Опричнина

Таким образом, к концу 1572 г. в земской думе числилось 13 бояр[1823] окольничих совсем не было, в опричной — восемь бояр и шесть окольничих[1824]. Если состав окольничих в Боярской думе остался примерно тот же, что и накануне введения опричнины, то бояр стало значительно меньше. При этом из 20 бояр только восемь имели свои звания до 1565 г., а среди окольничих таковых вовсе не было. Подавляющее большинство бояр выбыло из думы из-за опал. Разницы тут между опричной и земской думами не было. Из восьми опричных бояр 1569 г. к концу 1571 г. в думе остались всего двое, на места остальных назначены были новые лица.

Таблица 7

Уменьшение состава Боярской думы не дает оснований для вывода о падении ее роли в политической жизни страны: в годы малолетства Ивана IV, когда дума была всесильна, ее численность была невелика, а расширение состава бояр и окольничих во время Избранной рады привело к уменьшению значения феодальной аристократии в центральном аппарате. Княжеская прослойка в думе 1565–1572 гг. почти не уменьшилась. В конце 1564 г. из 43 думцев было 25 князей, т. е. 58 %, а к концу 1572 г. на 27 членов думы приходилось 14 князей (52 %). При этом опричная дума была не менее аристократичной, чем земская (среди восьми опричных бояр к концу 1572 г. только двое не носили княжеского титула). Правда, В.Б. Кобрин приходит к противоположному выводу[1825]. Но он, на наш взгляд, непомерно расширяет состав опричной думы. Кроме бояр и окольничих он туда включает шесть думных дворян, одного кравчего, одного оружничего и М.Т. Черкасского, который боярином не был. Если не учитывать этих девяти лиц (из 28 опричников, упомянутых Кобриным) и ограничитья только боярами и окольничими, то о меньшей аристократичности опричной думы говорить никаких оснований не будет.

Усиление экономической и политической роли дворянства привело к сложению новых думных чинов — «думных дворян» и «думных дьяков». Их оформление относится ко второй половине XVI в.[1826], однако зарождались эти чины еще с конца XV в. В марте 1564 г. думными дворянами («дворяне, которые в думе живут») были князь А.П. Телятевский[1827], князь П.И. Горенский[1828], П.В. Зайцев[1829], И.С. Черемисинов[1830], Ш. Кобяков[1831].

В мае 1570 г. думными дворянами впервые были опричники Петр Васильевич Зайцев, Малюта Лукьянович Скуратов-Бельский[1832], Василий Григорьевич Грязной[1833] и Иван Федорович Воронцов[1834]. Возможно, к концу 1570 г. были думными дворянами также князь С.Черкасский, В.Ф. Ошанин и Василий Михайлович Пивов[1835]. Уже зимой 1571 г. думным дворянином был опричный печатник Роман Васильевич Алферьев[1836] В отличие от бояр и окольничих думные дворяне происходили из состава неродовитого дворянства и были обязаны возвышению своей выслугой.

Судьба всех этих лиц была разная. Некоторые из них поплатились жизнью. Так, П.И. Горенский попал в опалу и был казнен в период создания опричнины (в начале марта 1565 г.). Казнен был опричник И.Ф. Воронцов. В связи с «новгородским изменным делом» 1570 г. постигла казнь и П.В. Зайцева. Но что более характерно — это близость думных дворян к опричному двору Ивана Грозного. Не случайно в их числе были видные опричники Малюта Скуратов и Василий Грязной. Именно из состава опричников и формировались думные дворяне 1566–1572 гг.

По январскому указу 1565 г. Иван Грозный передавал Боярской думе во главе с И.Д. Вельским и И.Ф. Мстиславским все текущее управление страной на территории земщины[1837]. И действительно, А. Шлихтинг писал, что царь «держит в своей милости князя Бельского и графа Мстиславского… говоря так: «Я и эти двое составляем три московские столпа. На нас троих стоит вся держава»[1838]. По указу 1565 г. бояре должны были докладывать царю и решать вместе с ним только «ратные» или «земские великие дела». Уже в этом заложено было то основное противоречие в организации управления, которое опричнина не смогла преодолеть. Направленная против остатков политической раздробленности, опричнина приводила к росту самодержавной власти московского государя. Вместе с тем она укрепляла и позиции феодальной аристократии в стране, ибо вручала в руки ее основного органа — Боярской думы все повседневное управление и суд[1839].

