Страница 15 из 108
Тинераны расположились внутри круга, образованного фургонами. Айвар вскоре обнаружил, что не может до бесконечности сидеть на корточках, как все они. Нельзя было и усесться снова по-турецки: после захода Вергилия земля стала ледяной, недолго и отморозить себе что-нибудь. О такой роскоши, как одежда с подогревом, здесь нечего было и думать. Айвар остался стоять, прислонившись к стене Красной Крыши, скрытый темнотой.
Центр лагеря был залит серебряным светом: Лавиния стояла высоко, Креуса почти достигла полнолуния. Вперед выступила молодая женщина, поклонилась королю, выпрямилась и сбросила плащ. Ее наряд состоял из ожерелья и широкого медного пояса с прикрепленными к нему спереди и сзади прозрачными полотнищами.
Айвар узнал ее. Ее тонкие черты и огромные серые глаза не раз за этот день привлекали его внимание. Почти обнаженная, она казалась по-мальчишески тонкой, если не считать округлой груди. Впрочем, нет, решил он, просто ее женственность была более неуловимой, чем у его тяжеловесных соплеменниц.
Раздалась музыка. Девушка притопнула босой ногой — раз, другой, третий — и пустилась в пляс.
У Айвара перехватило дыхание. Ему и раньше приходилось видеть выступления тинеранских танцовщиц, и некоторые из них в своем диком стиле не уступали любой балерине — но все они не могли равняться с Фрайной.
«Лучшее тинераны приберегают для себя», — подумал он. Потом он уже ни о чем не думал — только следил за движениями девушки.
Она взлетала над землей — тренированному человеческому телу помогало слабое притяжение Энея, — парила и плыла. Она взмывала в воздух и легко опускалась вниз, ее движения были естественными, как взлет и падение струй фонтана. Быстрые пируэты сменялись немыслимым кружением, и вот уже перед Айваром вращается колесо, тут же превращающееся в летящую стрелу, затем — в катавала, увернувшегося от брошенного копья и прыгнувшего на охотника. Девушка подхватила свой плащ, и он превратился в крылья, а потом — в ее возлюбленного, и она танцевала с ним, окутывая своими летящими волосами и легким паром дыхания. Ее танец отрицал холод ночи, лунный свет блестел на ее разгоряченном теле. Она сама была лунным светом, ветром, растворялась в завываниях волынки и барабанном бое, в ритме, который отбивали сотни рук — и руки Айвара тоже. Потом, взмыв вверх, девушка исчезла в ночи, музыка смолкла, а кочевники взревели от восторга.
Фургон Миккала внутри был неплохо обустроен, но из-за огромного количества в беспорядке сваленных вещей там оказалось довольно тесно. В переднем конце стояла пузатая печка — ее топили, когда удавалось найти топливо. Левую стену занимали две двуспальные койки, одна над другой: под нижней находился выдвижной ящик, а к стене между койками крепился откидной стол. Бесчисленные полки, шкафчики, вешалки на правой стене были заполнены невообразимым числом предметов: припасы и инструменты, костюмы и декорации для выступлений, целый калейдоскоп безделушек и разного хлама. С потолка свисали масляная лампа, несколько амулетов, связки сушеных овощей, колбасы, гирлянды луковиц и плодов драконника и еще множество всякой всячины — все это наполняло воздух своеобразными ароматами.
К двери оказалась приделана клетка. При появлении Миккала, Дулси и Айвара зверек в ней встал на задние лапки. Неужели кому-то может захотеться держать у себя столь непривлекательное существо, удивился Айвар. Четвероногое сантиметров пятнадцати в длину, с передними лапками, похожими на цепкие ручки, было покрыто жесткой серой шерстью; кожистая перепонка тянулась от плеч до задних лап, образуя что-то вроде мантии. Острая мордочка с ушами-воронками, пасть с острыми, как иголки, зубами. Зверек не мог быть представителем фауны Энея: три его маленьких красных блестящих глаза, расположенные треугольником, не выдержали бы света Вергилия.
— Кто это? — спросил Айвар.
— Ну как же, это наша «удача», — ответила Дулси. — Ее зовут Ларзо. — Дулси просунула руку в дверцу клетки, не имеющую запора, и позвала: — Ларзо, моя сладенькая, поди сюда и поздоровайся.
— Ваш… э-э… талисман?
