Страница 4 из 70
В свадебном разряде 1575 г. упоминаются Алексей Михайлович и Федор Васильевич Старого (Милюковы). Иван Яковлевич Старого и Борис Годунов были тогда дружками царя. Милюковы-Старого — опричная семья[42].
К 1573–1574 гг. относится возвышение Годуновых. Вопрос об их происхождении требует дополнительных разысканий. Легенда, занесенная в Летописную, Румянцевскую, Патриаршую и Разрядную редакции (начало XVII в.) родословных книг, гласит: «В лето 6838 прииде (в Румянцевской — «приехал») из Орды ко князю Ивану Даниловичю князь именем Чет, а во крещение имя ему Захарья. А у Захарья сын Олександр». Второй вариант легенды (дошел в списках третьего извода Разрядной редакции начала XVII в.) вводит в текст митрополита Петра и сообщает, что Чет пришел «из Больший Орды»[43]. Оба варианта легенды отсутствуют в Государеве родословце 1555 г. и в близких к нему родословцах (в 43 главы и в 81 главу). Здесь Сабуровы, Годуновы и Вельяминовы производят себя от Дмитрия Зерна (сына Александра Захарьича). В Типографской летописи родословие начинается с Константина Дмитриевича Зернова[44]. Голландский купец Исаак Масса в начале XVII в. писал, что Годуновы — «род татарского происхождения». С. Б. Веселовский считал, что Годуновы, Сабуровы и Вельяминовы происходили от костромского вотчинника Дмитрия Зерна[45]. Но, исходя из того что в Синодике их родоначальником назван все же Захарий, он датировал легенду концом XV в. и связал ее с Костромским Ипатьевским монастырем.
Аргументация С. Б. Веселовского может считаться убедительной не во всех звеньях. Он рассматривал различные варианты родословия без тесной связи с историей их составления, отдавая предпочтение Государеву родословцу, который, согласно исследованиям М. Е. Бычковой, представляет собой не начальный этап составления родословных книг, а одно из звеньев в длительной истории их сложения. Отсутствие в нем легенды о выезде Чета находится в тесной связи с другими подобными же пропусками (в частности, нет в нем и легенды о происхождении Воронцовых-Вельяминовых) и отражает не первоначальную структуру родословий, а их редакторскую обработку в середине 50-х годов XVI в. С. Б. Веселовский обратил внимание на то, что мурза Чет, выехавший якобы на Русь в 1329/30 г., не мог этого сделать при митрополите Петре, так как тот в декабре 1325 г. умер. Но сообщение о выезде Чета при Петре является позднейшим развитием легенды, отсутствующим в ее первоначальном варианте. Исходя из того что Константин Дмитриевич Зернов подписывал в 1406 г. духовную грамоту Василия I, С. Б. Веселовский полагал, что Захарий (Чет) должен был бы жить во второй половине XIII в. и не мог, следовательно, выехать на Русь при Иване Калите. К тому же в 1304 г. на Костроме был убит Дмитрий Зерно[46].
Мы бы не стали столь придирчиво относиться к легенде. Конечно, дата выезда Чета и соотнесение ее с княжением Калиты относительны. Родословная память сохранила только предание о выезде предка Годуновых из Орды когда-то на заре образования Московского княжества и привязала его к широко известному Ивану Калите… Ведь в конце XV в. он считался основателем Московского княжества, а составитель Краткой редакции «Задонщины» вложил в уста Дмитрия Донского слова о русских князьях как о «гнезде Калиты». К признанию существования исторических корней в легенде о Чете склоняет и то, что родоначальники отдельных ветвей его потомков носили татарские прозвища (Годун, Сабур)[47].
