Страница 64 из 69
Дворцовые должности в то время были не только пожизненными, но и в силу патриархальных традиций часто сохранялись в пределах одной фамилии (у Морозовых и Сорокоумовых-Глебовых). Первые упоминания о дворцовых должностях в источниках не означают, что именно тогда они и были созданы. Некоторые из них (сокольничие, ловчие, конюшие и др.) и их «пути» упоминаются в докончании детей Ивана Калиты (середина XIV в.), а в середине XV в. (до 1462 г.) упоминается «чашнич путь». Есть также сведения о «стольничем пути».[711]
В конце XV в. в связи с созданием единого государства управление великокняжеским хозяйством все более стало обособляться от общегосударственного управления, занимая по сравнению с ним менее значительное место. Вместе с тем если ранее дворцовым хозяйством могли ведать лица из дворцовой челяди великого князя, то теперь оно возглавлялось представителями старомосковского боярства, преданного интересам великокняжеской власти, или выходцами из растущего дворянства. Великие князья использовали дворцовый аппарат в борьбе с феодальной знатью. Наиболее преданные великокняжеской власти представители господствующего класса назначались прежде всего на дворцовые должности. Только смерть, опала или включение в состав Боярской думы могли лишить звания конюшего, дворецкого и т. п. представителя высшей дворцовой администрации.
По мере присоединения к Русскому государству последних самостоятельных и полусамостоятельных княжеств и ликвидации уделов в конце XV — первой половине XVI в. появилась необходимость в организации центрального управления этими территориями. Входя в состав единого государства, уделы, как правило, переставали быть источником для создания новых княжеств ближайших родичей государя и постепенно становились неотъемлемой частью общегосударственной территории. Вместе с тем еще не была изжита экономическая раздробленность страны, поэтому о полном слиянии новоприсоединенных территорий с основными не могло быть и речи. Этим и объясняется тот факт, что управление удельными землями в Москве сосредоточивалось в руках особых дворецких, ведомство которых было устроено по образцу московского дворецкого. Присоединяя княжества к Москве, великие князья забирали в фонд дворцовых и черносошных земель значительную часть владений местных феодалов. Система дворецких обеспечивала на первых порах управление этими землями на новоприсоединенных территориях.
Присоединение Новгорода и появление там значительного фонда великокняжеских земель приведи к созданию ведомства новгородского дворецкого. Уже в ноябре 1475 г. упоминается новгородский дворецкий Роман Алексеев. В мае и декабре 1493 г. и в 1501 г. дворецким был Иван Михайлович Волынский. Судя по разрядным книгам, в августе 1495 г. дворецким был Василий Михайлович Волынский. Тверской дворец образовался после присоединения Твери к Москве и смерти Ивана Молодого, которому Тверь досталась в удел. Некоторое время тверские земли были подведомственны княжичу Василию. В завещании Ивана III (конец 1503 г.) упоминается тверской дворецкий. Около 1497–1503 гг. калужским и старицким дворецким был Иван Иванович Ощерин.[712] Однако в связи с созданием Калужского удела (в ноябре 1503 г.) дворец прекратил свое существование.
Функции областных дворецких были близки к компетенции дворецких Государева дворца. В их руках сосредоточивался надзор за судебно-административной властью наместников, волостелей и городчиков. Они осуществляли высшие судебные функции в отношении местных феодалов, черносошного и дворцового населения. Дворецкие контролировали выдачу иммунитетных грамот местным феодалам.
В конце XV — начале XVI в. дьяки великокняжеской канцелярии (Казны) постепенно берут в свои руки все важнейшие отрасли государственного управления. Под руководством казначея они ведают посольскими делами. Такие дьяки, как Федор Курицын, Третьяк Долматов, Андрей Майко, Василий Кулешин, Данила Мамырев, стали видными политическими деятелями. Дьяки Государевой казны начали вести делопроизводство и по военно-оперативным делам. «Разряды» за конец XV — первую половину XVI в., сохранившиеся в позднейших разрядных книгах, своей точностью свидетельствуют об их современной записи лицами, имевшими прямое отношение к государственной канцелярии.[713] Дьяки начинают ведать и составлением великокняжеского летописания, в текст которого проникают сведения, заимствованные из посольских и разрядных книг. Дьяки были реальными исполнителями предначертаний великокняжеской власти. Они образовывали аппарат Боярской думы, Казны и дворца. В их среде зарождался новый государственный аппарат, получивший во второй половине XVI в. название приказного. Специализируясь на выполнении определенных поручений (финансовых, дипломатических, военных и ямских), дьяки подготавливали создание органов управления с новым, функциональным, а не территориальным распределением дел.
Распределение функций в дьяческой среде в конце XV — начале XVI в. только намечалось. Из 70 дьяков 23 служили в Рязанском и удельных княжествах.[714] Об остальных известно, что один был конюшенным, один — земским, два — дворцовыми и 10 — ямскими дьяками. Удельные дьяки при ликвидации уделов, как правило, не входили в состав великокняжеского дьяческого аппарата. В Хронографе под 1498 г. перечислено 14 великокняжеских дьяков.[715] Эта цифра примерно отражает реальное число придворных дьяков (если не учитывать ямских и городовых).
