Опричнина

Разномыслия по вопросам истории опричнины в исторической литературе не исчезли и до настоящего времени. Еще бытуют в зарубежной историографии чисто карамзинские представления, в которых история России 1565–1572 гг. рассматривается сквозь призму деяний «царя-тирана». В советской исторической литературе основное внимание уделяется социально-экономической сущности опричной политики. Однако в работах ряда историков, особенно в период культа личности, давались идиллический образ царя Ивана IV и приукрашенное представление об опричнине, ложившейся тяжелым бременем на трудящиеся массы Русского государства. Этому в немалой степени способствовали высказывания И.В. Сталина, безудержно восхвалявшего Ивана Грозного, забывая о тех неисчислимых бедствиях, которые принесло народу распространение крепостничества в XVI в.

В последние годы стали выходить работы, дающие верное освещение ряда важных вопросов истории России периода 1565–1572 гг. Но обобщающего труда на эту тему еще не появилось. Все это и делает необходимым специальное исследование вопросов истории опричнины, которое и предлагается вниманию читателя настоящей книги. Имея самостоятельное значение, она вместе с тем примыкает к работе автора о реформах Ивана Грозного, составляя ее непосредственное продолжение. Именно поэтому в данной книге отсутствуют разделы, посвященные социально-экономическим предпосылкам опричнины. Со всеми этими вопросами читатель может познакомиться во второй и третьей главах книги «Реформы Ивана Грозного»[69]. Это же обстоятельство следует иметь в виду и при обращении к историографическому обзору темы опричнины, который лишь дополняет разбор взглядов историков на время Ивана Грозного, содержащийся в указанной книге.

Настоящая работа написана на основе всей совокупности сохранившихся источников, как опубликованных, так и рукописных. Не все проблемы освещены в ней равномерно. Основное внимание уделено социально-экономическому и политическому смыслу опричнины. Вопросы внешней политики России 60-х — начала 70-х годов XVI в., а также истории общественной мысли рассматриваются лишь в той мере, в какой они необходимы для понимания хода и значения опричных преобразований[70].

При подготовке книги к изданию автору оказали большую помощь М.Е. Бычкова, И.В. Ледовская, В.М. Покровская, Н.Я. Трофимова, В.Г. Шерстобитова, а также сотрудники научного кабинета Института истории АН СССР, архивов и рукописных отделов московских и ленинградских библиотек. Много ценных советов и замечаний на разных стадиях работы было высказано специалистами из научных учреждений Москвы и Ленинграда. Всем этим своим друзьям автор приносит глубокую благодарность.

Глава I

Историография. Обзор источников

Начало страстным спорам в историографии вокруг опричнины положили Иван Грозный и Андрей Курбский, с именами которых связано уже само становление нового этапа в истории Русского государства XVI в. В их эпистолярном поединке отчетливо выступают диаметрально противоположные оценки событий опричных лет, на долгое время определившие направление историографических споров. Окруженные цветистыми легендами историков различных направлений, эти крупнейшие политические деятели своего времени и талантливые публицисты, как правило, изображались в дворянско-буржуазной исторической науке носителями двух «начал» — самодержавия и крамольного боярского сепаратизма. Казалось бы, так и должно было быть — одну сторону представлял государь всея Руси, а другую — опальный вельможа, дерзнувший бежать «от царского гнева» в Литву. Но вот эта-то кажущаяся очевидность и привела к многочисленным недоразумениям, лишь затемнившим, а не просветлившим полемику царя и боярина, а вместе с тем и понимание опричных преобразований. Если в историческом споре Ивана Грозного и Андрея Курбского первый является нападающей стороной, когда речь заходит о реформах правительственного компромисса середины XVI в., то уже при разговоре об опричнине державному повелителю приходится зачастую занимать оборонительные позиции. «Про что, царю, сильных во Израили побил, еси и воевод от Бога данных ти, различным смертем предал еси?»[71] — восклицает князь Андрей в своем первом послании московскому царю, с которого и началась полемика царя и боярина. И дело, конечно, заключалось не только в том, что Курбский принадлежал к кружку молодых энтузиастов, осуществлявших реформы середины XVI в., а в разгоряченном воображении грозного царя родилась идея опричнины, железной рукой претворявшаяся в жизнь во второй половине 60-х — начале 70-х годов. Иван Грозный не мог привести ни одного примера, ни одного факта (как это сделал Курбский для времени Избранной рады), для того чтобы показать самоценность опричных мероприятий: они приобретали в его устах смысл только как расплата за какие-то прошлые преступления бояр и княжат. Это могло лишь укреплять позиции Курбского, выступившего с обличением царя Ивана сразу же после своего бегства из Юрьева в 1564 г. Для него все существо опричнины сводилось к бессмысленному истреблению воевод, оклеветанных в изменах и чародействах. Этими гонениями и объясняет князь Андрей свой отъезд за рубеж[72].

