Страница 18 из 69
Новый дипломатический шаг Ивана III (посольство Юрия Шестака в марте 1482 г.) содействовал тому, что Менгли-Гирей совершил, опустошительный набег на Украину, в результате которого 1 сентября 1482 г. был сожжен Киев. Обеспечив себе южный фланг, Иван III мог обратить внимание и на восточный. В связи с известиями о «шатости» Алегама в 1482 г. русские войска предпринимают поход к Казани. Акция задумана была серьезно. В походе участвовала и артиллерия, которой руководил Аристотель Фиораванти. Но войска дошли только до Нижнего Новгорода, так как, узнав о движении русских, казанский царь подчинился Ивану III.[225] Замирение оказалось кратковременным. В 1485 г. на Казань посланы были войска кн. В. И. Оболенского и Юрия Захарьича, которые поставили на место Алегама его младшего брата малолетнего Мухаммед-Эмина.[226] Он пробыл в Казани недолго и в конце 1485 — начале 1486 г., спасаясь от преследования противников, бежал в Москву. В Казани снова воцарился Алегам. Вскоре в столицу Русского государства прибыла депутация казанской знати. Казанцы жаловались, что «меншицин сын» (Алегам) хотел их «перетеряти», но они «в поле убежали».[227] Реакция Ивана III была скорой и однозначной: весной 1486 г. под Казань направлена была рать князей В. Оболенского и В. Тулупа, которая снова водворила на престол Мухаммед-Эмина.[228]
Обстановка осложнилась в 1487 г., когда энергичная мать Мухаммед-Эмина — Нур-Салтан вышла снова замуж, но на этот раз за самого Менгли-Гирея. Это создавало опасность прочного крымско-казанского союза. Как раз в то время беспокойный Алегам в союзе с ногайцами снова захватил Казань, изгнав оттуда младшего брата. И вновь Мухаммед-Эмин обратился с просьбой о помощи к Ивану III. 11 апреля (по другим данным, 24 апреля) на Казань были посланы крупные силы во главе с князьями Д. Д. Холмским, И. А. Дорогобужским, А. В. Оболенским, С. И. Ряполовским и др. 18 мая войска прибыли под Казань. Осада города была длительной, но успешной. 9 июля Алегам сдался на милость победителей. 20 июля в Москву пришла весть, что Казань взята. На престол был опять посажен Мухаммед-Эмин. Алегама удалось схватить и отправить в заточение на Вологду. Его мать, братьев и сестер сослали в Карголом на Белоозеро. Крамольных князей и уланов казнили. Участников похода (бояр и детей боярских) Иван III щедро наградил («изжаловал»).[229]
Казанское взятие 1487 г. было событием огромного значения. Хотя тогда и не последовало непосредственного включения Казани в состав Русского государства, но с тех пор, несмотря на противодействие части татарской знати, Казань входит в фарватер русской политики. Наиболее дальновидные князья и мурзы начинают понимать несомненные выгоды для себя союза с могущественной Россией.
Благоприятно для Русского государства складывались и отношения с соседями на северо-западе. Война с Ливонией 1480–1481 гг. завершилась победным походом русских войск. Он начался в феврале 1481 г. и продолжался четыре недели. Взяты были города Каркус и Тарваст, а также посад г. Феллина. 1 сентября 1481 г. между воюющими сторонами было заключено перемирие сроком на 10 лет. По традиции русскую сторону представляли Новгород и Псков, ливонскую — Орден и дерптский епископ. Договор 1481 г. в основных чертах повторял предыдущее соглашение между сторонами (1474 г.). Он должен был обеспечить необходимые условия для беспрепятственной торговли русских купцов в Ливонии. Перемирие с Ливонией неоднократно подтверждалось (в 1484, 1485, 1487, 1489 гг.). 15 февраля 1491 г., когда десятилетний срок перемирия истекал, в Москву прибыл посол магистра Семен Борг (Семион Вармцарь). Но переговоры затянулись. Новый договор удалось подписать только в 1493 г. Он повторял условия договора 1481 г. и содержал пролонгацию перемирия еще на 10 лет.[230] Таким образом, в 80-х годах русско-ливонские отношения развивались в общем нормально.