Правда, деятельное участие в посольских делах земской Боярской думы сочеталось с непосредственной и очень активной ролью в дипломатической жизни самого Ивана Грозного и его опричного окружения. Решающее слово по всем вопросам мира и войны принадлежало «государю всея Руси». В опричнине ведались сношения с теми странами, с которыми Иван IV заинтересован был в установлении прочных мирных отношений. В 1571 г. в награду за длительную дипломатическую службу зачислены в опричнину русские послы в Крыму А.Ф. Нагой и Ф.А. Писемский[1840]. Крымские послы, как обратил внимание В.Б. Кобрин, принимались обычно в Слободе. Здесь же и на Вологде предпочитал царь вести тайные переговоры с английскими дипломатическими агентами.

Наиболее ответственная часть дипломатических сношений с другими странами (непосредственные переговоры с иностранными представителями) иногда находилась в руках опричников. Так, в 1566 г. переговоры с польскими послами вели В.М. Юрьев, Д.И. Вяземский и П.В. Зайцев, а в 1567 г. посольство в Польшу возглавлял Ф.И. Умный-Колычев. Но это было отнюдь не всегда. В Швецию в 1568 г. был послан земский боярин И.М. Воронцов, правда, в сопровождении опричника В.И. Наумова, а в 1570 г. переговоры в Москве с польским посольством вели земские бояре М.Я. Морозов и Н.Р. Юрьев.

В мае 1570 г. уже появляется первый признак грядущего слияния земской и опричной частей Боярской думы: думцы подписали совместный приговор по внешнеполитическим делам, хотя служба думных людей в опричнине и земщине четко разграничивалась[1841].

Внимательное изучение В.И. Саввой организации посольской службы в XVI в. показало, что земская Боярская дума в опричные годы принимала самое деятельное участие в решении важнейших внешнеполитических задач, стоявших перед страной[1842]. Отношения с Крымом[1843] и ногаями, вопросы войны и мира с Польшей обсуждались в думе, которая принимала важнейшие решения, санкционировавшиеся царем. Бояре (правда, под контролем царя) непосредственно переписывались с литовскими панами радными. В посольские книги уже с 1564 г. начинают вноситься приговоры Боярской думы по внешнеполитическим делам с поименным перечнем участников этих решений.

Земская дума высказывала свое мнение и о плане военных действий. Уже в апреле 1565 г. царь «приговорил з бояры» по вопросу об организации обороны от нападения крымских войск[1844].

1823

И.Ф. Мстиславский, П.В. Морозов, А.И. Ногтев, П.Д. Куракин, М.Я. Морозов, И.В. Шереметев Меньшой, Я.А. Салтыков, В.Ю. Траханиот, Н.Р. Юрьев, М.И. Воротынский, В.А. Глинский, В.Б. Сабуров, И.А. Шуйский.

1824

Бояре: Ф.М. Трубецкой, С.Д. Пронский, П.Т. Шейдяков, П.Д. Пронский, Н.Р. Одоевский, Ф.И. Умный-Колычев, И.А. Бутурлин, В.А. Сицкий. Окольничие: И.В. Борисов-Бороздин, В.И. Умной-Колычев, Д.И. Хворостинин, Д.А. Бутурлин, В.Ф. Ошанин, О.М. Щербатый.

1825

Кобрин В.Б. Социальный состав опричного двора: Автореф. канд. дис. М., 1961. С. 11.

1826

См. упоминание о думных дьяках в ноябре 1562 г. (Сб. РИО. Т. 71. С 91,93).

