Страница 49 из 91
Первый период правления Шуйских оказался кратковременным[1050]. Митрополит Иоасаф, очевидно, зная о близости Шуйских к осифлянскому новгородскому архиепископу Макарию, решил поддержать группировку князей Бельских. Временно отошел от Шуйских и дворецкий И. И. Кубенский[1051]. 25 июля 1540 г. по «печалованию» Иоасафа и настоянию И. И. Кубенского был выпущен из заточения И. Ф. Бельский[1052], а в декабре 1540 г. — князь Владимир Старицкий и сын Андрея Углицкого, Дмитрий, проживший в заключении около 50 лет и вскоре после освобождения умерший[1053]. Освобождение Бельского вызвало гнев И. В. Шуйского, который «на митрополита и на бояр учал гнев дръжати и к великому князю не ездити, ни з боляры съветовати о государьскых делех, ни о земскых… и промежь бояр велик мятеж бысть»[1054].
Свидетельством усиления Бельских является назначение боярином к апрелю 1540 г. их сторонника Ю. М. Голицына-Булгакова[1055]. В декабре 1540 г. в ответ на настоятельные просьбы местного населения из Пскова был сведен наместник Андрей Шуйский, особенно прославившийся лихоимством[1056]. Важная должность владимирского наместника находилась в руках Д. Ф. Бельского[1057]. В 1541 г. Д. Ф. Бельский уже занимал ведущее положение как один из крупнейших военачальников, успешно громивший татарские полчища[1058], и организатор дипломатической службы[1059]. Посылку в мае 1541 г. князя И. В. Шуйского во Владимир «казанского дела для» позднее Иван Грозный рассматривал как прямую опалу[1060].
Возражая С. В. Бахрушину, И. И. Смирнов считает, что нельзя рассматривать правление Бельских как некий прогресс, как попытку противостоять «развалу государства»[1061]. Однако анализ политики Бельского показывает, что в конце 1540 и в 1541 г. правительство снова (хотя и непоследовательно) взяло курс на осуществление централизаторских мероприятий, отвечавших интересам дворянства. С июля 1540 г. до января 1541 г. прекратилась выдача льготных жалованных грамот монастырям, широко практиковавшаяся Шуйскими ранее[1062]. К ноябрю 1541 г. комиссию бояр, «которым разбойные дела приказаны», возглавлял И. Г. Морозов — один из сподвижников Бельских[1063]. Кто из бояр стоял во главе комиссии до этого, сказать трудно, ибо в губных грамотах 1540 г. об этом нет никаких данных[1064].
После прихода к власти Бельских губная реформа по лучила широкое распространение. Зимою 1540/41 г. Иван IV, «нача жаловати, грамоты давати по всем градом большим и по пригородом и по волостем, лихих людей обыскивати самым крестьяном межь собя по крестномоу целованию, и их казнити их смертною казнию, а не водя к намесникам и к их тивуном лихих людей разбойников и татей»[1065].
Внешняя политика правительства Бельских характеризуется обострением борьбы с Казанью и Крымом и попыткой налаживания мирных отношений с Литвой[1066]. Еще в августе 1535 г., воспользовавшись походом литовских войск на Стародуб и Гомель и отвлечением значительных русских сил на Мстиславль и Оршу, крымские мурзы произвели набег на рязанские земли[1067]. Этот набег был частью широко задуманного плана борьбы Крыма с Россией; составной частью его являлся сентябрьский переворот в Казани, во время которого был убит хан Яналей, а на его место был призван из Крыма Сафа-Гирей[1068]. Переворот означал серьезное изменение в русско-казанских отношениях: Яналей был сторонником мирных отношений с Россией, а Сафа-Гирей — злейшим врагом Москвы.
Уже в декабре 1535 — январе 1536 г., воспользовавшись обострением русско-литовских отношений, казанские отряды вторглись на Русь и опустошили окрестности Нижнего Новгорода, Мурома и Балахны[1069]. Летом 1536 г. «казанские люди» нанесли удар по русским войскам под Костромой, на реке Куси[1070]. В январе 1537 г. под Муромом появились отряды самого Сафа-Гирея. Однако приближение русских вооруженных сил заставило казанцев отказаться от задуманного ими удара на Кострому и Галич[1071]. Набеги казанского хана продолжались и в дальнейшем[1072]. Эти набеги приводили к разорению русских земель и тягостно отражались на положении крестьян[1073]. Многие тысячи русских людей уводились казанскими феодалами в полон и продавались в рабство на казанском и других рынках.
