Страница 54 из 70
Стабилизировались отношения России со странами не только Запада, но и Ближнего Востока. Посольство Пакизе Имам Кули-бека (1596–1597 гг.) преследовало чисто коммерческие цели. В ответ на него весной 1597 г. русское правительство направило в Иран кн. В. В. Тюфякина для заключения договора о союзе. На пути к шахскому двору оба посла умерли[646]. Позволительно сомневаться в том, что в то время в планы русского правительства входило намерение начать войну с Турцией.
В целом внешняя политика правительства Годунова в 1591–1598 гг. отличалась четкой линией и имела задачей помочь стране путем обеспечения мирных отношений с соседними странами сосредоточить усилия на борьбе с затяжным экономическим кризисом.
Для осуществления внутриполитических преобразований необходимо было иметь надежный, хорошо работающий государственный аппарат. Годунову удалось привлечь к работе в нем опытных администраторов и добиться некоторой стабилизации его личного состава. Боярская дума практически не принимала участия в решении важнейших государственных дел. Она имела «парадное» значение. Члены Думы осуществляли то, что было решено Борисом Годуновым и его ближайшими советниками. Бояре присутствовали на посольских приемах, одобряли заранее принятые решения, участвовали в торжественных обедах, которые устраивал Борис. Возглавляли они наиболее значительные полки, стоявшие «на берегу» или в порубежных районах на западных и северо-западных границах. По традиции во главе наместнического аппарата в крупнейших городах стояли также бояре. Здесь их полномочия были довольно значительными.
Боярская дума пополнялась фактически только в 1591–1592 гг. В декабре 1592 г. «сказано» было боярство кн. И. И. Голицыну. Тогда же боярином стал кн. Б. К. Черкасский, а ранее (в апреле) — кн. В. А. Гагин. Двое из этих бояр принадлежали к романовскому кругу, которому демонстративно покровительствовал Борис (Б. К. Черкасский был женат на одной из дочерей Н. Р. Юрьева). К маю 1597 г. из окольничих боярином стал кн. Ф. И. Хворостинин[647]. Несколько увеличилось число окольничих. 4 апреля 1591 г. окольничество «сказано» было С. Ф. Сабурову, к июлю 1591 г. — Н. И. Очину-Плещееву, к лету 1592 г. — М. Г. Салтыкову. К апрелю 1592 г. окольничим стал кн. И. В. Гагин, к весне того же года — кн. И. С. Туренин, к марту 1593 г. — Я. М. Годунов. 15 апреля 1593 г. «сказано» было окольничество кн. А. И. Хворостинину, а в 1594/95 г. упоминается окольничий Д. И. Вельяминов[648]. Подавляющее большинство этих лиц были близкими к Годунову (представители клана Сабуровых — Годуновых — Вельяминовых, а также убийца И. П. Шуйского кн. И. С. Туренин и кн. А. И. Хворостинин).
Назначения в Думу 1591–1592 гг. объясняются тем, что Борис в сложной обстановке, вызванной смертью Дмитрия и московскими пожарами, пытался очередной раз консолидировать силы феодальной знати. Именно тогда снова при дворе появились князья В. И. и Д. И. Шуйские[649]. и возвращен был из опалы Б. Я. Бельский.
В корпорации думных дворян изменения произошли сразу же после коронации Федора. В 1583/84 г. Б. В. Воейков отправлен был в Пронск и затем надолго исчез из разрядов. В 1586 г. постригся в монахи М. А. Безнин. После 9 декабря 1586 г., но до 8 апреля 1587 г. (по данным Ю. Н. Мельникова) лишился чина его родич печатник Р. В. Алферьев. К 1 июня 1587 г. этот чин был уже у В. Я. Щелкалова. В 1589 г. думными дворянами были Р. М. Пивов, И. П. Татищев, Ф. А. Писемский и Е. Л. Ржевский. Оставался думным дворянином Д. И. Черемисинов, но чаще он упоминается как казначей[650]. По боярскому списку 1588/89 г. думными дворянами числились Р. М. Пивов, И. П. Татищев и Р. В. Алферьев[651]. Думные дьяки стали принимать все более активное участие в работе Думы. «Ближней думы большой дьяк» Андрей Щелкалов с 1570 по 1594 г. являлся фактическим руководителем Посольского приказа и всей дьяческой администрации вообще. Это был крупнейший деятель государственного аппарата. После воцарения Федора он сначала поддерживал Н. Р. Юрьева, а потом полностью перешел на сторону Бориса, который сумел оценить его административные способности и доверял ему важнейшие государственные дела. А. Щелкалов, писал И. Масса, «был такой пронырливый, умный и лукавый, что превосходил разумом всех людей. Борис был весьма расположен к этому дьяку… и этот дьяк стоял во главе всех дьяков во всей стране, и по всей стране… ничего не делалось без его ведома и желания». Щелкалов отличался большой трудоспособностью. По словам Массы, он работал как «безгласный мул»[652].
