Опричнина

Современники, привыкшие объяснять действия Ивана IV чьими-либо «наветами» или воздействием, считали, что и мысль об опричнине была подсказана царю. По Штадену, совет создать опричный корпус подала Мария Темрюковна[591]. Составитель Пискаревского летописца инициативу создания опричнины приписывает двоюродному брату Анастасии Романовой В.М. Юрьеву, а также А.Д. Басманову[592].

Очевидно, 2 февраля Иван Грозный вернулся в Москву. На следующий день был издан указ о введении опричнины[593]. По мнению Р.Г. Скрынникова, опирающегося на рассказ Таубе и Крузе, указ был утвержден на заседании Земского собора[594]. Гипотеза эта не представляется нам доказанной. Введение опричнины ознаменовалось расправами с неугодными царю лицами. «За великие изменные дела» казнили боярина князя Александра Борисовича Горбатого с сыном Петром, окольничего Петра Петровича Головина, князей Ивана Ивановича Сухово-Кашина и Дмитрия Федоровича Шевырева. В монахи постригают князей Ивана Андреевича Куракина и Дмитрия Ивановича Немого. Вместе с ними в опалу попали какие-то «дворяне и дети боярские»[595]. Таубе и Крузе среди казненных кроме А.Б. Горбатого называют «Ивана» Шевырева, Андрея Рязанцева[596] и Данилу Gilky[597].

О гибели почти всех этих лиц знает Курбский. Как Таубе и Крузе, он сообщает о том, что Д. Шевырев был посажен на кол. Он пишет о казни в один день В. Кашина, Александра Горбатого с сыном Петром[598] и шурином Петром Петровичем Головиным[599], о «погублении» Петра и Ивана Куракиных[600].

Попытаемся разобраться в этом пестром списке казненных лиц. Александр Горбатый, один из наиболее видных представителей суздальских княжат, занял прочное положение в Боярской думе уже в малолетство Ивана Грозного, во время хозяйничанья боярских временщиков: в 1538 г. он впервые упоминается в разрядах, а к 1544 г. получил звание боярина[601]. Горбатый находился в родстве со знатнейшими княжеско-боярскими фамилиями: одна его дочь была замужем за Н.Р Юрьевым, а другая — за И.Ф. Мстиславским. Сам же князь Александр женился на дочери казначея П.П. Головина[602]. Во время событий 1553 г. он, вероятно, держал сторону Владимира Старицкого. Горбатый пользовался особенным уважением среди деятелей Избранной рады. До нас дошло послание к нему протопопа Сильвестра, написанное в бытность князя Александра казанским наместником[603]. Курбский считал, что он был «муж глубокого разума и искусный зело в военных вещах»[604]. Простарицкие симпатии и близость к Избранной раде после падения Адашева могли вызывать только неудовольствие Ивана Грозного. Поэтому уже с начала 60-х годов князь А.Б. Горбатый отстраняется от непосредственного участия в государственных делах[605].

Шурин Горбатого Петр Петрович Головин (окольничий с 1560 г.) начал свою служебную карьеру еще в начале 50-х годов: его включили в состав тысячников и дворовых детей боярских по Москве. В 1552 г. он получил первую разрядную должность, а в 1560 г. стал окольничим[606]. Происходил П.П. Головин из известной семьи государевых казначеев Ховриных-Головиных[607]. Головины находились в самых тесных родственных связях с наиболее видными представителями московского боярства[608]. Во время боярских усобиц 30-40-х годов Головины держали сторону Шуйских[609]. Это, конечно, и сказалось на трагической судьбе П.П. Головина[610]. По сообщению датских резидентов в России от июня 1565 г., Головина казнили из-за какого-то письма шведского короля к царю[611].

Опала постигла целую плеяду княжат Оболенских. Если накануне опричнины расположение к ним Ивана IV несомненно (среди приближенных к Грозному мы встречаем П.И. Горенского, Ю.И. Кашина, Д.Ф. Овчинина, М.П. Репнина, Серебряных и многих других[612]), то после 1565–1566 гг. при дворе остаются на некоторое время лишь Серебряные, М.М. Лыков и князь A.B. Репнин. Во время казней начала 1565 г. гибнут И.И. Сущ (Сухово) Кашин (брат боярина Ю.И. Кашина) и Д.Ф. Шевырев (двоюродный брат бояр Серебряных). Боярин (с 1551 г.) Д.И. Немой (двоюродный брат Овчинина) постригается в монахи[613]. Возможно, все эти опалы связаны с гневом царя на Д.Ф. Овчинина-Оболенского и Ю.И. Кашина. Но, вероятнее всего, причины были более глубокими.

