Страница 36 из 62
Летом 1447 г. князь Дмитрий Юрьевич заключает еще одно докончание с Василием II[661]. Текст договора не сохранился, но о некоторых его положениях можно судить по их изложению в декабрьском послании иерархов 1447 г. Докончание Шемяки с Василием II напоминало аналогичное докончание, которое несколько позже (в сентябре) снова заключил с Василием II князь Иван Андреевич[662]. Можайский князь, равно как и ранее галицкий, признавал Василия II «старейшим братом», обязывался «не канчивати ни с кем, ни сылатися» без ведома великого князя (в том числе «Орды не знати»). Со своей стороны Василий II гарантировал галицкому и можайскому князьям владение их уделами и обязывался жить «по душевной грамоте деда нашего великого князя Дмитрея Ивановича», что в общем-то было программой галицких князей.
Особое место в планах Дмитрия Шемяки занимала идея создания союзного с ним Нижегородско-Суздальского княжества. Нижний Новгород приковывал к себе мысли еще его отца, князя Юрия. К 1447 г. за преобладание в этом краю боролись между собой две ветви потомков великого князя суздальски-нижегородского Дмитрия Константиновна, известные позднее под фамилиями Шуйских и Горбатых. Первая, старшая ветвь представлена была двумя братьями — Василием и Федором Юрьевичами. Согнанные Василием II со своих престолов, они стали князьями-«изгоями». Старший из них, князь Василий, еще в 1443 г. боронил Новгород от соседей, а в 1446 г. наместничал в Кашине[663]. Под благосклонным покровительством Василия II находились некоторые князья из второй ветви. В общем-то и судьба детей Василия Горбатого (Александра Глазатого, Ивана Горбатого, Романа, Андрея Лугвицы, Бориса и Василия Гребенки) была сходной. Князь Александр позднее (в 1452 г.) выдаст свою дочь замуж за князя Бориса Тверского, а Василий II возьмет его «в докончанье»[664]. Андрей Лугвица, служивший князю Ивану Андреевичу, погиб в 1445 г., тогда же, когда и его брат Борис, служивший в 1430 г. на Волоке, а в 1435 г. по поручению Василия II в Пскове[665]. Василий Гребенка с 1448 г. княжил в Пскове, но покинул его в 1455 г. и в 1456 г. возглавлял в Новгороде войска, сражавшиеся с Василием II[666].
В первой половине 1447 г. Дмитрий Шемяка, отобрав Суздаль у изменившего ему князя Ивана Андреевича, санкционирует восстановление Нижегородско-Суздальского княжества во главе с Василием и Федором Юрьевичами[667]. Князья должны были получить в свое распоряжение и Вятку[668]. Дмитрий Шемяка, как ранее его отец и старший брат, пытался поднять вятчан на борьбу с Василием II. В 1447 г. он «на лихо» великого князя посылал к ним своих посланцев[669]. Но на этот раз у него ничего не получилось. Вятчане не откликнулись на призыв галицкого князя, памятуя своекорыстное отношение к ним Юрия Дмитриевича и Василия Косого.
Договор Дмитрия Шемяки с суздальскими князьями Василием и Федором Юрьевичами не содержал признания за ними полной независимости, но в делах, касавшихся непосредственно земель их княжества, они сохраняли суверенные права[670]. Используя терминологию докончаний своего отца, Дмитрий Юрьевич обязывался держать князя Василия своим «сыном», а князя Федора — «братаничем». Сын Шемяки Иван рассматривался в докончании «братом ровным» князю Василию и «старейшим братом» князю Федору.
Эксперимент Дмитрия Шемяки оказался нежизнеспособным. Князь Василий вскоре умер[671], а князь Федор дал «запись» в своей «вине» Василию II[672]. Суздальско-Нижегородское княжество прекратило свое существование. Правда, князь Иван Андреевич вскоре восстановил свои отношения с князем Дмитрием. Неудачи чередовались с успехами.