Причины выхода в отставку А. Я. Щелкалова в мае 1594 г. не вполне ясны. С. Ф. Платонов усматривал их в «тайных сношениях с Варкочем». Возможно, «большой дьяк» просто состарился (упоминается в источниках с 50-х годов XVI в.). Место Андрея Щелкалова занял его брат Василий, который, по мнению И. Массы, уступал ему в дарованиях[653]. После отставки Р. В. Алферьева Щелкаловы стали хранителями государевой печати (печатниками).
Посольский приказ был как бы штабом государственного аппарата и привлекал для участия в делах внешнеполитического характера всех виднейших дьяков. Дьяки присутствовали на приемах послов и отправлялись с миссиями за рубеж. Так, крупнейшей фигурой после А. Щелкалова был дьяк Дружина Петелин. Наряду с работой в других приказах он был участником крупнейших посольств и приемов. В июне 1582 г. Дружина Петелин ездил в Речь Посполитую; в апреле 1583 г. присутствовал на съезде со шведскими послами на р. Плюссе; в 1583–1584 гг. участвовал в приеме английского посла Д. Боуса; снова и неоднократно ездил в Речь Посполитую (в ноябре 1584, апреле 1585, июне — октябре 1586, июле — сентябре 1587 г.); вел переговоры с патриархом Иеремией (июль 1588 г.), крымскими (август 1588 г.), иранскими (июнь 1590 г.) и польскими (февраль — март 1593 г.) послами. Это был, по словам Флетчера, «человек весьма замечательный… по уму и расторопности в делах политических». Не исключено, что Петелин и Щелкаловы находились между собой во враждебных отношениях. Во всяком случае в 1597/98 г., по словам В. Щелкалова, «дияк Дружина Петелин, как был в дияцех в Казанском дворце, мстя ему, Василью, по недружбе, что он извещал на него… многие изменные дела, стакався Большого приходу з дьяком со Жданом Порошиным». Зато «дружили» Щелкаловы с Шереметевыми, Голицыными, а ранее с Н. Р. Юрьевым[654].
Второй важнейший из приказов — Разряд, генеральный штаб русских войск, с начала 1577 по 1594 г. возглавлял Василий Щелкалов. При нем разрядные обязанности исполняли дьяки А. Клобуков (в декабре 1578 г. попал в плен), И. Стрешнев (29 августа 1578, 1578/80 г.), а также Сапун Аврамов (с сентября 1578 г.), совмещавший разрядную работу с выполнением других поручений. После ухода В. Щелкалова в Посольский приказ Сапун (ставший к 1593 г. думным дьяком) возглавил Разряд. Разрядные функции выполняли и другие дьяки, в их числе Д. Петелин (1589 г.), Неудача Ховралев (возможно, с 1588/89 по осень 1591 г.), В. Нелюбов-Суков (с 1592 по 1598 г.), Захарий Свиязев (с 1593/94 по 1596/97 г.)[655].
Важнейшим финансовым приказом был Большой приход. С 1571 по 1579 г. там сидел дьяк Степан Лихачев. После него (во всяком случае с 1581 г.) приказом до 1585 г. ведал дворовый дьяк Андрей Арцыбашев, отчего приказ, по мнению П. А. Садикова, именуется иногда дворовым. В 1579, 1582, декабре 1583 и летом 1585 г. в Большом приходе служил Богдан Ксенофонтов[656]. С октября 1588 по июль 1589 г. главой приказа был дьяк Никита Румяной, а позднее — Ждан Порошин (август 1592 — август 1596 г.). В годы правления Годунова в связи с увеличением роли приказов в правительственной деятельности для руководства ими все чаще привлекались думные люди. Так, с 1588 и до 1598 г. судьей в Большом приходе был боярин кн. И. В. Сицкий[657].
646
Бушев, с. 267–320.