Особенно опасным был поход крымского хана Сагиб-Гирея летом 1541 г. Поход Сагиб-Гирея был инспирирован турецким султаном, пославшим свои отряды и артиллерию в войско крымского хана («турского царя люди и с пушками и с пищалями»), К крымскому хану присоединился и изменник князь Семен Бельский. 30 июля Сагиб-Гирей после безуспешной осады г. Зарайска подошел к берегу р. Оки. Навстречу ему выступило войско князя Д. Ф. Бельского, принудившее крымских татар к поспешному отступлению[1074].
Даже в тяжелые годы боярского правления Русское государство оказывалось достаточно сильным, чтобы наносить сокрушительные удары как по литовским феодалам, так и по крымско-казанским ордам. Однако хозяйничание в стране боярских временщиков затрудняло борьбу Русского государства с натиском с востока и запада. Политика правительства Бельских, стремившихся в какой-то мере продолжать политическую линию на укрепление Русского государства, вызвала недовольство реакционно-княжеской оппозиции. Был составлен заговор, возглавлявшийся князьями Шуйскими. В него вошли видные представители московского боярства[1075] и «новгородцы Великого Новагорода все городом»[1076]. Заговорщики вошли в переговоры с князем И. В. Шуйским, находившимся еще с лета 1541 г. на городовой службе во Владимире[1077]. Шуйский «многих детей боярьскых к целованию привел, что быти в их совете»[1078]. Тогда в ночь на 3 января 1542 г. бояре «поимали князя Ивана Вельского» и на следующее утро сослали «на Белоозеро в заточение»[1079]. В мае 1542 г. Бельский при невыясненных вполне обстоятельствах умер[1080]. Его «советники» были также сосланы: П. М. Щенятев — в Ярославль, И. Хабаров — в Тверь[1081]. «И бысть мятеж велик в то время на Москве» [1082]. Во время этих событий едва не был убит митрополит Иоасаф. Его спешно сослали в Кириллов монастырь. В марте того же года митрополитом был поставлен Макарий[1083], который, несмотря на близость к осифлянам, сумел в бытность свою новгородским архиепископом заручиться покровительством Шуйских.
1050
Интересны летописные отзвуки прихода Шуйских к власти. Еще М. Н. Тихомиров обратил внимание на отсутствие в изданных летописях среди лиц, сопровождавших княгиню Елену на похоронах Василия III, боярина князя И. Ф. Овчины-Оболенского и ряда «боярынь» — жен князя И. Д. Пенкова и М. Ю. Захарьина и вдов И. А. и В. А. Челядниных, а также В. Л. Глинского; см. М. Н. Тихомиров, Летописные памятники б. Синодального (Патриаршего) собрания («Исторические записки», кн. 13, 1942, стр. 276); ср. ПСРЛ, т. VI, стр. 276. Как известно, И. Ф. Овчина, Пенков, Захарьин, а также вдовы Челядниных составляли ближайшее окружение Елены Глинской. В то же время в ранних летописях наряду с М. Л. Глинским, как уже указывалось выше, регентство поручалось Д. Ф. Бельскому, который не упомянут в поздних летописях (см. там же). Перед нами правка, в результате которой упоминание о политических противниках Шуйских изымалось из текста летописей. Правка проведена была после 1539 г. (в Новгородской летописи 1539 г. сохранился еще первоначальный текст).
1051
Один из крымских сановников во второй половине 1540 г. (как это установил И. И. Смирнов) прямо писал, что «Кубенский Шуйского забил» (АЗР, т. И, № 218, стр. 383).
1052
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 132. В 1541 г. Иоасаф «печало-вался» и об изменнике князе С. Ф. Бельском (там же, стр. 136–137). Один из крымских сановников писал С. Бельскому, что «Кубенский, напотом со всими князи и паны и с духовными урадивши, послали до Белоозера, по брата вашего князя Белского выпустити» (АЗР, т. II, № 218, стр. 383).
1053
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 135; М. Н. Тихомиров, Записки о регентстве Елены Глинской, стр. 285. В 1541 г. Владимир Старицкий получил уже снова землю удела своего отца.