Дмитрий Шемяка серьезно рассчитывал и на поддержку новгородцев. По словам иерархов (декабрь 1447 г.), он не только не сложил крестного целования к Новгороду, но «еще посылал еси к Великому Новогороду и посла своего, а зоучи себе князем великим да просил еси у них собе помочи, а введя то слово, что татарове изневолили нашу отчину Москву, и вы ми дайте на них помочь». Иерархи возражали на это: «…татарове во християньстве живут, а то ся чинит все твоего же деля с твоим братом старейшим с великим князем неуправленья, и те слезы християнские вси на тобе же»[673].
Положение новгородцев было трудным. Зимой 1446/47 г. псковичи прислали к ним своих послов и «мир взяша по старине и крест целоваша»[674]. Назревало продолжение войны с Ливонским орденом и союзными с ним Швецией и Пруссией[675], и псковичи заинтересованы были в союзе с Новгородом.
Сразу же после победы под Угличем и взятия Борисом Александровичем Ржевы новгородцы поспешили послать своих послов в Тверь для заключения мирного договора. При этом они «поруб тферскои весь отдаша, а что воеводы тферскиа, ходив, повоевали землю их и что иное у них поймали, и тому всему погреб»[676]. В тексте докончания, предложенном новгородцами, говорилось, что Борис Александрович «дал рубежь земли и воде промежи своего великого княженья Тфери и Кашина, и промежи Новгорочкои отцине, и Новоторжскои земли и воде, и Бежичкои по великого князя грамоте Ивана Даниловичя». Предусматривалась, как бывало обычно в подобных случаях, посылка тверского боярина на рубеж для разбора спорных дел. Тверскому князю, княгине и боярам запрещалось покупать новгородскую и новоторжскую земли. Устанавливался порядок суда тверичей и кашинцев с новгородцами и новоторжцами. Гостям обещался «путь чист», т. е. свобода поездок для совершения торговых операций[677].
Для организации обороны от ливонцев в июне 1447 г. из Пскова в Новгород был приглашен князь А.В. Чарторыйский, имевший уже опыт борьбы с Орденом[678].
Осада Ливонцами Ямы, продолжавшаяся 13 дней, успеха не имела[679]. Решительное сражение с орденскими войсками произошло 3 июля 1447 г. на реке Нарове. Новгородские войска, возглавленные князем А.В. Чарторыйским, одержали полную победу[680]. Орден вынужден был уже 27 февраля 1448 г. заключить с новгородцами перемирие на пять лет[681], а 25 июля — и 25-летний мир. В последнем случае Новгород выступал совместно с Псковом[682]. Словом, в 1447 и 1448 гг. Новгороду было не до Шемяки.
Победы великокняжеских войск в 1446–1447 гг. привели к изменению характера отношений в треугольнике Василий II — Дмитрий Шемяка — Мамутяк. Казанский царь понял, какой опасностью для него стал московский великий князь, получивший престол из татарских рук. Верный традиционной ордынской политике, Мамутяк решил теперь поддерживать Дмитрия Шемяку, т. е. слабейшего, и тем самым не допускать дальнейшего усиления власти Москвы.
После ряда неудач князь Дмитрий Шемяка пришел к мысли о необходимости расширить фронт своих союзников. Видоизменив свою старую, антиордынскую программу, он охотно откликнулся на предложение Мамутяка о союзе против Василия II. Еще в 1445 г. Дмитрий Юрьевич не послал своих войск против ордынских царевичей (в первую очередь против Мамутяка), и поэтому уже в то время царь склонялся к тому, чтобы именно ему передать ярлык на великое княжение. Досадное стечение обстоятельств не позволило этим планам осуществиться. Теперь же Мамутяк решил попытаться снова вернуться к планам 1445 г.