647
РК 1559–1605 гг., с. 293, 290 (последнее упоминание В. А. Гагина в разрядах); РК 1475–1598 гг., с. 462, 516.
648
Э, л. 758; ср. РК 1559–1605 гг., с. 290 (14 апреля 1592 г.); с. 290, 291, 295; РК 1475–1598 гг., с. 439, 448, 466, 471, 491. Н. И. Очин-Плещеев последний раз упомянут в разрядах осенью 1593 г., А. И. Хворостшшн — в 1595/96 г. (РК 1475–1598 гг., с. 461, 564). Последнее упоминание о И. С. Туренипе — весна 1594 г. (Самоквасов, т. II, с. 515).
649
РК 1475–1598 гг., с. 459.
650
РК 1475–1598 гг., с. 342, 414; ЦГАДА, ф. 79, кн. 16, л. 88; кн. 17, л. 271, 271 об.; кн. 18, л. 4 об. Б. В. Воейков служил в далеком Санчурске в 1593/94—1594/95 гг.; Р. М. Пивов и И. П. Татищев были думными дворянами в 1585 г.; Ф. А. Писемский последний раз упоминается в разрядах в 1591 г. (РК 1475–1598 гг., с. 436, 494, 364, 453).
651
Боярские списки, ч. 1, с. 105.
652
Масса, с. 45. Впрочем, Варкоч в 1589 г. писал, что Борис «всей душой ненавидит» Щелкалова (Донесение, с. 104). А. и В. Щелкаловы упоминаются в боярском списке 1588/89 г. (Боярские списки, ч. 1, с. 106).
653
Платонов. Очерки, с. 170; Масса, с. 45. 3 мая 1594 г. А. Щелкалов участвовал в приеме послов (Шереметев. Царевна, с. 37–44). Сохранилась «отпись» Щелкалова в Боголюбов монастырь в Москве 1596/97 г. (АГР, т. I, № 96, с. 291). Василий Яковлевич Щелкалов был женат на сестре близкого к Борису Никифора Чепчугова (Кобеко Д. Щелкаловы и Чепчуговы. — РС, 1901, № 3, с. 711–713; его же. Дьяки Щелкаловы. — ИРГО, вып. 3. СПб., 1909, с. 78–87).
654
Веселовский. Дьяки, с. 408–409; Садиков. Очерки, с. 402; Боярские списки, ч. 1, с. 106; Флетчер, с. 36 (назван Пантелеевым); РК 1559–1605 гг., с. 97; РИС, т. 2, с. 127–128 («Голицыны Щелкаловым друзи и сватье»).
655
Лихачев. Дьяки, с. 232–233, 471–511; АФЗХ, ч. II, № 367, с. 410; Веселовский. Дьяки, с. 9, 497, 501–502; ПДС, т. I, стлб. 1257, 1352. В дворовом разряде в мае 1579 г. служили окольничий М. Т. Петров-Соловой и дьяк Стахей Иванов (ААЭ, т. I, № 302, с. 368). В дворовом Большом приходе в марте 1583 г. сидели А. Арцыбашев и С. Сумороков (ААЭ, т. I, № 318, с. 380). По С. Б. Веселовскому, Сумороков служил в дворовом Большом приходе во всяком случае с декабря 1582 по ноябрь 1583 г. О Н. Ховралеве в 1588/89 г. см.: Боярские списки, ч. 1, с. 107.
656
Подробнее о Большом приходе см.: Садиков. Очерки, с. 289–299; АФЗХ, ч. II, № 373, с. 418 (вместе с Л. Резанцевым); Акты Уварова, № 57, 62, 66 (январь и март 1585, 1584/85 г.); Веселовский. Дьяки, с. 269–270. В июне 1584 — феврале 1585 г. проверкой и подтверждением жалованных грамот вместе с Ксенофонтовым занимался Д. Петелин, а с сентября 1584 г. — Н. Румяной (наблюдение Ю. Н. Мельникова). См. также грамоту за подписью Д. Петелина от 11 октября 1584 г. (Акты Уварова, № 58).
657
ЛЗАК, вып. V. СПб., 1871, отд. II, с. 3–4; АФЗХ, ч. II, № 367, с. 410 (октябрь 1586 г.); Веселовский. Дьяки, с. 425. О Н. Румяном в 1588/89 г. см.: Боярские списки, ч. 1, с. 107.