Оболенских связывала многолетняя близость к старицким князьям. Несколько князей Лыковых и Ленинских служили сначала при дворе удельного князя Андрея, а затем Владимира, причем Иван Андреевич Оболенский был боярином старицкого князя, а Юрий Андреевич Оболенский Меньшой — его дворецким[614]. Последний позднее был боярином князя Владимира и поддерживал деловые связи с Анфимом Сильвестровым[615]. К числу бояр князя Владимира принадлежали A.B. pi Ю.В. Лыковы[616]. В старицкую думу входил и князь Ю.А. Оболенский Большой[617]. В 1537 г. Ленинские подверглись «торговой казни» за верную службу князю Андрею[618]. Во время событий 1553 г. ряд Оболенских поддержали кандидатуру Владимира Старицкого на русский престол (в том числе Д.И. Немой, Д.И. Курлятев и П. Серебряный).

В начале марта 1565 г. в страхе перед грядущей расправой бежали в Литву князья Петр и Юрий Ивановичи Горенские-Оболенские, которые уже некоторое время (вероятно, с осени 1564 г.) находились в отдалении от царя[619]. П.И. Горенский был думным дворянином и кравчим царя[620]. Если побег князя Юрия удался, то его брата «на рубеже» схватили и казнили[621]. Вероятно, в связи с побегом Горенских находилась гибель упомянутых в синодиках Никиты и Андрея Федоровичей Черных-Оболенских (отцы их и Горенских были двоюродными братьями)[622].

Наконец, с казнью А.Б. Горбатого, П.П. Головина и нескольких Оболенских в феврале 1565 г. постригается в монахи князь И.А. Куракин (боярин с 1556 г.). Братья Куракины, находившиеся в свойстве с опальными Оболенскими[623], вызвали недовольство царя так же тем, что во время мартовской болезни царя в 1553 г. «всем родом» поддержали в качестве преемника Ивана IV Владимира Старицкого. Старший из братьев, Ф.А. Куракин (боярин с 1547 г.), уже долгое время пребывал в почетной ссылке на новгородском наместничестве[624]. Д.А. Куракин (боярин с 1559 г.) наместничал во Пскове[625]. П.А. Куракин (боярин с 1559 г.) и его брат Григорий отправляются наместниками в далекую Казань[626]. Летописец после сообщения о пострижении И.А. Куракина и Д.И. Немого сообщает, что «дворяне и дети боярские, которые дошли до государьские опалы, и на тех опалу свою клал и животы их имал на себя; а иных сослал в вотчину свою в Казань на житье з женами и з детьми»[627].

591

Штаден. С. 85. В исторических песнях черкашенин Кострюк-Мастрюк и его сестра Мария Темрюковна фигурируют как отрицательные персонажи. Поэтический образ Кострюка воспринял некоторые черты Михаила Темрюковича (см.: Зимин А.А. Историческая песня о Кострюке-Мастрюке // Slavia. 1962. Roc. XXI. Ses. S. 555–577).

592

Пискаревский летописец. C. 76 [ПСРЛ. Т. 34. С. 190].

593

Таубе и Крузе сообщают, что царь вернулся в «день сретенья», т. е. 2 февраля, а на третий день после его возвращения казнили Александра Горбатого и др. (Таубе и Крузе. С. 35). С этим как будто согласуется сведение о казни П. Головина 4 февраля (Казанский П. Село Новоспасское. Де-денево тож, и родословная Головиных. М., 1847. С. 116–117). К сожалению, источники этого сведения неясны. Горбатые, судя по троицкой вкладной книге, казнены до 12 февраля 1565 г. (Троицкая вкладная книга. Т. 365 об. [ВКТСМ. С. 102]), а по списку надгробий — 7 февраля (Горский A.B. Исторические описания Свято-Троицкой лавры. Ч. II. М., 1879. С. 84). По летописи, царь вернулся из Слободы в столицу уже после казни Горбатого и других лиц — 15 февраля (ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 396). Эту дату принимает Р.Г. Скрынников, считающий, что Горбатый казнен 17 февраля (Скрынников Р.Г. Начало. С. 273–274). Нам представляется, дата 7 февраля более вероятна.

594

Скрынников Р.Г. Начало. С. 242, 273.

