мы здесь, чтобы работать. Сейчас давай–ка за работу.
– Боже мой, как мы сильны и решительны сегодня, – она с усилием выговаривала каждое слово. Ее лицо напряглось от гнева. Эта реакция продолжалась всего лишь мгновение, затем она вытащила пригоршню соленой воды из–за борта и плеснула себе на лоб. Вода каплями стала стекать с ее щек. Когда она заговорила вновь, ее голос был спокоен.
– Сожалею. Я вела себя глупо. Я знаю, что было сделано. Есть ли какие–нибудь новые решения Объединенной Военной Ставки?
– Нет. Абсолютно без изменений. Они много говорят, выдвигают убедительные аргументы, но результат всегда один и тот же. Нерешительность. Вечное разделение между ястребами и голубями, как всегда. Рекомендованное действие слишком опасно, и они до сих пор пребывают в состоянии нерешительности. Они хотят получить еще больше информации от Српарра.
– Он уже продемонстрировал диаграммы?
Надя покачала головой.
– Нет. Он говорит, что он не техник и что это не его поле деятельности. А детали слишком запутаны, чтобы их передавать через коммуникатор.
– Тогда мы находимся там же, где были месяц назад. Огромное количество заводов во всем мире строит компоненты для оружия оинов, а жизненно необходимые цепи, чтобы оно работало, находятся в руках оинов. Оины не открывают свои секреты и блеттеры ведут себя подобным же образом.
– Должен же существовать какой–нибудь путь, чтобы преодолеть это состояние…
– Согласен. Но какой? Береги голову, я собираюсь поворачивать.
– Это, как вы говорите, шестидесятичетырехдолларовый вопрос.
Надя наклонила голову, пока он разворачивал над ней румпель. Парус обмяк, потеряв на некоторое время ветер, затем снова наполнился на новом курсе.
– Сегодня состоится конференция, – сказал Роб. – Первая встреча различных исследовательских групп. Я буду присутствовать в качестве наблюдателя и вручу послание от имени нашего народа. Вот почему мне надо было встретиться с тобой, узнать, имеется ли какой–нибудь прогресс у вашей стороны.
– Ничего сколь–либо технически значимого или значимого с разведывательной точки зрения. Я либо присутствую, когда Српарр дает интервью, либо прослушиваю магнитную ленту позже. Все, о чем он говорит, абсолютно верно. Идентично переводу, который он дает нам. Я начинаю подозревать, что если бы мы были так же подозрительны относительно блеттеров, было бы не так уж плохо.
– На основании каких улик? Они знают, что мы работали с оином и могли изучить их язык. Они, возможно, ведут очень умную игру. И ты слышишь другую сторону, расположенную там, на Луне?
– Нет. Српарр надевает какие–то наушники. У нас не получается даже записать сигнал.
– У нас тоже. Они могут говорить нам, что угодно. Мы снова поставлены перед необходимостью верить на слово, без каких–либо твердых доказательств. Есть ли еще что–нибудь, что можно вставить в рапорт?
– Только то, что мы снабжали их лунную базу атомным сырьем. Возмещаем энергию, истраченную в их операциях. Это все.
– Умное замечание сделано. У меня есть время для ленча перед тем, как я сяду в самолет. Присоединишься?