С 60-х годов XV в. начала функционировать ямская гоньба как общегосударственная служба. Ямские дьяки ведали также составлением полных грамот на холопов.[716] Натуральная ямская повинность к началу XVI в. заменялась постепенно денежным платежом. Создавалась регулярная ямская служба. Строились ямские дворы, прокладывались дороги, формировался штат ямщиков. Все это и привело к появлению ямских дьяков, ведавших таким сложным и важным делом. Налаживание службы связи было вызвано потребностями роста экономического общения между отдельными землями, образованием единого государства и военно-стратегическими задачами. Около 1462–1480 гг. упоминается «ямской» (дьяк) Александр Борисов Воронов.[717] Около 1460–1490 гг. полную писал дьяк Захар. Около 1470–1477 гг. и в 1482 г. известен «ямской» (дьяк) Александр Хлуденев. Словосочетанием «ямской дьяк» впервые назван в 1492 г. Т. С. Моклоков. В 1499 г. впервые упоминается наименование «дворцовый дьяк» (хотя, конечно, дворец существовал значительно раньше этого времени).[718] В 1500 г. упомянут «земский дьяк». Что реально означал тогда этот термин, не вполне ясно. Скорее всего, речь шла о великокняжеском дьяке в отличие от дворцового.[719] В 1496 г. единственный раз упомянут «конюшенный дьяк» (в ведомстве ясельничего).[720] Специальных поместных дьяков еще не было,[721] хотя дьяки в конце XV в. ведали межеванием и отводом земель, составляли писцовые книги, вели судебные разбирательства и присутствовали на докладе в высшую инстанцию о поземельных спорах.
Доказывая существование поместных дьяков, А. В. Чернов ссылается на челобитную Варнавинского монастыря 1664 г. В ней якобы указывается, что при Василии III монастырь получил жалованную грамоту из Поместного приказа. В челобитной же говорится всего лишь об основании монастыря при Василии III, а слова «и по его в. государя указу, и по грамоте ис Помесного приказу» имеют в виду грамоту времен Михаила Романова. Упомянутые в этой же челобитной грамоты 26 июня 1530 г. за подписью дьяка Василия Амирева и 25 июля 1551 г. за подписью дьяка Василия Нелюбова (последняя дана «ис Помесного приказу»), как установлено С. М. Каштановым, недостоверны.[722] Таким образом, никаких данных о существовании Поместного приказа в первой половине XVI в. нет.
711
ДДГ, № 2, с. 15; ср. грамоту около 1356 г. (там же, № 4). «Сокольнич путь» см. также в уставной грамоте 1507 г. (АСЭИ, т. III, № 26). Упоминание Талицкой пустоши как «чашнича пути» см.: АСЭИ, т. II, № 496. О «чашниче пути» на Костроме см. в грамоте 1505–1533 гг. (Акты Юшкова, № 63). Судя по уставной грамоте 1506 г. (АСЭИ, т. III, № 25), в «стольнич путь» входили переславские рыболовы. В 1486–1500 гг. В. Ознобишин был пожалован «санничим в путь» (АСЭИ, т. III, № 107).
712
ПСРЛ, т. 25, с. 304; Сб. РИО, т. 35, с. 94; НЛ, с. 59; РК, с. 24, 32; Р, с. 48, 67; ДДГ, № 89, с. 363; Флоря Б. Н. Указ. соч., с. 286–287; Лихачев Н. П. «Государев родословец» и род Адашевых. — ЛЗАК, вып. 11. СПб., 1903, с. 57–58.
713
Белокуров С. А. О Посольском приказе. М., 1906, с. 15–16, 32; Савва В. О Посольском приказе. Харьков, 1917; Буганов В. И. Разрядные книги последней четверти XV — начала XVII в. М., 1962, с. 99–131.
714
В том числе известно 7 рязанских дьяков, 3 — великой княгини Марии, 3 — кн. Андрея Углицкого, 3 — кн. Михаила Белозерского, 2 — кн. Андрея Вологодского, 1 — псковский, 2 — волоцких, 2 — дмитровских.
715
ПСРЛ, т. 22, ч. I, с. 513.
716
Гурлянд И. Я. Ямская гоньба в Московском государстве до конца XVII в. Ярославль, 1900, с. 44–50; Горский. Очерки, с. 214–216; Alef G. The Origin and Early Development of the Muscovite Postal Sistem. — JGO, 1967, Bd. XV, N 1, p. 1–15; АСЭИ, т. III, с. 411–446; ДДГ, № 89, с. 361; Колычева Е. И. Полные и докладные грамоты XV–XVI вв. — АЕ. 1961. М., 1962, с. 41–81.
717
АСЭИ, т. III, № 397, 398. «Диак казенный» великого князя упоминается впервые около 1445–1453 гг. (АСЭИ, т. II, № 346, с. 343; Лихачев Н. П. Древнейшее упоминание дьяка казенного. — Сб. Археологич. ин-та, кн. VI. СПб., 1898, отд. III, с. 1–2).
718
АСЭИ, т. 1, № 624; т. III, № 401–403, 417; АФЗХ, ч. I, № 36.
719
Сб. РИО, т. 41, с. 338. Мнение о том, что из функций этого дьяка «вырос позднее Земский приказ как административно-полицейское учреждение в г. Москве» (Чернов А. В. О зарождении приказного управления в процессе образования Русского централизованного государства. — Труды МГИАИ, 1965, т. 19, с. 289), не подтверждается источниками.
720
АФЗХ, ч. I, № 40.
721
Среди названных С. А. Шумаковым «поместных дьяков» двое (В. Амирев и В. Нелюбов) упомянуты в подложных актах, Т. Ильин ведал не только поземельными, но и дипломатическими и иными делами. Деятельность остальных приходится на более поздний период (Шумаков С. А. Экскурсы по истории Поместного приказа. М., 1910, с. 48).
722
Чернов А. В. Указ. соч., с. 284; Шумаков С. А. Обзор грамот Коллегии экономии. — ЧОИДР, 1917, кн. II, с. 136; Каштанов С. М. Назаров В. Д., Флоря Б. Н. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI в., ч. 3. — АЕ. 1966. М., 1968, с. 210, 230.