У внука Дмитрия Зерна Ивана Годуна было два сына: Григорий и Дмитрий. Ветвь, шедшая от последнего, видного положения при дворе не занимала. Григорий был отцом шестерых сыновей: Василия Большого, Петра, Ивана, Григория, Данилы, Василия Меньшого. Оба Василия и Григорий умерли бездетными, а потомство тверича Данилы ничем себя не проявило. На рубеже XV–XVI вв. Петра испоместили в Новгороде. Карьера его не блистала яркими событиями. У старшего сына Петра — Афанасия был сын Яков, ставший опричником[48]. Дети второго сына Петра — Василия (Степан, Григорий и Иван) достигли многого, ставши боярами[49]. У Ивана Григорьевича Годунова было четверо сыновей: Иван Чермный, Федор Кривой, Дмитрий и бездетный Василий. Трое первых в середине XVI в. служили дворовыми детьми боярскими по Вязьме;[50] возможно, там владел землями и их отец. Иван Чермный рано (в 1559 г.) умер и ничем не прославился[51]. Его старший сын Федор стал опричником, но в 70-е годы сошел со сцены[52]. Почти ничего не известно о братьях Ивана — Федоре и Василии[53]. Федор Иванович Кривой, судя по прозвищу, вряд ли мог успешно продвигаться на военной службе. Очевидно, он рано умер.
Третий из сыновей Ивана Григорьевича Годунова — Дмитрий сделал блестящую карьеру. В 1567, 1571/72 и 1572/73 гг. он ходил «за постелью», а к весне 1574 г. получил чин окольничего. В августе 1574 г. Д. И. Годунов местничал с боярином В. И. Умным-Колычевым. Конец дела отсутствует, но, судя по всему, Годунов должен был выиграть у полуопального боярина. В 1571 г. Д. И. Годунов присутствовал на свадьбе Ивана IV с Марфой Собакиной[54].
У Федора Кривого было трое детей: Василий, Борис и дочь Ирина. Юность у Бориса Федоровича была, наверно, трудной. Родился он около 1549 или 1552 г.[55] Отец не мог способствовать его продвижению по лестнице чинов. Старший брат поступил было в опричнину (Вязьма была опричной территорией), но вскоре после лета 1571 г. умер от морового поветрия. Приходилось пробивать путь самому. С ранних лет Борис понял, что дворовые интриги дают куда больше, чем ратные подвиги. Понял и то, что до поры до времени нужно держаться в тени, используя сильных покровителей. В литовском походе 1567 г., когда его дядя Дмитрий Иванович был постельничим, Борис еще стряпчий, но уже опричник, а это значило многое. В конце 1570 г. он с двоюродным братом Федором били челом на кн. Ф. В. Сицкого. Решение было, что «тот поход Борису и Федору невмест[н]о для князя Федора Ситцкого»[56]. Эта крупная местническая победа стала возможной потому, что Сицкий был братом жены опального Ф. А. Басманова. В походе Борис был рындой «у рогатины», а его двоюродный брат шел «с другим саадаком». Победа в местническом споре, очевидно, обусловливалась и тем, что Борис женился на одной из дочерей царского любимца Малюты Скуратова[57]. Женщины играли большую роль в судьбе Бориса Годунова. На заре своей деятельности он вошел в опричное окружение молодых вязьмичей, соседей-землевладельцев, которые начинали играть заметную роль в последние опричные годы. Это Б. Я. Бельский, князья И. М. Глинский, Шуйские и далеко не молодой Малюта Скуратов.
Отец Бориса к началу 70-х годов, наверно, умер. В марте 1572 г. Борис дает сельцо Прискоково в Плесском уезде в Ипатьев монастырь не с ним, а с дядей Дмитрием Ивановичем. Вдова Ф. И. Годунова с Борисом в 1575/76 г. дали в монастырь еще одну деревеньку[58]. В майском походе 1571 г. Борис сам идет «с другим саадаком», но у царевича Ивана. В 1571 г. Борис с братом Василием и дядей Дмитрием участвовали в церемонии бракосочетания Грозного с Марфой Собакиной. В новгородском походе 1571/72 г. Борис снова при царевиче «с копьем», как и в походе на Пайду в конце 1572 — начале 1573 г.[59]
42
Кобрин, с. 47–48. Кроме названных упоминаются также Милюковы (Мелюковы): Долмат Иванов, Климентий и Назарий Даниловичи, Воин и Иван Григорьевичи, Иван Дмитриевич, Иван Гусь, Григорий, Михаил и Яков Васильевичи, Григорий и Никита Федоровичи, Дмитрий Васильевич Старого.