Иван III заинтересован был в сохранении дружественных торговых связей с ганзейскими городами. В 1487 г. Дерпт и Ревель заключили договор с Новгородом, т. е. по существу с Русским государством. Он должен был гарантировать беспрепятственную торговлю обеих сторон, что отвечало их взаимным интересам. В 1488 г. новгородский наместник распорядился установить контроль над торговлей ганзейцев солью и медью. Ганзейские купцы в начале 1489 г. прибыли в Москву и обратились с жалобой к Ивану III. Но их обращение реальных последствий не имело.[231] Назревал конфликт, ибо действия ганзейцев противоречили интересам русских купцов, на страже которых неукоснительно стоял государь.
Крупных успехов русская дипломатия добилась на юго-западе. Зажатые между Османским султанатом, Польшей и Империей, Венгрия и Молдавия искали себе союзника в лице московского государя, понимая его все возрастающую роль в восточноевропейских делах.
В апреле 1480 г. молдавский господарь Стефан III (1457–1504) направил посла в Москву, а оттуда выехал «человек молодой» к его двору. Переговоры шли о союзе между державами, который должен был закрепить брак дочери Стефана Елены и сына Ивана III — Ивана Молодого. В апреле 1481 г. в «Волохи» снова были отправлены послы вместе с побывавшими в Москве посланниками Стефана. Послы А. М. и П. М. Плещеевы вернулись в Москву вместе с долгожданной Еленой Стефановной в декабре 1482 г. Свадьба ее с наследником русского престола состоялась в январе 1483 г. Сохранилось послание Стефана Ивану III, написанное около 1484 г. Затем сведения о русско-молдавских отношениях на некоторое время обрываются. Положение Молдавии резко ухудшилось. К 1485 г. османы совершили ряд набегов в глубь страны. На следующий год Стефан попытался найти поддержку у Казимира. В 1489 г. он признал зависимость от Турции. С 1490 г. снова начался интенсивный обмен посольствами. В феврале 1490 г. в «Волохи» посылался Прокофий (Скурат) Зиновьевич (его брат Иван в 1482 г. входил в состав посольства А. М. Плещеева). Затем в августе 1490 г. состоялась миссия И. Д. Лихарева, который вернулся в январе 1491 г. с молдавским послом Стецко. Наконец, в июле 1491 г. Прокофий Зиновьевич вновь отбыл ко двору Стефана.[232]
Налаживались отношения с венгерским королем Матвеем Корвином (1458–1490). В 1482 г. от него прибыло посольство. С ответной миссией отправлен был выдающийся дипломат дьяк Федор Курицын, вернувшийся до августа 1485 г.[233] Он привез от короля докончальные грамоты, содержавшие утверждение «братства и любви» между державами.
Усилившийся натиск Османского султаната заставил в конце концов искать контактов с Россией и могущественную Империю. Империя в то время также вела напряженную борьбу с Матвеем Корвином, который летом 1485 г. даже взял имперскую столицу — Вену. В 1486 г. Москву посетил эмиссар императора Фридриха III и его сына Максимилиана — Николай Поппель. В Империи отчетливо не представляли себе далекой Московии, считая ее чуть ли не вассалом Польши. Первый визит Поппеля оказался безрезультатным. К имперскому агенту в Москве отнеслись с подозрением. Не большего достиг Поппель и во время второй миссии в январе 1489 г. Иван III решил сам его не принимать и доверил переговоры кн. И. Ю. Патрикееву, кн. Д. В. Щене и Якову Захарьичу. Заявления Поппеля о «любви и дружбе» как-то не гармонировали со стремлением Империи взять под покровительство Ливонский орден. Настороженно отнеслись в Москве и к сватовству к одной из дочерей Ивана III (мужем ей прочили маркграфа Баденского). Наконец, уж полной бестактностью и совершенным непониманием реального положения вещей было предложение Ивану III королевской короны, принятие которого превратило бы Россию в вассала Империи. Федору Курицыну было поручено прочесть декларацию, в которой четко заявлялось о полном суверенитете власти русского государя. Впрочем, от продолжения переговоров в дальнейшем Москва не отказывалась.[234]
225
Сб. РИО, т. 41, с. 28–34; ПСРЛ, т. 4, ч. I, вып. 2, с. 458, 467, 525; т. 6, с. 36, 234, 235; т. 24, с. 202; ПЛ, вып. II, с. 62–63; РК, с. 19–20; Базилевич, с. 198.
