Страница 26 из 62
Литовско-новгородское сближение вызвало резкую реакцию в Москве. Зимой 1440/41 г. Василий II совершил карательный поход в Новгородскую землю. В нем приняли участие и его союзники. Сначала великий князь остановился «со всеми силами» в Торжке, где ожидал подхода подкреплений. В соответствии с докончанием ему на подмогу послана была «сила тверскаа» во главе с воеводами Александром Романовичем и Карпом Федоровичем[458]. Три дня под Порховом стояли псковичи, которые, «пособляя» великому князю, «повоеваша Новгородскую волость от литовского рубежа и до немецкого, а поперек 50 верст» (в «долготу» на 300 верст)[459]. Войска Василия II захватили город Демон и «повоева волостей новгородчкых много». В свою очередь и «воеводы новгородчкыя с заволочаны по князя великого земли повоеваша много противу того, что князь воевал новгородчкыя волости»[460]. Вскоре, однако, новгородскому архиепископу Евфимию II удалось заключить мир с Василием Васильевичем и его союзниками (в частности, и с Псковом). Новгородцы обязались уплатить большой «окуп» (8000 руб.)[461].
Несмотря на заключение мирного договора с Новгородом, положение Василия II оставалось тревожным. С Литвой отношения не установились. «Прорусская» партия в великом княжестве принадлежала к числу противников Казимира IV.
Тем временем Исидор, отбыв из Флоренции 6 сентября 1439 г., по пути в Москву в Венеции вел длительные беседы с императором Иоанном и греками. Отсюда от него бежали Симеон Суздалец и тверской боярин Фома (9 декабря), поняв, что им с сомнительным митрополитом не по пути — ведь на Руси им придется давать отчет о своих флорентийских грехах, а суд и расправа над ними могут быть очень короткими[462].
Исидор добрался до столицы Венгрии — Будина только 5 марта 1440 г. Здесь он написал пастырское послание, предназначенное для Польши, Литвы, Ливонии и Руси. В нем содержалось извещение о происшедшем соединении церквей. Потом Исидор посетил Краков и выехал оттуда в Литву, прибыв в Вильно 13 или 14 августа[463]. Всего в Литве и Киеве он пробыл около 11 месяцев. В Москву митрополит не торопился, стремясь подготовить почву для закрепления успешно (по его мнению) проведенной пастырской миссии. В столицу Московского княжества Исидор приехал 19 марта 1441 г.[464]
Попытки Исидора ввести унию в Польше и в Литве не увенчались успехом[465]. По Новгородской летописи, Исидор в Литве «повеле в лячкых божницах рускым попом свою службу служити, а в рускых церквах капланом»[466]. Но церковь этих государств не признавала Евгения IV за истинного папу и подчинялась Феликсу V, избранному Базельским собором. Поэтому все начинания Евгения IV в Польше и в Литве отвергались. Только в Киеве и Смоленске Исидор встретил терпимое отношение к унии.[467].
Свое прибытие в Москву Исидор попытался обставить как можно торжественнее. Во время шествия в Успенский собор перед митрополитом несли большой латинский крест[468]. Направившись сразу же по приезде в кафедральный собор, Исидор в нем совершил молебствие за великого князя и все православное христианство. Но во время литургии он первым помянул папу Евгения IV, а не патриарха. Это повергло присутствующих в состояние растерянности. Затем Исидор зачитал буллу Евгения IV о соединении церквей, адресованную Василию II[469].
Позднейшая Никоновская летопись сообщает, что «о сем Исидоре митрополите вси умлъчяша, князи и боаре и инии мнози, еще же паче и епископы русьскиа вси умлъчаша, и въздремаша, и уснуша». Один лишь Василий II «посрами» Исидора. Только после этого «вси спископи Русьстии, иже быша в то время тогда на Москве, възбудишася… и начяша глаголати святыми Писании и звати Исидора еретиком»[470]. Перед нами позднейшее стремление представить великого князя главой церкви за счет умаления как светских, так и духовных властей.
Как же обстояло дело в действительности? Известия об отступничестве Исидора стали поступать в Москву за несколько месяцев до его приезда на Русь. Во всяком случае суздальский епископ Авраамий прибыл в Москву 19 сентября 1440 г.[471] В окружении великого князя Авраамий вызвал к себе настороженное отношение — ведь как-никак, а унию-то он подписал. Ренегату нужно было доказать свое правоверие, чтобы заслужить прощение. Поэтому почва для выступления против Исидора была уже подготовлена, и только сомнительная надежда, что митрополит по приезде на Русь «одумается», заставляла ждать его возвращения в столицу. Когда же Исидор объявил с амвона кафедрального собора о соединении православной церкви с католической, Авраамий и митрополичий дьяк Карло, тоже ездивший в Италию, выступили с обличением митрополита[472]. На четвертый день после приезда Исидор был взят «за приставы» и заточен в Чудовом монастыре[473].
