Страница 67 из 108
— Теперь я их забыла и очень рада, что забыла, — пробормотала она.
Доминик провел рукой по усам.
— А... Вы считаете, что в остальном вам не причинили никакого вреда?
— Думаю, нет. Я по-прежнему способна мыслить. Детально помню свою жизнь вплоть до начала истории с Диомедой и могу воспроизвести все, что случилось после того, как меня посадили на терранский корабль.
— Хорошо. — Радость Флэндри казалась неподдельной. — Красивых молодых женщин нужно беречь. В мире и без того хватает бессмысленных смертей.
«Он вытащил меня из выгребной ямы. Он добр ко мне. Он галантен, — думала Козара. — Но кто знает, что будет дальше? Он сам признал: его цель — сохранить Империю».
— Постарайтесь что-нибудь вспомнить, Козара. — Впервые он назвал ее по имени.
Она с силой сцепила пальцы рук. Сердце билось, словно пойманная птица.
Нет, не позволяй им возвращаться. Страх, ярость, смерть возлюбленного.
— Понимаете, — продолжал Флэндри, — для меня по-прежнему остается загадкой, зачем Деннице воевать против нас. Ваш господарь поддержал Ханса и в награду был назначен губернатором всего сектора. Конечно, если он совестливый человек, эта должность накладывает на него тяжелейшую ответственность. Но, с другой стороны, она дает ему, а заодно и его народу, право решающего голоса при определении будущего их региона. Спор об устройстве сил обороны вашей системы и ближайших к ней соседей... ну, это всего лишь спор, не правда ли? И господарь имеет некоторые шансы настоять на своем. Существуют ли более веские причины для того, чтобы поднимать восстание? Может быть, возможен компромисс?
— Только не с Империей, — яростно вскинулась Козара.
— По крайней мере мы с вами могли бы договориться? На интеллектуальном уровне? Расскажите, чем вас не устраивает Империя?
Козара смутилась:
— Я... лично мне война стоила гибели человека, за которого я собиралась замуж. Какой прок в Империи, если она не в состоянии сохранить мира?
— Простите, мне очень жаль. Но разве в истории найдется хоть одно государство, которое работало бы идеально? Ханс пытается навести порядок. Кроме того, подумайте. Зачем господарю — если он и вправду планировал восстание — зачем ему посылать вас, девушку, свою племянницу, на Диомеду?
Она собрала остатки силы и воли, закрыла глаза и погрузилась в прошлое.
{Бодин Миятович был крупным мужчиной средних лет, стройным и элегантным. У него было широкое симпатичное добродушное лицо, потемневшее и огрубевшее от времени и непогод, нос картошкой, каштановые волосы и коротко стриженная борода. В тот день на нем был красный плащ поверх коричневого кителя и брюк, башмаки из кожи громатца, на расшитом серебром ремне висел традиционный нож и пистолет в кобуре.
Походкой диаво Бодин шагал по террасе Замка. Серые, оживляемые только цветущими вьюнами стены этой старинной крепости, ее ворота, башни с истрепанными флагами мрачно возвышались над крутыми черепичными крышами оштукатуренных в мягкие пастельные тона наполовину деревянных домов Старого Города. Ниже по склону начинался Зоркаград. Узкие кривые улочки вливались в широкие бульвары. Машины сновали вокруг стройных, возведенных позднейшими поколениями зданий из современных материалов. Грузовые суда теснились в доках залива. На западе вплоть до горизонта тянулось озеро Стоян. Сиявшее в безоблачном небе солнце покрыло темную синь его вод тонкой сверкающей пылью. С высоты Замка Козара видела, как за пределами маленького городка вдоль всего побережья тянутся сельскохозяйственные угодья: зеленая трава, живые изгороди, деревья, золотистые колосья терранской пшеницы; голубые и лиловые цвета местных лесов и пастбищ; хлева, амбары, сараи и солнечные силовые установки. С севера бежала река Любиша, словно торопилась принести привет из отчего дома. Чуть ближе Елена катила свои воды на восток, к океану. По ее фарватеру двигались неповоротливые баржи и юркие лодки. Отсюда, из центра Казана, Козара не могла разглядеть стен кратера, сквозь которые пробивали себе путь оба потока, но присутствие этого оплота против опустошительных ледников, этой колыбели тепла и плодородия чувствовалось повсеместно.