661
Дата заключения докончания определяется замечанием в послании иерархов от 29 декабря 1447 г.: «…опосле вашего докончанья, ино ушед месяць. Ино уже после того срока более шти месяць книжных» (АИ. Т. I. № 40. С. 81). Впрочем, еще 20 июля 1447 г. Дмитрий Юрьевич отсутствовал среди княжат, подписавших вместе с Василием II договор с Рязанью (ДДГ. № 47. С. 142).
662
ДДГ. № 48. С. 146–148. Ср.: АИ. Т. I. № 40.
663
НПЛ. С. 424; Инока Фомы слово похвальное… С. 42.
664
ПСРЛ. Т. 15. Стб. 495; Государственный архив России XVI столетия. Опыт реконструкции. М., 1978. С. 69 (ящик 147); князь Александр ошибочно назван Ивановичем, надо: Васильевич.
665
ДРВ. Ч. VI. М., 1788. С. 457; ПЛ. Вып. 1. С. 43; Машков И.П. Воскресенский собор в Волоколамске // Сборник статей в честь графини П.С. Уваровой. М., 1916. С. 295.
666
ПЛ. Вып. 1. С. 48–49, 53; ПСРЛ. Т. 16. Стб. 194.
667
ДДГ. № 40. С. 119–121. Л.В. Черепнин считал, что «в программу Шемяки входило расчленение государственной территории, находившейся под властью московских князей, на самостоятельные княжества» (Черепнин. Архивы. Ч. 1. С. 131). Нам представляется, что Шемяка стремился создать ценой политических уступок коалицию князей, способную противостоять Василию II и его союзникам.
668
Передача Юрьевичам Вятки имеет свою предысторию. Еще в 1402 г. в Вятку отправился (согласно пожалованию Василия I) суздальский князь Семен Дмитриевич с семьей (сын Дмитрия Константиновича). Здесь он пробыл пять месяцев и умер. Согласно топонимическим данным, в Вятке жил и его брат Василий Кирдяпа. Внуками Кирдяпы были князья Василий и Федор Юрьевичи (см.: Луппов П.Н. История города Вятки. Киров, 1958. С. 52–56). Таким образом, братья имели некоторые права на Вятку.
669
АИ. Т. I. № 40. С. 80.
670
См. жалованные грамоты Василия и Федора Юрьевичей: АСЭИ. Т. II. № 448. С. 488–489; Т. III № 491. С. 471–472; № 502. С. 479 (№ 18).
671
См. грамоту одного князя Федора: АСЭИ. Т. III. № 492. С. 472; см. его же подтверждение: Т. II. № 435. С. 479.
672
Государственный архив России XVI в. С. 69 (ящик 147).
673
АИ. Т. I. № 40. С. 79.
674
ПСРЛ. Т. 16. Стб. 190; ПЛ. Вып. 2. С. 48.
675
Казакова. С. 70–71; Forstreuter K. Preusen und Rusland von der Anfangen des Deutschen Ordens bis zu dem Grossen. Gottingen, 1955. S. 55–57.
676
Инока Фомы слово похвальное… С. 51.
677
ГВНП. № 20. С. 36–38.
678
ПСРЛ. Т. 16. Стб. 191; ПЛ. Вып. 2. С. 47–48, 136–137.
679
См.: Клейненберг И.Э. Военно-морские действия новгородцев и отражение орденской агрессии 1443–1448 гг. // История СССР. 1958. № 4. С. 117–120; Он же. Борьба Новгорода Великого за Нарву в XV в. // Научные доклады высшей школы. 1960. № 2. С. 140–151.
680
ПЛ. Вып. 1. С. 48; Вып. 2. С. 48, 137; ПСРЛ. Т. 16. Стб. 191.
681
ГВНП. № 72. С. 117–119; ПЛ. Вып. 1. С. 49; Вып. 2. С. 48. 137–138; Казакова. С. 75–77.
682
ГВНП. № 73. С. 120–122; Казакова. С. 75–77.