43
ВМОИДР, т. 10. М„1851, с. 93, 256 (список А); Редкие источники по истории России, вып. 2. М., 1977, с. 49–50, 118 (список Б). Во всех списках Летописной редакции легенда о выезде Чета помещена в конце родословия Квашниных, разрывая ее текст. Родословие Сабуровых и Годуновых начинается с заголовка «Род Сабуровых» и сведений. о Дмитрии Зерне (Редкие источники… вып. 2, с. 49–50). Таким образом, легенда скорее всего была вставлена в протограф редакции. Соображения на этот счет высказала автору М. Е. Бычкова.
44
Родословная книга, ч. I, с. 240. «А се род Костянтина Дмитреевичя. Костянтин Дмитреев сын Зернова брат Ивану Дмитреевичю Зернову меньшой» (ПСРЛ, т. 24, с. 231). Составитель родословных приложений знал духовные Василия I, в одной из которых упоминается Константин, чем, возможно, и объясняется начало родословия Годуновых именно с него.
45
Масса, с. 33; Веселовский С. Б. Из истории феодального землевладения. — ИЗ, 1946, № 18, с. 60.
46
ДДГ, № 20, с. 57; Веселовский С. Б. Из истории феодального землевладения, с. 57; ПСРЛ, т. 28, с. 64; Бычкова М. Е. Родословные книги XVI–XVII вв. как исторический источник. М., 1975, с. 66, 150.
47
Веселовский С. Б. Ономастикон. М., 1974, с. 81, 276.
48
Кобрин, с. 34–35. В 1515 г. Василий Большой служил в передовом полку на Вязьме; Петр Григорьевич в сентябре 1508 г. служил на Луках (РК 1475–1605 гг., с. 148, 42). В одном местническом деле сохранилась грамота Василия III, адресованная Петру (ЦГАДА, ф. 210, д. 335, л. 34–35).
49
В августе 1573 г. Степан был вторым воеводой в Вильяне (РК 1475–1598 гг., с. 251).
50
ТКДТ, с. 188.
51
В 1551 г. он один из воевод в Смоленске (РК 1475–1598 гг., с. 130).
52
Кобрин, с. 34. Упоминается в разряде 1570 г., на свадьбе царя 1575 г. и в походе 1577 г. (РК 1475–1598 гг., с. 277, 293; ИРГО, вып. 1, с. 13).
53
Упомянут на свадьбе Грозного и Марфы Собакиной 1571 г. (Сахаров, с. 64).
54
Кобрин, с. 34; РК 1475–1598 гг., с. 243; Щ, л. 467 (1567 г.), л. 491 (1571–1573 гг.); ЦГАДА, ф. 210, д. 335, стлб. 2, л. 1-73 (1574 г.); Скрынников. Россия, с. 12; Сахаров, с. 63–64. По Беляевскому списку дворцовых чинов, Д. И. Годунов был постельничим только три года, т. е. с 1571/72 по 1573/74 г. (Зимин. О составе, с. 204).
55
В литературе — начиная с Н. М. Карамзина — приводится дата 1552 г., но она не подкреплена источниками (см.: Краееский А. Царь Борис Феодорович Годунов. СПб., 1836, с. 1).
56
Кобрин, с. 34; Веселовский. Опричнина, с. 210; РК 1559–1605 гг., с. 67.
57
В октябре 1571 г. она уже присутствовала на свадьбе Ивана IV (Сахаров, с. 63).
58
Шумаков. Обзор, вып. IV, № 20, с. 47–48; № 22, с. 48. Грамоты 1572 и 1575/76 гг. см.: ЧОИДР, 1897, кн. 1, с. 6–7.
59
РК 1559–1605 гг., с. 73, 80, 91; Сахаров, с. 64.