— Наш кто? — переспросил Миккал. — А, понял. Ты думаешь, она вроде тех фенечек? — Он ткнул пальцем в болтающиеся амулеты. — Нет. Правда, считается, что «удача» приносит счастье, но на самом деле они просто любимчики. Пожалуй, ни в одном таборе не сыщется фургона, где не держали бы «удачу».
Айвар припомнил, что где-то читал об «удачах». Большинство авторов лишь вскользь упоминали об этом не особенно привлекательном и незначительном, по их мнению, обычае тинеранов.
Миккал, Дулси и Айвар уселись на нижнюю койку.
Дулси вытащила «удачу» из клетки, посадила себе на колени и, тихо напевая, стала кормить кусочками сыра. Зверек взял еду, но никак не откликнулся на ласку хозяйки.
— Откуда они взялись? — поинтересовался Айвар.
Миккал развел руками:
— Кто знает? Похоже, когда-то иммигранты завезли парочку-другую. Эти зверюшки не могут жить тут на воле, но у тинеранов появилась привычка держать их, и… — Миккал широко зевнул. — Пора на боковую. Беда с этим утром — наступает чертовски рано.
Дулси посадила «удачу» в клетку. Чтобы дотянуться до дверцы, ей пришлось перегнуться через Айвара; отстраниться от него она явно не торопилась. Заметив это, Миккал улыбнулся и подмигнул:
— Почему бы и нет? Ты, приятель, будешь с нами еще долго, да к тому же ты нам нравишься. Так что близкое знакомство не помешает.
Смутившись, не зная, как поступить, Айвар пробормотал:
— Ч-что? Я… э-э… не понял…
— Поразвлекись с ней первый сегодня.
— А? Но… но…
— Ты, братишка, застрял на своем «но», — буркнул Миккал, а Дулси захихикала. — Стесняешься? Все вы, северяне, такие, пока не выпьете для храбрости. Брось, ты же среди друзей.
Айвар мучительно покраснел.
— Ладно, милый, — промурлыкала Дулси. — Бедный мальчик, он еще совсем не готов. — Она чмокнула Айвара в губы. — Не переживай, Рольф, времени у нас достаточно. Может, попозже ты и захочешь — но только если захочешь.
— Ясное дело, — подтвердил Миккал. — Да ты не бойся, я не кусаюсь, да и Дулси кусается не так уж больно. Отправляйся на покой, если ты это предпочитаешь.
Безыскусственность их отношения показалась Айвару Божьим даром. Он не мог себе представить, чтобы при других обстоятельствах так быстро сумел преодолеть свое смущение.
— Я не в обиду… Я… ну, у меня там, дома, есть невеста.
— Если передумаешь, скажи, — шепнула Дулси. — Но даже если не передумаешь, я не усомнюсь в твоей мужской силе. Просто у разных племен разные обычаи. — Она поцеловала его снова, более горячо. — Спокойной ночи, милый.
Айвар вскарабкался на верхнюю койку, разделся и залез в спальный мешок, приготовленный для него Дулси. Микал потушил лампу, и Айзар всем телом ощутил движения на нижней койке… Потом осталась только темнота, тишина и ветер снаружи.
Айвар долго мог уснуть. Полученное им приглашение слишком его взволновало. Может, нужно проще смотреть на вещи? Ему во время отпусков с военной службы приходилось иметь дело с тремя-четырьмя доступными женщинами — в компании с приятелями. Тогда он гордился своей удалью. Потом он встретил чистую, как звездный свет, Татьяну и устыдился.
«Я не ханжа, — убеждал он себя. — Пусть они делают, что хотят — и на далекой развращенной Терре, и в близком и простом тинеранском фургоне».
У Наследника, отпрыска поколений ученых, другая судьба. Люди на Энее выжили, потому что их предводители были преданы делу: они были цельными натурами, — и мужчины, и женщины, — подчинялись жесткой дисциплине и всегда требовали от себя больше, чем от других. А самообладание коренится в глубинах души и требует усилий.
Человеку, конечно, свойственно оступаться. Айвар не считал себя таким уж грешником — тогда, во время войны. Но оргии — это все-таки совсем другое дело, особенно если нет ни малейшего оправдания… Так почему же он лежит без сна, стараясь не особенно вертеться с боку на бок, и почему так ужасно жалеет о своем решении хранить верность Тане? Почему, когда он попытался призвать на помощь ее чистый образ, вместо Тани перед его глазами предстала Фрайна?