Страница 76 из 94
Последнее послание Филофея (умер в 1542 г.), где развивается идея о III Риме, адресовано малолетнему Ивану IV и поэтому выходит за хронологические рамки настоящего исследования[1330].
С именем Филофея связывают еще два больших труда. А. А. Шахматов высказал предположение, что его перу принадлежит Хронограф редакции 1512 г.
Хронограф редакции 1512 г. дошел до нас в иосифлянской обработке 20-х годов XVI в. (автором этой обработки был племянник Иосифа Волоцкого Досифей Топорков)[1331]. Основной круг идей Хронографа 1512 г. близок Филофею.
Центральная мысль Хронографа, как бы резюмирующая все изложение хода всемирно-исторического процесса, изложена в заключительной части произведения («Плач о падении Царьграда»). Она сведена к тому, что Византия пала потому, что бог покарал греков за грехи, и прежде всего за утрату правоверия. «Наша же Росиская земля, — продолжает автор Хронографа 1512 г. — божиею милостию… растет, и младеет, и возвышается, ей же, Христе милостивый, дажь расти, и младети, и разширятися и до скончаниа века»[1332]. Н. Н. Масленникова, Я. С. Лурье[1333] и другие исследователи гипотезы А. А. Шахматова с достаточным основанием не принимают.
А. А. Шахматов полагал также, что Филофей был составителем Псковского летописного свода 1547 г.[1334] Это предположение А. Н. Насонов склонен был разделять («ничего невероятного в таком предположении нет»). Н. Н. Масленникова оставляла вопрос открытым, но указывала на вероятность гипотезы А. А. Шахматова[1335].
В целом же теория старца Филофея «Москва — III Рим» утверждала идею суверенитета власти русских князей и свидетельствовала о его возросшем международном значении.
Но из-за своего откровенно клерикального характера она не смогла оказать существенного влияния на политическую идеологию Русского государства. Московские государи в середине и второй половине XVI в. предпочитали пользоваться идеями Сказания о князьях владимирских.
Кроме иосифлян и нестяжателей при дворе Василия III существовал кружок гуманистов, пользовавшийся покровительством московского государя. Великий князь еще при жизни своего отца показал себя решительным врагом всяческого вольнодумия. И вместе с тем, воспитываясь в греко-итальянском окружении Софии Палеолог, он давно уже присматривался к итальянским архитекторам, немецким врачам и мастерам, покровительствуя их деятельности.
Если религиозно-философские темы при дворе великого князя на время сделались запретным плодом, то пытливая мысль новой волны передовых людей России занялась естественнонаучными вопросами.
Глубокий интерес к астрономии и медицине, жаркие споры на естественнонаучные темы помогали по-новому понять отношение человека к природе, подготавливали кризис церковного мировоззрения, наступивший много времени спустя.
Вот к этому новому поколению русских гуманистов и принадлежал Федор Иванович Карпов. Время его рождения неизвестно. Происходил Карпов из среды тверского боярства. Тверь в конце XV в. была одним из очагов еретического вольномыслия. С нею тесными узами связан был малолетний наследник престола внук Ивана III Дмитрий, являвшийся знаменем московского кружка еретиков.
Впервые Федор Карпов появляется на страницах источников в 1495 г. в качестве одного из «постельничих» во время поездки Ивана III в Новгород[1336]. Сопровождал великого князя тогда и лидер еретического кружка, глава Посольского ведомства, выдающийся дипломат и писатель Федор Курицын.
Впечатления, вынесенные Ф. И. Карповым от знакомства с русскими вольнодумцами конца XV в., сыграли огромную роль в формировании его взглядов.
Дальнейшие известия о Ф. И. Карпове относятся уже ко времени, наступившему после трагических событий 1504 г. Карпов вступает на дипломатическое поприще и во всяком случае с 1508 по 1539 г. принимает деятельное участие в организации сношений с иностранными державами, являясь одним из руководителей восточной политики Василия III[1337]. Сравнительно поздно (в 1538 г.) он получил думный чин окольничего, а уже при дворе Елены Глинской в малолетство Ивана Грозного стал оружничим (один из высших дворцовых чинов). Очевидно, вскоре после 1539 г. Карпов умер[1338].
Ф. И. Карпов принадлежал к числу начитаннейших людей своего времени. По роду своей деятельности он знал восточные языки, знаком был с греческим и латинским. Ему были известны в подлинниках или извлечениях произведения Аристотеля, Гомера и «Метаморфозы» Овидия. Находился Карпов в переписке с образованнейшими людьми России своего времени — Максимом Греком, старцем Филофеем, создавшим нашумевшую теорию «Москва — III Рим», и др.
К сожалению, наши сведения о Карпове как писателе-публицисте ограничиваются его четырьмя посланиями[1339]. Но современники неоднократно награждали его эпитетами «премудрый», «разумный» и т. п., говорящими об их глубоком уважении к этому незаурядному просвещенному деятелю России XVI в.
