Страница 59 из 70
Но так или иначе, пятилетний срок исковых дел о крестьянах существовал к середине 90-х годов и явился источником законодательной нормы 1597 г. А если так, то тогда, говоря о пятилетнем сроке сыска беглых, указ 1597 г. имел в виду не столько сакраментальную дату «101-й год», сколько практику пятилетнего вершения крестьянских дел. Поскольку указ 1597 г. говорил только о крестьянском побеге, то тем самым закон как бы склонялся к тому, чтобы рассматривать незаконным любой уход крестьян от господина. Это было шагом вперед в крепостническом мировоззрении правительства, ранее говорившего о «выходе», «свозе», «владении» крестьянами, а теперь лишь о крестьянах-беглецах.
И вместе с тем в условиях хозяйственной разрухи правительство не могло пойти на установление бессрочного сыска крестьян, т. е. на что оно пошло в уложении о холопах 1597 г. К тому же, проводя политику хозяйственного развития окраин страны (Сибири, Юга и Поволжья), куда устремлялся поток беженцев, Годунов не хотел препятствовать наметившемуся там экономическому подъему путем сыска и вывоза оттуда бежавших крестьян. Сравнительно небольшой срок сыска (пять лет) отвечал интересам помещиков окраин[699]. Впрочем, что будет в дальнейшем, никто не знал, и Борис, возможно, собирался вернуться к крестьянскому вопросу позднее. Он это и сделал, но уже в обстановке голода 1601–1603 гг., нарушившего его первоначальные планы решения крестьянского вопроса. Вспыхнувшая Крестьянская война перечеркнула начинания Годунова.
Восшествие на престол
(Земский собор 1598 г.)
Болезненный царь Федор Иванович пробыл на престоле недолго — менее 14 лет. 6 января 1598 г. он умер. Его преемница царица Ирина 15 января постриглась в монахини и удалилась «на покой». 17 февраля Земский собор избрал царем брата Ирины Бориса Годунова, но венчался он на царство только 3 сентября. О том, что происходило в придворных сферах с января по сентябрь 1598 г., сохранились многочисленные известия современников, как русских, так и иностранных.
Официальная версия интересующих нас событий содержится в окружной и утвержденной грамотах об избрании Бориса, а также в Сказании, занесенном на страницы разрядной книги[700]. Большой рассказ о восшествии на престол Бориса есть в московском летописце, вышедшем из служилой среды (автор близок к дворянам Яновым). Здесь рассказывается, что патриарх Иов якобы просил умирающего царя вручить «жезл царствия» Борису, но тот, «мало помолчав, рече: «Брат Федор»», т. е. якобы царь Федор хотел видеть на престоле Федора Никитича Романова, а не Бориса. Ирина на восьмой день по смерти супруга отправилась в Новодевичий монастырь, «не восхоте… царствовати». Тогда Иов, Освященный собор, бояре «и всякия служилыя и торговые люди, видя, что Борис мимо себя изобрати на государство не даст, начата молити его, дабы воцарился. Он же, кабы не хотя, отрицался клятвами». На четырнадцатый день по смерти Федора состоялось шествие в Новодевичий монастырь, а 3 сентября — венчание на царство[701].
В «Повести, како отомсти» (1606 г.) рассказ приобретает резко антигодуновскую направленность. Согласно «Повести», Федор умирает «от неправеднаго убивствия» Бориса. Именно Борис посылает по всем городам «злосоветников своих и рачителей», чтобы «на государство всем миром просили его». Никто против него не смел «глаголати», ибо все боялись его «злаго прещения, и казни, и межьусобные брани». Так «лукавством» Борис венчался царским венцом. Этот рассказ был расцвечен в «Ином сказании». С. И. Шаховской кратко пишет, что «народи же купно и единомышленно воздвигоша гласы свои, да царствует на Москве Борис». Тот сначала слезно отказывался, но потом «повеле народ собрати и обеща им, яко годе вам, тако и будет». Авраамий Палицын также писал, что Борис «от народнаго же множества по вся дни принужаем бывайте к восприатию царствиа… но никако же прекланяшеся»[702].
Подробный рассказ об избрании Бориса содержится во Временнике Ивана Тимофеева. Для Тимофеева Борис — раб, отравивший своего господина, т. е. царя Федора. «Рабоцарь» Борис скрывался в монастыре, как в берлоге, «лестне» — «в нехотения образе самохотящ нам поставитися». Издеваясь над Борисом, Тимофеев пишет, что «новоизбранный наш хотяй быти царь» ополчился на крымского хана, узнав, что тот не вступил в пределы Руси. В «Новом летописце» — официозном памятнике летописания 1630 г. — рассказывается, в частности, о последних днях жизни царя Федора и избрании Бориса. Когда патриарх Иов спросил у умирающего царя: «Кому сие царство и нас, сирых, приказывает и свою царицу?» — то Федор Иванович якобы ответил: «..в сем моем царстве и в вас волен создавшей наш бог». Следовательно, ни о каком «брате Федоре» (Романове) царь не упоминал. В летописце прямо говорится об избрании Бориса Земским собором. Бориса выбрали потому, что при Федоре все видели «праведное и крепкое правление к земле, показавше людем ласку великую». Только Шуйские не хотели видеть его на царстве[703].