Спешно созвали церковный собор. На нем присутствовали епископы — суздальский Авраамий, ростовский Ефрем, рязанский Иона, коломенский Варлаам, сарайский Иов и пермский Герасим. Они осудили «латыньство» Исидора[474].
Еще в то время, когда Исидор сидел в Чудовом монастыре, Василий II написал послание новому константинопольскому патриарху Митрофану (Иосиф умер во Флоренции 10 июня 1439 г.)[475]. Оно содержало просьбу разрешить поставить митрополита самим русским епископам в связи с тем, что Исидор оказался еретиком. Деликатность вопроса состояла в том, что сам Митрофан принадлежал к числу сторонников унии. Скорее всего послание не было отправлено. Никаких следов реакции на него в Константинополе нет[476].
В заточении Исидор провел все лето 1441 г. и 15 сентября бежал со своими учениками, иноком Григорием и Афанасием, в Тверь[477]. Позднейшие московские летописи сообщают, что Василий II «никакоже посла по нем възвратити его, ни въсхоте удержати его»[478]. В Твери князь Борис Александрович «его прият и за приставы его посади», но потом «отпусти» его на средокрестной неделе Великого поста 1442 г.[479] Отсюда Исидор направился в Литву, а затем в Рим[480].
Изгнание митрополита, поставленного в Византии, и неприятие унии в Москве имели два последствия. В церковных кругах складывалось убеждение, что греки «испроказились», погубили православную веру из-за своего сребролюбия и что истинной опорой правоверия стал московский великий князь Василий Васильевич.
В Повести о Флорентийском соборе Симеон Суздалец указывал: «Тамо начало злу бывшу греческим царем Иваном и греки-сребролюбцы, и митрополиты, зде же на Москве утвердися православием Русская земля хрстолюбивым великим князем Васильем Васильевичем». Слагая панегирик великому князю, Симеон писал: «Радуйся, православный великий князь Василей Васильевич! Всеми венцы украсився православныя веры греческия… царю греческому отступившу кир Иоанну от света благочестия, и омрачися тмою латиньския ереси, а отечество твоего княжения просветися светом благочестия…»[481]. В «Слове избранно на латыню» подчеркивалось, что «богопросвещанная земля Руская веселится о державе… благовернаго великаго князя Василья Васильевича, царя всея Руси»[482]. Так закладывались основы представления о Руси как о наследнице православной Византии и о московском великом князе как о новом царе Константине.
458
ПСРЛ. Т. 15. Стб. 491.
459
ПЛ, Вып. 1. С. 45; Вып. 2. С. 46–47, 134. «Псковици, пособляя князю великому Василью, много земле Новгородчкои повоеваша и пакости створиша не мало» (НПЛ. С. 421).
460
НПЛ. С. 421. Во время похода Василия II двиняче ходили «ратью» под Устюг (ПСРЛ. Т. 37. С. 87).
461
ПСРЛ. Т. 26. С. 196; Т. 4. Ч. 1. С. 454; Т. 23. С. 150 (величина «окупа» — 15 000 руб.); ПЛ. Вып. 1. С. 45. Василий II еще 22 января 1441 г., когда у него родился сын Юрий, находился в походе (ПСРЛ. Т. 26. С. 196).
462
См.: Симеон. С. 68. В Новгород Симеон приехал в Великую среду и пробыл там все лето 1440 г.
463
См.: Шпаков А.Я. Указ. соч. С. 99. По Псковской летописи, Исидор прибыл в Литву на Покров (1 октября) 1440 г. (ПЛ. Вып. 1. С. 45). Однако еще 5 февраля 1441 г. он находился в Киеве (АИ. Т. I. № 259. С. 488). На Покров 1440 г. Исидор заменил своего наместника в Пскове Геласия (уехал на Николин день) своим приближенным Григорием, прибывшим туда после Петрова дня зимнего (18 января) 1441 г. (ПЛ. Вып. 1. С. 45; Вып. 2. С. 46, 133).
464
ПСРЛ. Т. 26. С. 194 («в неделю 3 поста»), ПЛ. Вып. 1. С. 45–46; Вып. 2. С. 45–46 (в Вербную неделю), 47, 134–135.