595

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 395–396. По летописи, казнен Дмитрий Андреевич Шевырев, но это описка (Родословная книга князей и дворян российских. Ч. 1. М., 1787. С. 225).

596

Таубе и Крузо. С. 35. В синодиках упоминается какой-то Иван Рязанцев (Веселовский С.Б. Синодик опальных царя Ивана Грозного // Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 438). Если фамилия Андрея и Ивана указывает на их отношение к Рязани, то гибель этих лиц можно связать с набегом Девлет-Гирея на рязанские места в 1564 г.

597

Р.Г. Скрынников считает, что речь идет о Даниле Чулкове (Скрынников Р.Г. Начало. С. 305). Это — ошибка: Чулков погиб около 1569 г.

598

По Курбскому, Петру было 17 лет, а не 15, как пишут Таубе и Крузе (РИБ. Т. XXXI. Стб. 280–281).

599

Сообщение Курбского о том, что А.Б. Горбатый был казнен «тогда же», когда и В. Курлятев (Там же. Стб. 281), ошибочно, ибо Курлятев жив был еще в 1568 г. Об этих казнях см. также: Веселовский С.Б. Синодик… С. 373–375,392,403, 469–470.

600

РИБ. Т. XXXI. Стб. 283.

601

ДРК. С. 105, 119 [РК 1475–1598 гг. С. 95, 107]. Владения А.Б. Горбатого находились в Суздальском уезде (ДДГ. С. 443).

602

Мятлев И. К родословию князей Мстиславских. М., 1915. С. 6.

603

Голохвастов Д.П. и Леонид. Благовещенский протопоп Сильвестр и его писания // ЧОИДР 1874. Кн. I. С. 88 и след.

604

РИБ. Т. XXXI. Стб. 282.

605

В разрядах он упоминается в 1559 и в 1591 гг. (ДРК. С. 213 [РК 1475–1598 гг. С. 182, 448]). Не участвует в начале 60-х годов он и в посольских делах. О ссылке в Нарву см.: Витебская старина. Т. IV. С. 68; ЧОИДР. 1915. Кн. IV. С. 233.

606

ДРК. С. 157 [РК 1475–1598 гг. С. 185, 201]; Сб. РИО. Т. 129. С. 75.

607

Его отец П.И. Головин был казначеем в 1519–1533 гг., брат Михаил Большой — некоторое время в 1541 г., другой брат — Иван Петрович — в 1544–1545 гг. (позже стал окольничим), а племянник П. И. Головин стал казначеем с января 1576 г. (см.: Зимин A.A. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV–XVI вв. // ИЗ. 1958. Кн. 63. С. 187, 193, 195,199).

608

На двоюродных сестрах П.И. Головина, по сообщению старинного родословца, составленного, вероятно, в государевой казне, были женаты М.В. Горбатый и И.Г. Морозов (ГБЛ. Собр. Румянцева. № 349. Л. 230–232). Сестра казначея И.И. Третьякова (родича Головина) была замужем за Д.В. Шейным, а дочь — за В.В. Горбатым (Там же. Л. 231 об.).

609

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 444.

610

По Курбскому, после Петра Головина казнен был и его брат Михаил Меньшой (РИБ. Т. XXXI. Стб. 281).

611

В сообщении упоминаются нарвские воеводы «князья» Федор Иванович Шуйский и Петр Петрович (ЧОИДР. 1915. Кн. IV. № 136, 141). По-видимому, речь идет о Ф.И. Чулкове, который был ругодивским (нарвским) наместником в 1564 г. — октябре 1565 г. (ДРК. С. 245, 253 [РК 1475–1598 гг. С. 206, 213]; РИБ. Т. XV. № 75), и о П. П. Головине, наместничавшем там в 1563 г. (ДРК. С. 238 [РК 1475–1598 гг. С. 201]).

612

Об этом см.: Сухотин Л.М. Иван Грозный до начала опричнины: Несколько наблюдений о составе Боярской думы XVI века // Сб. Русск. археологич. об-ва в Югославии. Т. III. Белград, 1940. С. 83.

613

Д.И. Немой был близок к Ю.И. Кашину (АФЗХ. Ч. II. № 316. С. 334–335). Умер он вскоре после пострижения в монахи. Вклад по нем сделан в сентябре 1566 г. (Троицкая вкладная книга. Л., 187. [ВКТСМ. С. 58]). Владения Немого были в феврале 1565 г. конфискованы, но некоторые из них уже в начале 1566 г. попали в Волоколамский монастырь (АФЗХ. Ч. II. № 316).