1054
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 132–133.
1055
ДРК, стр. 110.
1056
«Псковские летописи», вып. I, стр. 110; вып. II, стр. 229.
1057
ДРК, стр. 111.
1058
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 196.
1059
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 136.
1060
ПСРЛ, т. VIII, стр. 295; Иван Грозный писал, что он «не восхотех под властью рабскою быти, и того для князя Ивана Васильевичи Шуйсково от себя отослал на службу, а у собя велел есми быти болярину своему князю Ивану Федоровичи) Белскому» («Послания Ивана Грозного», стр. 34).
1061
И. И. Смирнов, Очерки, стр. 86.
1062
С. М. Каштанов, Феодальный иммунитет в годы боярского правления 1538–1548 гг., стр. 249.
1063
ААЭ, т. I, № 194.
1064
Губные дела ведались боярской комиссией в августе 1540 г. (ААЭ, т. I, № 192).
1065
«Псковские летописи», вып. I, стр. 110.
1066
М. Н. Тихомиров, Записки о регентстве Елены Глинской, стр. 284.
1067
В 1541 г. в Литву было послано посольство во главе с В. Г. Морозовым и Д. Ф. Палецким (Сб. РИО, т. LIX, стр. 150).
1068
ПСРЛ, т. VIII, стр. 291; т. XIII, ч. 1, стр. 89, 100–101; М. Н. Тихомиров, Записки о регентстве Елены Глинской, стр. 284.
1069
ПСРЛ, т. VIII, стр. 291; т. XIII, ч. 1, стр. 88–89, 106–107; С. О. Шмидт, Продолжение Хронографа редакции 1512 г., стр. 286.
1070
ПСРЛ, т. VIII, стр. 291–292; т. XIII, ч. 1, стр. 114.
1071
ПСРЛ, т. XXVI, стр. 318; т. XIII, ч. 1, стр. 116; см. также А. С. Гацицкий, указ. соч., стр. 33.
1072
В 1537 г. татары приходили на Тульскую украину и под Одоев (М. Н. Тихомиров, Записки о регентстве Елены Глинской, стр. 284), в декабре 1540 г. под Муром (ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 135).
1073
Подробнее об этом см. С. О. Шмидт, Предпосылки и первые годы «Казанской войны» (1545–1549), стр. 229 и след.
1074
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 139; т. VIII, стр. 296–301. В Воскресенской летописи крымский хан ошибочно именуется Сафа-Гиреем («Псковские летописи», вып. I, стр. 111).
1075
Среди заговорщиков были И. В. и П. И. Шуйские, Михаил и Иван Кубенские, Д. Пронский, И. Третьяков, И. Шереметев и др. (ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 141; ч. 2, стр. 439).
1076
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 146; ч. 2, стр. 439.
1077
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 101; ч. 2, стр. 433.
1078
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 140; ч. 2, стр. 439.
1079
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 141; ч. 2, стр. 440.
1080
Летописец начала царства сообщает, что его убили «боярьскым самовольством» П. Зайцев, Митька Клобуков и Ивашка Сергеев (там же, ч. 1, стр. 141; см. ч. 2, стр. 440). Сходная версия и в других источниках (см. «Послания Ивана Грозного», стр. 34; РИБ, т. XXXI, стр. 167; С. О. Шмидт, Продолжение Хронографа редакции 1512 г., стр. 289). Постниковский Летописец сообщает, что в мае 1542 г. «на Белеозере в поиманье не стало князя Ивана Бельского, уморен бысть гладом, И ден не ел, да на нем же чепей и желез, тягости, было пудов з десять. А иные люди говорили, что повелением князя Ивана Шуйского да князя Ондрея Шуйского князь Иван убьен бысть Гришею Ожеговым да Митькою Клобуковым да Петроком Зайцовым» (М. Н. Тихомиров, Записки о регентстве Елены Глинской, стр. 285).
1081
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 141; ч. 2, стр. 439.
1082
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 141.
1083
ПСРЛ, т. XIII, ч. 1, стр. 142; ч. 2, стр. 440; «Псковские летописи», вып. I, стр. 111. На место Макария в июне 1542 г. в Новгород архиепископом поставлен осифлянин Феодосий, в прошлом «человек» Семена Воронцова (там же). Его поставление, возможно, является следствием победы Шуйских и близких к ним Воронцовых.