Страница 38 из 62
Вероятно, вскоре после избрания Иона направил послание (скорее всего в Новгород), в котором продолжал разоблачать Шемяку[695]. Иона писал: «Ведаете, сынове, что, как ся стало от князя Дмитрии Юрьевича, коликое лиха и запустениа земли нашей починилося и крови христианьской пролилося множество». Митрополит писал, что князь Дмитрий, «в познание пришед, да своему брату старейшему великому князю добил челом и животворящий крест целовал… и не одинова, да и грамоту на себе сам написал своею волею такову, что ему было по то место лиха никакова не думати, ни починати… на великого князя» под угрозой отлучения от церкви. Иона призывал своих адресатов бить челом «о жалованьи» великому князю. В противном случае «вся кровь християнская на вас от Бога взыщется» и не будет благословения от митрополита.
Г. Алеф предположил, что одновременно с избранием Ионы митрополитом Василий II объявил своего старшего сына, Ивана, великим князем с целью укрепить его династическое положение[696]. Действительно, в грамоте русских епископов от 13 декабря 1459 г. упоминается, что Иона был избран на митрополичий престол собором, созванным по инициативе Василия II и его сына великого князя Ивана («и сын его князь великый Иван»)[697]. Если это свидетельство может быть интерпретировано по-разному (в частности, Ивану Васильевичу могли «задним числом» приписать великокняжеский титул), то другой факт бесспорен: княжич Иван назван великим князем в договоре Василия II с суздальским князем Иваном Васильевичем[698].
Это докончание составлено было между 15 декабря 1448 и 22 июня 1449 г. Оно имело целью укрепить позиции Василия Васильевича, ибо суздальский князь обязывался «не приставати» к Дмитрию Юрьевичу или какому-либо еще «недругу» великого князя. Пункт этот важен был хотя бы потому, что дальние родичи Ивана Васильевича, князья Шуйские, поддерживали Дмитрия Шемяку. Да и «меньшая братия» князя Ивана — князья Александр и Василий проявили «шатость». Докончание предусматривало, что если они «добьют челом» великому князю, то он их пожалует «их вотчиною, их жеребьи, по старине». Самого же князя Ивана Васильевича Василий II пожаловал Городцом-на-Волге и теми землями в Суздале, которыми владел его отец. Сам Суздаль, а заодно и Нижний Новгород становились владениями Василия II. Великий князь пытался противопоставить князей Горбатых (младшую ветвь суздальских княжат) князьям Шуйским (старшей ветви). На докончании отразились и сложные отношения суздальских князей с Ордой. Иван Васильевич обязывался вернуть все старые ярлыки на Суздаль и Нижний «и на все Новугородское княжение» и «не имати» новых ярлыков. Если же ордынский царь такие ярлыки пришлет, то их следовало передать Василию II.
Стремясь укрепиться в районах, на которые мог посягнуть Дмитрий Шемяка, Василий II 4 марта 1448 г. выдал жалованную грамоту вологодскому Глушицкому монастырю[699].
Весной 1449 г. (после пожара 25 апреля) в Твери распространился слух, что в поход на Тверскую землю выступает Казимир IV. Якобы и Дмитрий Шемяка, находившийся в Новгороде, собирался напасть на тверскую «украину»[700]. Однако Шемяка тогда, очевидно, находился в Галиче.
На «Велик день» (13 апреля 1449 г.) Шемяка подошел «со многою силою» к Костроме[701]. Но поход оказался безрезультатным. В городе находилась «застава» великого князя — его двор, который возглавляли наиболее энергичные военачальники Василия II — князь И.В. Стрига Оболенский и Ф.В. Басенок. Узнав о движении войск князя Дмитрия, выступил в поход и сам Василий II. Его военной акции придано было значение карательной экспедиции общерусского масштаба. С собой великий князь взял и «братию свою» (очевидно, князей Василия Ярославича и Михаила Андреевича), и татарских царевичей «со всеми силами», а также митрополита и епископов — ведь поход был «на клятвопреступника»[702].
Войска подошли к Волге. Отсюда Василий II отпустил на Шемяку свою «братию» и татарских царевичей, а сам стал в селе Рудине на Ярославщине. Дмитрий Шемяка перешел Волгу вместе с князем Иваном Андреевичем и «с многими силами». Но до открытого столкновения («кровопролития») дело не дошло. Враждующие стороны замирились. В который раз Василию II удалось ценой подкупа разбить коалицию своих противников. Для этой цели он использовал князя Михаила Андреевича, который послан был к своему брату Ивану и «отводе» его от Дмитрия Шемяки. Миссию князю Михаилу осуществить было не столь уж сложно, ибо сам князь Иван «не крепко стояше по Шемяке»[703]. В конечном счете Иван Андреевич «добил челом» Василию II к получил за свой «перелет» солидное дополнение к своему уделу — Бежецкий Верх. Дмитрий Шемяка, оставшись без союзника, предпочел не вступать в открытое столкновение с Василием II и, «взяв перемирие» с ним, вернулся в Галич[704]. Докончание Василия II с ним не сохранилось.