Круг интересов Федора Карпова поражает своей широтой. Его волновали и естественные науки (астрономия, медицина), и политические учения, и классическая поэзия. Задумывался Карпов над вопросом о происхождении Земли и жизни на ней. Он пытался постичь «законы естества», т. е. природы. Жажда познания, глубокое уважение к «философии» (как совокупности известных тогда наук) и силе человеческого разума сочетались у Федора Карпова с отчетливым сознанием собственного несовершенства. «Изнемогаю умом, в глубину впад сомнения»[1340], писал он Максиму Греку. В этих словах так и слышится голос мятущегося датского принца Гамлета, воплотившего в себе лучшие черты человека эпохи Возрождения. Карпов уже почувствовал терпкий вкус того самого «горя от ума», который ощущали позднее многие поколения русских передовых мыслителей.
Программным сочинением Карпова является его Послание митрополиту Даниилу, главе воинствующих церковников, который и осуществлял насаждение реакционной иосифлянской идеологии в годы правления Василия III.
Острие своей полемики Карпов направил против доктрины терпения, которую проповедовала церковь. Особенно восставал он против того, чтобы эта доктрина распространялась на весь строй общественной жизни страны.
«Аще речем, — писал он, — яко тръпение паче есть потребно к соблюдению владычества или царства, тогда вотще сложены суть законы. Тогда обычаи святые и благые уставы разърушени и в царствех, и в начальствех во градех сожительство человек живет без чину»[1341].
Е. Кимеева полагает, что, выступая против «терпения», Карпов протестовал против концепции идеологов самодержавия (в том числе и самого Даниила), призывавших к покорности великокняжеской власти, т. е. выступал против неограниченной власти самодержца[1342]. В действительности же Карпов выступал против иосифлянской проповеди терпения как защитник сильной самодержавной власти против цезарепапистских претензий воинствующих церковников.
«Аще бо под тръпением жити уставиши, — пишет Карпов, — тогда несть треба царьству или Еладычьству правители и князи; престанет убо начальство, владычьство и господьство и живется без чину… ниже треба будеть судей в царстве имети»[1343].
1330
Малинин, стр. 57–66. Н. П. Андреев считает, что послание адресовано Ивану III и написано около 1500 г. (Andreev, р. 1–31). Н. Н. Масленникова убедительно доказала, что послание это адресовано Ивану IV и содержит уже развернутый вариант теории, а не первоначальный (Н. Н. Масленникова. К истории создания теории… стр. 569–581).
1331
А. А. Шахматов. К вопросу… стр. 108-ИЗ; А. Д. Седельников. Досифей Топорков и Хронограф. — «Известия АН СССР», отд. гуманитарных наук, 1929, № 9, стр. 758–765; Я. С. Лурье. Идеологическая борьба, стр. 487–497.
1332
ПСРЛ, т. XXII, стр. 439–440.
1333
Н. Н. Масленникова. К истории создания теории… стр. 162–164; Я. С. Лурье. Идеологическая борьба, стр. 487–492.
1334
А. А. Шахматов. К вопросу… стр. 112–113.
1335
А. Н. Насонов. Из истории псковского летописания, стр. 269–270, 294; Н. Н. Масленникова. К истории создания теории… стр. 159–162.
1336
РК, стр. 26. На этот факт впервые обратила внимание Н. В. Синицына.
1337
Подробнее см.: В. Ф. Ржига. Боярин-западник XVI в. — «Ученые записки Института истории РАНИОН», т. IV. М., 1929, стр. 39–48; А. А. Зимин. Общественно-политические взгляды Федора Карпова. — ТОДРЛ, т. XII, стр. 160–173; его же. Федор Карлов, русский гуманист XVI века. — «Прометей», сб. 5. М., 1968, стр. 364–370; Н. В. Синицына. Федор Иванович Карпов, дипломат, публицист XVI в. Автореферат канд. дисс. М., 1966.
1338
См. сообщение второй половины 1540 г. о смерти «Петра Карпова» (АЗР, т. И, № 218). И. И. Смирнов установил, что речь идет о Ф. Карпове (И. И. Смирнов. Очерки, стр. 84).
1339
Одно к митрополиту Даниилу (Дружинин, стр. 190–210); два к Максиму Греку (Максим Грек. Соч., ч. 3, стр. 235–236; Н. Никольский. Материалы… стр. 1123–1124); одно к Филофею (А. А. Зимин. Общественно-политические взгляды Федора Карпова, стр. 172–173).
1340
Максим Грек. Соч., ч. 3, стр. 275.
1341
Дружинин, стр. 108.
1342
Е. Н. Кимеева. «Послание митрополиту Даниилу» Федора Карпова. — ТОДРЛ, т. IX, стр. 238 и сл. (далее — Е. Н. Кимеева, «Послание…»).
1343
Дружинин, сгр. 109.