614

Родословная книга… Ч. 1. С. 219; Тихомиров М.Н. Малоизвестные летописные памятники XVI в. // ИЗ. 1941. Кн. 10. С. 86.

615

АФЗХ. Ч. II. № 207, 208; ДРК. С. 7 [РК 1475–1598 гг. С. 13].

616

Родословная книга… Ч. 1. С. 225; ДРК. С. 7 [РК 1475–1598 гг. С. 13].

617

ПСРЛ. Т. VIII. С. 294.

618

ПСРЛ. Т. VIII. С. 294.

619

В конце 1565 г. в посольском наказе побег П.И. Горенского объяснялся следующим образом: «Князя Петра государь пожаловал великим жалованьем и держал его близко себя, и князь Петр во государьских делах учал быти не по государскому приказу. И государь наш хотел ево посмирити, учал ево держати от себя подале и послал ево на свою службу, и князь Петр, узнав свои вины, побежал в Литву» (Сб. РИО. Т. 71. С. 322). О побеге Ю.И. Горенского в Литву см.: Родословная книга…Ч. 1. С. 221. Р. Г. Скрынников считает, что Грозный отослал Горенского «от себя» после казни Овчины летом 1564 г. (Скрынников Р.Г. Начало. С. 224–225).

620

Еще осенью 1564 г. по разрядам не заметно охлаждения к нему царя (Э.Л. 313)[РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 165]). В марте 1564 г. он упоминается среди особенно близких царю других дворян (ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 10. Л. 370). При дворе Горенский начал службу с февраля 1547 г. (ДРК. С. 3[РК 1475–1598 гг. С. 10]).

621

Казнь его произошла между 29 февраля и 14 марта (Троицкая вкладная книга. Л. 465 об. [ВКТСМ. С. 124]); Веселовский С.Б. Синодик… С. 375). О его побеге и смерти подробно рассказывает в своем сочинении А. Шлихтинг (С. 36). С.Б. Веселовский ошибочно относит этот рассказ к бегству князя Юрия. Неверно датируют гибель П.И. Горенского временем казни А.Б. Горбатого Таубе и Крузе (Таубе и Крузе. С. 35). П.А. Садиков пишет, что Горенский бежал, предварительно «сославшись» с вражескими военачальниками (Садиков П.А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. С. 23). Горенский осенью-зимой 1564 г. действительно воевал в районе Великих Лук, где находились литовские отряды князя Корецкого и Андрея Курбского (Синб. сб. С. 5 [РК 1559–1605 гг. С. 20]), но данных о сговоре с ними Горенского у нас нет.

622

Веселовский С.Б. Синодик… С. 316–317. По Таубе и Крузе, Никита и «Василий» Оболенские повешены вместо с А. Горбатым, П. Горенским и др. (Таубе и Крузе. С. 35). У Никиты Оболенского был опальный двоюродный брат Василий Андреевич, которого, возможно, и казнили. И.Ф. Оболенский последний раз упоминается в серпуховском разряде 1565 г. (Местничество и дела, собранные П.И. Ивановым //РИС. М., 1839. Т. II, кн. 1–4. С. 348).

623

Теткой жены Ф.А. Куракина была княгиня «старица» Анна Щепина-Оболенская (Троицкая вкладная книга.71.338 [ВКТСМ. С. 106]).

624

Там он находился еще в 1562 г. (Сб. РИО. Т. 129. С. 84, 106). В Новгороде он был и в июле 1566 г., когда последний раз упоминается в источниках (ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 403).

625

ДРК. С. 264 [РК 1475–1598 гг. С. 221]. В июле 1565 г. он последний раз упоминается в разрядах, после чего сходит в безвестность.

626

ДРК. С. 255 [РК 1475–1598 гг. С. 214]; Э. Л. 327 (лето 1565 г.) [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 196]. П.А. Куракин погиб значительно позднее, во время осенних казней 1575 г. Очевидно, Курбский, говоря о том, что Иван IV погубил «единоколенных братию» Щенятева — князей Петра и Ивана Куракиных (РИБ. Т. XXXI. Стб. 283), имеет в виду не казнь, а пострижение И.А. Куракина и ссылку его брата Петра в Казань (о Куракиных см.: Веселовский С.Б. Синодик… С. 403).

627

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 396.