Передышка оказалась кратковременной. Дмитрий Шемяка оставался по-прежнему смертельным врагом великого князя. По договору от 31 августа 1449 г. с Василием II Казимир IV обещал «не прыимати» недруга великого князя Дмитрия Шемяку. Договор предусматривал возможность перехода на литовскую службу великого князя рязанского Ивана Федоровича[705]. Содержалось в нем и обязательство Василия II не помогать злейшему врагу Казимира IV Михаилу Сигизмундовичу: «А мне, брате, твоего недруга, князя Михайлушка, не прыимати. А быти ми, брате, с тобою на него заодин».
Примерно в августе 1449 г., т. е. тогда же, когда Казимир IV заключил договор с Василием II, великий князь литовский составил мирное докончание и с великим князем тверским[706]. Предполагавшаяся литовская военная экспедиция против Твери не состоялась, так как Борис Александрович привлек к союзу против Казимира IV можайского князя Ивана Андреевича. По докончанию Казимир IV признал права князя Бориса на Ржеву. Осенью того же года великий князь тверской отправил в Ржеву своих наместников[707].
Договор Василия II с Казимиром IV включает несколько пунктов, специально затрагивающих новгородско-литовско-московские отношения. Все они проникнуты стремлением московского правительства не допустить вмешательства Литвы в дела, касающиеся Новгорода и Пскова.
Казимир IV дал обязательство «не вступатися» в Великий Новгород и Псков, а также в новгородские и псковские места. Реально это означало отказ Великого княжества Литовского от претензий на политическое господство в Пскове и Новгороде. Этот отказ сохранял силу даже в том случае, если сами новгородцы и псковичи будут «се… давати» Казимиру IV (тот все равно не должен был принимать их под свое покровительство). Если в чем-либо новгородцы или псковичи «зъгрубять» Казимиру IV, то великий князь литовский мог разбирать дело, лишь «обослав» с Василием II. Московский великий князь опасался, что Казимир IV вознамерится посягнуть на Новгород или Псков, ссылаясь на «грубость» новгородцев и псковичей. Поэтому решение конфликтных случаев должно было проходить под контролем московского государя.
Договор обязывал Казимира IV не вступать в новгородские и псковские «в земли и в воды» и тем самым предусматривал недопустимость в дальнейшем каких-либо территориальных претензий литовского великого князя к новгородцам и псковичам. Согласно договору, Казимир IV признал, что земли, некогда принадлежавшие Федору Блудову, Александру Борисовичу Хлепенскому и князю Роману Фоминскому, отныне принадлежат Василию II[708].
695
РИБ. Т. 6. № 64. Стб. 539–542. Это послание Ионы слито воедино с его грамотой, направленной в конце 1448 г. в Литву. В нем он сообщает о своем избрании в митрополиты священным собором, «по думе… Василья Васильевича и его молодшие братии, князей». (По предположению А.И. Плигузова и Г.В. Семенченко, послание Ионы, фрагмент которого был слит с его грамотой в Литву, было адресовано в Вятку. — Примеч. ред.)
696
Alef G. Muscovy and the Council of Florence // Slavic Review. 1961. Vol. XX. P. 399.
697
РИБ. Т. 6. № 84. Стб. 633–634.
698
ДДГ. № 52. С. 158.
699
АСЭИ. Т. III. № 253. С. 274–275. В октябре 1448 г. Василий II находился в Переславле (АСЭИ. Т. I. № 219. С. 154).
700
См.: Инока Фомы слово похвальное… С. 34–36.
701
ПСРЛ. Т. 26. С. 208. В московских летописях прямо не сказано, откуда вышел в поход Дмитрий Шемяка. В Ермолинской летописи говорится, что на Василия II «поидоша», «собравше силу многу», князья Дмитрий и Иван (ПСРЛ. Т. 23. С.154
702
ПСРЛ. Т. 26. С. 208.
703
ПСРЛ. Т. 23. С. 154.
704
ПСРЛ. Т. 27. С. 273. См. упоминания о договорах Василия II с князем Иваном Андреевичем: Опись. Ч. 1. С. 40, 42.
705
ДДГ. № 53. С. 160.
706
ДДГ. № 54. С. 163–164.
707
См.: Инока Фомы слово похвальное… С. 34–36, 52.
708
В 1440 г. Ф. Блудов был повешен за то, что утопил И.Г. Протасьева (ПСРЛ. Т. 23. С. 150). Фоминское княжество и Хлепень находились на реке Вазузе и открывали с юго-востока путь к Ржеве. О князьях Фоминских см.: Квашнин-Самарин Л.Д. Исследование об истории княжеств Ржевского и Фомичского. Тверь, 1887; Веселовский. С. 363–369. По П.Д. Квашнину-Самарину, Роман Фоминский был сыном Ивана Васильевича Козловского (см.: Квашнин-Самарин Н.Д. Указ. соч. С. 33).