Особенно интересны рассказы иностранцев, не связанные официозной идеологией. Основаны они на толках, ходивших среди русских современников. Так, Ж. Маржерет рассказывал, что, по мнению некоторых, Борис был «виновником» смерти Федора. После кончины царя он стал «более, чем прежде, домогаться власти, но так скрытно, что никто, кроме самых дальновидных, которые, однако ж, не осмелились ему противиться, не заметил этого». Тем временем он распустил слух о вторжении крымского хана. Устрашенный народ стал настоятельнее просить его возложить на себя корону. В конце концов Борис выразил готовность принять корону, но не ранее, чем он отразит нашествие хана. Тогда его провозгласили царем. Борис собрал войско и прибыл в Серпухов. Но вместо войны дело окончилось миром, и Борис короновался. И. Масса прямо пишет: «..убежден в том, что Борис ускорил… смерть» Федора «при содействии и по просьбе своей жены». По его словам, перед смертью Федор «вручил корону и скипетр ближайшему родственнику своему, Федору Никитичу, передав ему управление царством». Об избрании Бориса и серпуховском походе Масса рассказывает сходно с Маржеретом и описывает коронацию нового царя[704].
По К. Буссову, бояре еще до кончины Федора собрались у больного царя, чтобы спросить, кого он сделает преемником. Царица Ирина обратилась к мужу с просьбой передать скипетр ее брату. Но царь этого не сделал, а протянул скипетр старшему из четырех братьев Никитичей — Федору, поскольку тот был ближе всех к трону и скипетру. Но Федор Никитич скипетр не взял, а предложил его брату Александру, а тот — третьему брату Ивану, а он — четвертому брату Михаилу, который предложил его другому знатному князю и вельможе, «и никто не захотел прежде другого взять скипетр». Тогда царь сказал, что пусть скипетр берет тот, кто хочет, а Борис протянул руку и схватил скипетр. «Тем временем царь скончался». Легенда, приведенная Буссовым, напоминает рассказ московского летописца, но более расцвечена деталями[705].
Попытаемся представить ход событий от смерти царя Федора до коронации Бориса. В ночь с 6 на 7 января 1598 г. болезненный царь скончался. На престол вступила его вдова Ирина, сестра Бориса Годунова[706]. Р. Г. Скрынников пишет, что ее правление пытался «навязать» стране Борис, но из-за «напряженного положения в столице» через полторы недели она «вынуждена была удалиться в монастырь». Вряд ли Борис хотел «навязать» сестру в правительницы. И. Масса рассказывает, что после смерти Федора «простой народ» собрался около Кремля и домогался, чтобы Ирина стала управлять страной[707].
699
Ср. Корецкий. Закрепощение, с. 157.
700
ААЭ, т. 2, № 1, с. 1–6; № 7, с. 16–54; Буганов. Сказание, с. 167–184. Ср. Тихомиров. Памятники, с. 236; ПСРЛ, т. 34, с. 201–203, особенно с. 201, где сообщается: Борис велел «написати излюбленную запись и руки прикласти», что Иов и все другие и сделали. Краткие записи есть в новгородской и псковской летописях (НЛ, с. 350; ПЛ, вып. 2, с. 265), в Хронографе редакции 1617 г. (РИБ, т. 13, стлб. 1282). Рассказ о смерти и похоронах Федора см.: Житие царя Федора (ПСРЛ, т. 14, с. 16–22).
701
ПСРЛ, т. 34, с. 235–236.
702
Повесть, како отомсти, с. 243–244; РИБ, т. 13, стлб. 152–153 (тот же рассказ в «Повести, како восхити»), стлб. 11–16, 565–566, 633–635; Сказание Палицына, с. 103.
703
Временник Тимофеева, с. 53, 56, 57; ПСРЛ, т. 14, с. 49–50.
704
Маржерет, с. 151–152; Масса, с. 45. По Жолкевскому, «он отравил и самого царя Феодора» (Записки гетмана Жолкевского о Московской войне. Изд. 2-е. СПб., 1871, с. 5). Ср. ЛАС, с. 343; Петрей, с. 172; Масса, с. 47–52
705
Хроника Буссова, с. 80–81. Тот же рассказ у Петрея (Петрей, с. 172).
706
Согласно Пискаревскому летописцу, «бояре, и дворяне, и вся Руская земля крест целоваше ей, покамест она произволит, кому быть». И далее: «..прияша власть… по челобитью Руския державы… бояр, и окольничих, и дворян, и всяких чинов людей, и всего православного христианства на малое время» (ПСРЛ, т. 34, с. 201). М. Н. Тихомиров полагал, что Ирина была избрана Земским собором. Думается, более прав Л. В. Черепнин, считавший это предположение маловероятным (Тихомиров. Государство, с. 65; Черепнин, с. 141–142).
707
Скрынников. Собор, с. 144. См.: ЛАС, с. 344; ДА, с. 299; Масса, с. 47–48.