Царь Иван в том же 1564 г. направляет Курбскому пространный ответ. Поражает внутренняя неслаженность этого, по словам князя Андрея, «широковещательного и многошумящего» послания. Отвечая на обвинения Курбского, Иван IV старается доказать, что опричные репрессии вызваны были изменой бояр. Чего только он не приписывает «крамольным боярам!» Оказывается, «и литовская брань улучилася вашею же изменою и недоброхотством», хотя сам же он пишет ниже, что Адашев и Сильвестр выступали против Ливонской войны[73]. С негодованием описывает он те обиды, которые якобы накопились у него на действия вельмож, Сильвестра и Алексея. Иван IV не отрицал самих гонений на бояр за «измены и чародейства», Отстаивая самодержавные права царя, он заявлял, что «жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же»[74]. Вот тут-то и коренилась двойственность образа Ивана Грозного: олицетворяя собой самодержавную власть, окруженную ореолом «святости», он в своей практике зачастую оказывался обыкновенным деспотом, от личной воли которого зависели жизнь и смерть его подчиненных. Следы удельной психологии в творчестве Ивана Грозного сильнее, чем это представлялось многим историкам. Он воюет не с боярством вообще, а с непокорными лично ему вельможами. Царь Иван отнюдь не сознательный выразитель интересов дворянства (каким был И.С. Пересветов). Ведь не кто иной, как он, возмущался Адашевым и Сильвестром, которые «молодых же детей боярских с вами (т. е. боярами. — А.З.) чес-тию подобяще»[75]. Он негодовал и на бояр, которые в малолетство царя «не по делу» жаловали детей боярских, «верстая не по достоинству», «рабы же свои, аки вельможа, сотвориша»[76]. Бегство Курбского продиктовано было, по его мнению, тем, что тот захотел «изменным обычаем быти Ерославскому владыце»[77]. Жизнь заставила Ивана IV многое делать в интересах рядовых феодалов, но идеология его была куда противоречивее, чем та, которую в иконописных тонах воссоздавали ревнители российского самодержавия XIX в.

Красочную картину опричных зверств Курбский нарисовал в своей «Истории о великом князе Московском». Выступая апологетом Избранной рады, Курбский не разделял всецело взгляды консервативного боярства. Однако то, что было разумно в середине XVI в., в третьей четверти века постепенно становилось анахронизмом. Для Курбского, написавшего своеобразный реквием по убиенным в опричные годы, в это время на Руси ничего не происходило, кроме бессмысленной резни, объясняющейся лишь злой волей царя и наущениями его дурных советчиков[78]. Рационалистские представления князя Андрея сталкивались с теократическими взглядами Ивана IV.

69

Зимин A.A. Реформы Ивана Грозного. М., 1960.

70

Во второе издание книги включены дополнения, исправления и уточнения, ставшие необходимыми в связи с изучением проблемы в 1964–1974 гг., а также те разделы, которые были опущены в первом издании по техническим причинам. На книгу опубликованы следующие рецензии: Бурдей Г.Д. Опричнина в новой исторической литературе // Преподавание истории в школе. 1964. № 6. С. 27–34; Троицкий С.М. и Хорошкевич А.Л. Обзор литературы по истории СССР периода феодализма // ИСССР. 1965. № 3. С. 183–184; Дубровский С.М: Еще раз о «великом государе». Новын труды об опричнине // Знамя. 1965. № 1. С. 211–216; Каштанов С.М. Книга о русском войске XVI в. // ВИЖ. 1965. № 2. С. 87–90; Кобрин В.Б. [Рецензия] // ВИ. 1965. № 12. С. 155–157; Fine J.//Kritika. 1964. Vol., № 2. P. 1–11; Wojcik Z. Opricnina w swietle najnowszych publicij//Kwartalnik historyczny. 1965. R.72, z. 4. S. 919–930; Hoffma

71

Сочинения князя Курбского. Т. 1//РИБ. Т. XXXI. СПб., 1914. Стб. I [ПИГАК. С. 9; Ср. С. 7].

72

Сочинения князя Курбского. Т. 1//РИБ. Т. XXXI. СПб., 1914. Стб. 1–7.

73

Послания Ивана Грозного/ Текст подгот. Д.С. Лихачев и Я.С. Лурье, под ред. В.П. Адриановой-Перетц. М.; Л., 1951. С. 11; Ср. С. 49. (Далее — ПИГ) [ПИГАК. С. 14; Ср. С. 38].

74

ПИГ. С. 30 [ПИГАК. С. 26].

75

ПИГ. С. 30 [ПИГАК. С. 26].

76

ПИГ. С. 33–34 [ПИГАК. С. 28].

77

ПИГ. С.10 [ПИГАК. С. 13.].

78

РИБ. Т. XXXI. СПб. 161–354.