Девушку обдувал мягкий ветерок, напоенный запахом цветов и сладкими песнями гусляров. Эти красноватые птички в великом множестве сновали возле своих гнезд в виноградниках. Она сидела в кресле и думала, сама стыдясь подобных мыслей, о том, как жалко тратить такой день на разговоры о политике.
Башмаки дяди Бодина грохотали по доскам пола.
– Молитор почему-то считает, что у нас никогда не будет нового Олафа или Джосипа на троне, — ворчал господарь. — Клоун или мерзавец... Легко может случиться, что политическое ведомство, военное министерство и гражданские службы в который раз окажутся не у дел, подвергнутся насилию или будут коррумпированы. Если Имперский Флот останется нашей единственной защитой, чем нам защищаться от будущей глупости или тирании? Как только глупость выйдет из-под контроля, мы окажемся безоружны.
— По-моему, его цель — предотвратить гражданские войны, — осмелилась вставить слово Козара.
Бодин фыркнул:
— На межзвездном уровне полная централизация практически невозможна. Любой флотский адмирал является потенциальным узурпатором. Мы имеем право учитывать такую возможность. — Он остановился и стукнул кулаком по парапету. — Молитор никому не доверяет — вот подоплека всего, что происходит. Почему же мы должны ему доверять?
Господарь повернулся, взглянул на племянницу и несколько успокоился.
— Кроме того, — сказал он низким грудным басом, — когда-нибудь наступит время... возможно, оно уже не за горами... когда нам понадобится еще одна гражданская война.}
— Нет, — прошептала она. — Я не помню ничего, кроме... почти всеобщего недовольства. Народна Войска — это... основа нашего общества. Так повелось со времен Смуты. Ротная и полковая честь, привилегии, торжественные церемонии и молебны... На заходе солнца нас строили на плацу: рев горнов, залпы орудий, барабанная дробь. Спускали флаг, и в это время звучала литания по тем погибшим товарищам, кого мы поминали в тот день. Часто из моих глаз текли слезы. Даже зимой. Тогда они замерзали на щеках.
Флэндри улыбнулся краешком губ.
— И я когда-то был кадетом. — Он посерьезнел. — Ну хорошо. Нет никакого сомнения, что ваше ополчение выполняет многие гражданские функции и в социальной области, и в экономике. Например, оно наверняка осуществляет полицейский надзор во многих сферах жизни, ответственно за различные общественные работы и так далее. Роспуск ополчения приведет к крушению многих жизней как на практическом, так и на эмоциональном уровне. Его величество, по всей видимости, плохо осведомлен об этом. На Германии живут иначе, и, хотя Хансу доводилось видеть много других обществ, его всегда подводил недостаток воображения.
Тем не менее повторюсь: путь переговоров пока не закрыт. Чем бы они ни закончились, думаю, вы не станете отрицать, что императором движут благие намерения. На это вам хватит воображения. Откуда же тогда взялась ненависть? Сколько деннициан ненавидят Империю?
— Не знаю, — ответила Козара. — Я говорю только за себя. После того, что ваши люди сделали с теми, кого я люблю, и лично со мной...
— Попробуйте все же описать ваши воспоминания, — перебил ее Флэндри. Она ответила негодующим взглядом. — Понимаете, даже если я не узнаю ничего нового, мне, может быть, удастся выяснить и доказать начальству, что те ослы, что вас допрашивали, заслужили наказания за вопиющую глупость.
Он взял со стола стопку бумаг и помахал ею в воздухе.
«Этот рапорт, должно быть, содержит такие подробности, о которых я и сама не знаю, — внезапно осознала она. — Ну ладно, попытаюсь рассказать то немногое, что смогу вспомнить».
{Пещера в горах недалеко от Салменброка. Здесь хранилось то немногое снаряжение, благодаря которому она и ее товарищи оставались в живых. Все они стояли над обрывом перед входом в пещеру, но ни один не имел теперь, в ее воспоминаниях, ни лица, ни имени. Только облик Тродвира сохранился более-менее ясно. Вокруг нависали мрачные скалы. В пурпурном небе сияло красноватое солнце. Его лучи окрашивали в розовый цвет то шишковатую ветку, то ком снега. Дул постоянный, сильный, ледяной ветер. У него был не только запах, но и вкус металла. Чуть в стороне, на расстоянии полукилометра, громко ревел бело-зеленый водопад. Закутанная в парку, Козара чувствовала, что Диомеда придавливает ее к земле гораздо сильней, чем Денница. Новая планета добавляла к каждому центнеру почти двадцать килограммов.