465
Польский король Владислав признал папу Евгения IV и унию только в 1443 г. В Литве вообще положение было неопределенное. 20 марта 1440 г. был убит великий князь Сигизмунд, а вступивший на престол Казимир был занят борьбой со своим соперником Михаилом Сигизмундовичем. Новгородская летопись писала об унии: «Литва же и Русь за то не изымашася» (НПЛ. С. 421). См. также: Lewicki L. Unia Florenska w Polsce // Rozprawy Akademii Umiejenosci. Wydzial Historiezno-filozoficny. Seria II. 1899. Т. XIII. S. 205–274.
466
НПЛ. С. 421.
467
Смоленский князь Юрий выдал Исидору Симеона Суздальца. Он просидел «во двоих железех» всю зиму 1440/41 г. См.: Симеон. С. 69).
468
РИБ. Т. 6. № 62. Стб. 534; Попов А. Указ. соч. С. 376; Послание великого князя Василия Васильевича 1441 г. к проту и инокам Афонской горы о действиях митрополита Исидора и об осуждении его церковным собором // Летопись занятий Археографической комиссии. Вып. 3. СПб., 1865. Прил. С. 35.
469
ПСРЛ. Т. 25. С. 259.
470
ПСРЛ. Т. 12. С. 41. Принимая это сведение как реально отражающее действительный ход дел и инициативную роль в событиях великого князя, А.М. Сахаров полагал, что первоначально иерархи русской церкви выступали за унию, так как отказ от нее усиливал власть Василия II и давал ему право назначать и смещать митрополитов (см.: Сахаров А.М. Церковь и образование Русского централизованного государства // Вопросы истории. 1966. № 1. С. 54). Никаких данных в пользу этой умозрительной схемы нет. Русские иерархи выступили против унии сразу же после приезда Исидора в Москву.
471
См.: Казакова Н. А. Первоначальная редакция «Хождения на Флорентийский собор». С. 72; Шпаков А.Я. Указ. соч. С. 119.
472
ПСРЛ. Т. 23. С. 150. Митрополичий дьяк Карло писал митрополичьи акты в 1453–1458 гг. (АФЗХ. Ч. I. № 115, С. 107; № 126. С. 118; № 201. С. 180; № 307. С. 257); около 1450 г. посылался Ионой к Казимиру IV (ААЭ. Т. I. № 49. С. 37).
473
ПСРЛ. Т. 26. С. 194 (в среду крестопоклонную); ПЛ. Вып. 1. С. 45–46; Вып. 2. С. 47, 134–135.
474
РИБ. Т. 6. № 62. Стб. 534; Летопись занятий Археографической комиссии. Вып. 3. Прил. С. 36. В Густынской летописи утверждается даже, что Исидор «от священного собору осужден бысть на сожжение» (ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1843. С. 356).
475
РИБ. Т. 6. № 62. Стб. 525–536.
476
По Е.Е. Голуби некому и А.М. Сахарову, из Константинополя на послание получен был отрицательный ответ (см.: Голубинский. С. 479; Сахаров А.М. Указ. соч. С. 55).
477
ПСРЛ. Т. 26. С. 194; ПЛ. Вып. 1. С. 44; Вып. 2, С. 47, 135.
478
Попов А. Указ. соч. С. 378; ПСРЛ. Т. 6. С. 162. Это сведение принимает Е.Е. Голубинский (см.: Голубинский. С. 457).
479
ПЛ. Вып. 1. С. 46; Вып. 2. С. 47. Г.В. Попов считает, что к середине XV в. в Твери происходило «постепенное нарастание… идеализации византийского мира, мотива, позволяющих подчеркнуть связи с ним тверских князей» (Попов Г.В., Рындина А. В. Живопись и прикладное искусство Твери XIV–XVI вв. М., 1979. С. 95). Он отмечает «рост грекофильских настроений в Твери на протяжении первой и особенно второй четверти XV в.» (С. 149; ср.: С. 170). Возможно, этим и объясняется позиция Твери в вопросе о Флорентийской унии. Отвергнув, как и Василий II, унию, князь Борис хотел сохранить с Константинополем тесные связи и отпуск Исидора мог рассматривать как залог этому.
480
ПСРЛ. Т. 26. С. 194.
481
Симеон. С. 52–53, 74–75.
482
Цит. по: Попов А. Указ. соч. С. 360. Отдельная редакция «Слова на латыню», по Я.С. Лурье, составлена была в 1461–1462 гг. (см.: Лурье Я.С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV — начала XVI в. М.; Л., 1960. С. 370–371).