226
РК, с. 20. По Пространной редакции разрядных книг (известие которой принимает К. В. Базилевич), Мухаммед-Эмин был поставлен войсками князей Д. Д. Холмского и И. А. Дорогобужского в 1484 г., а в 1485 г. войсками кн. В. И. Оболенского на престол был возведен Алегам (Р, с. 26; Базилевич, с. 201–202). Думается, что в разрядах путаница. Поход 1484 г. вряд ли имел место: он появился под влиянием сведений о походе 1487 г., в котором участвовали и кн. Д. Д. Холмский, и кн. И. А. Дорогобужский. В Государевом разряде похода 1484 г. нет, а поход 1485 г. описывается как поход против Алегама (РК, с. 20).
227
ПСРЛ, т. 6, с. 237. Сообщение помещено под 1484/85 г. Но дата, возможно, неверна, ибо противоречит разрядам, Типографской летописи и Устюжскому летописцу.
228
УЛС, с. 95–96; ПСРЛ, т. 24, с. 236; РК, с. 20.
229
ПСРЛ, т. 6, с. 238; т. 8, с. 217; ИЛ, с. 126; УЛС, с. 96.
230
ПЛ., вып. 1, с. 78–79; ПСРЛ, т. 25, с. 329; т. 27, с. 285; т. 8, с. 221; т. 22, ч. I, с. 507; Рюссов Б. Ливонская хроника. — Прибалтийский сборник, т. II. Рига, 1879, с. 291; Казакова Н. А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в., с. 154–179; Шмидт С. О. Продолжение Хронографа редакции 1512 г. — ИА, т. VII. М., 1951, с. 263.
231
Казакова Н. А, Русско-ганзейский договор 1487 г. — НИС, вып. 10. Новгород, 1962, с. 217–226; ее же. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения, с. 182–198.
232
Сб. РИО, т. 41, с. 22–23, 26; т. 35, с. 40–41, 52; Базилевич, с. 246–248 и др.; Черепнин Л. В. Из истории общественной мысли России и Молдавии на рубеже XV–XVI вв. — Вековая дружба. Кишинев, 1961, с. 87–110; ПСРЛ, т. 6, с. 234–235, 279; т. 8, с. 221, 222; т. 32, с. 163; СМЛ, с. 30, 52–53, 66, 72, 119; АЕД, с. 388.
233
ПСРЛ, т. 6, с. 35; т. 8, с. 214; т. 24, с. 724; т. 27, с. 285; т. 28, с. 152; Повесть о Дракуле, с. 42–44.
234
Базилевич, с. 255–264; Übersberger H. Österreich und Russland seit dem Ende des 15. Jahrhundert, Bd 1. Wien und Leipzig, 1906, S. 1-20; ПДС, ч. I, стлб. 1-56; Пирлинг П. Россия и папский престол. М., 1912, с. 250–252. Впервые сделала Ивану III предложение о короне римская курия в 1482–1483 гг. через Матвея Корвина (Греков И. Б. Указ. соч., с. 196). Слух об этом распространился в Польше в 1483 г. (Хорошкевич А. Л. Об одном из эпизодов династической борьбы в России в конце XV в. — ИСССР, 1974, № 5, с. 131).