1827

Лихачев Н.П. Думное дворянство в Боярской думе XVI в. // Сб. Археолог. ин-та. 1898. Кн. 6. С. 10. Упоминается весной 1568 г. (ДРВ. Ч. XIII. М., 1790. C. 393–394 [PK 1475–1605 гг. C. 299]; Синб. сб. C. 21 [PK 1475–1605 гг. C. 225]). Вклад по нем 14 апреля 1568 г. (Троицкая вкладная книга. Л. 305 [ВКТСМ. С. 86]). Опричный воевода. Сведения о том, что умер еще в марте 1567 г., очевидно, ошибочны (ЧОИДР. Год 1. № 2. С. 42).

1828

Лихачев Н.П. Думное дворянство… С. 10 (ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 10. Л. 370). Казнен между 29 февраля и 14 марта 1565 г. (Веселовский С.Б. Синодик опальных царя Ивана как исторический источник // Проблемы источниковедения. Сб. III. М.; Л., 1940. С. 178).

1829

Лихачев Н. П. Думное дворянство… С. 10. Зайцев был «в суде у бояр» еще осенью 1562 г. (ДРК. С. 234 [РК 1475–2605 гг. С. 199]). Упоминается в мае 1570 г. (Сб. РИО. Т. 71. С. 666). Казнен между 18 июня и 7 сентября 1571 г. (Троицкая вкладная книга. Л. 335 [ВКТСМ. С. 94]); Веселовский С.Б. Синодик опальных… С. 285–286.

1830

Лихачев Н.П. Думное дворянство… С. 10. Упоминается в мае 1570 и в январе 1572 г. (Сб. РИО. Т. 71. С. 666; Т. 129. С. 216).

1831

ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 10. Л. 369 об. — 370; Лихачев Н.П. Думное дворянство… С. 10.

1832

Сб. РИО. Т. 71. С. 666. См. в январе 1572 г.; Сб. РИО. Т. 129. С. 216.

1833

Сб. РИО. Т. 71. С. 665–666, В 1572 г. попал в плен, где, очевидно и умер (подробнее о нем см.: Садиков П.А. Царь и опричник // Века. Сб. 1. Пг., 1924. С. 36–78).

1834

Сб. РИО. Т. 71. С. 666. Казнен, очевидно, около 1571 г. (Веселовский С.Б. Синодик опальных… С. 273). Соловьев связывает его казнь с делом Аф. Вяземского (Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. И. Изд.: Общественная польза. СПб., 1893. С. 175–176).

1835

ДРВ. Т. XIII. С. 110 [РК 1475–1598 гг. С. 236].

1836

Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях царевичах. Ч. II. СПб., 1864. С. 12.

1837

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 395.

1838

Шлихтинг. С. 23. Это свидетельство подтверждается не только записью указа 1565 г., но и Посольскими делами, где в 1568–1570 гг. мы находим формулу: «Писал (царь) к боярам, ко князю Ивану Дмитриевичу Бельскому да ко князю Ивану Федоровичу Мстиславскому» (Сб. РИО. Т. 71. С. 609. Ср. с. 571–572). В других случаях царь писал к Бельскому, Мстиславскому, Воротынскому и «ко всем боярам» (Там же. С. 586, 587,604; Савва В. О Посольском приказе в XVI в. Вып. 1. Харьков, 1917. С. 102); а от них грамоты направлялись царю (АИ. Т. I. № 179).

1839

Р.Г. Скрынников пишет, что «в годы опричнины правительство ни разу не созывало Боярскую думу в полном составе» (Скрынников Р.Г. Террор. С. 231). Но заседания Боярской думы «в полном составе» неизвестны и в. предшествующее время, и в последние годы правления Грозного.

1840

Садиков П.А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. С. 139.

1841

Сб. РИО. Т. 71. С. 666. В январе 1572 г. опричник С.Д. Пронский и земский боярин М.Я. Морозов совместно решали местническое дело (Кобрин В.Б. Из истории местничества XVI века // ИА. 1960. № 1. С. 217–218).

1842

«Из посольских книг не видно, чтобы опричнина умалила роль Боярской думы в Посольском деле» (Савва В. Указ. соч. С. 190).

1843

ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 13. Л. 64, 66, 69,82, 83 об.

1844

Сб. РИО. Т. 71. С. 660.