Другой

Антон не двинулся с места, присел на корточки, поправляя повязку, что держала загипсованную руку. Саша до меня не дошла, остановилась, где-то между мной и Антоном, ждала, что позову, но этого, наверное, не будет… Скорее всего — нет. Капитан смотрел на нас, я не отрывал глаз от Саши, а она глядела на меня, и длилось это — вечность.

Я не слышал, как сзади ехала машина, но вот сбоку промелькнул синий кузов, и Саша подняла руку. Я отвернулся.

Она окликнула меня, но я не реагировал, позвала еще раз и я вытянул руку в сторону, изогнул ладошкой к Саше (большим пальцем вниз), два раза сжал и выпрямил кисть, потом, спрятал руку в карман. Закурил.

Антон уехал с ней. Все-таки не выдержал, посмотрел им вслед. Услышал два коротких гудка, когда они сравнялись с джипом Сергея. Это, Саша попросила водителя, Антон, не стал бы. Сергей помахал в ответ, сжал кисти над головой, потряс, улыбался, наверное, — отсюда не видно, но я бы улыбался: еще одна дань абсурду.

Больше, не смотрел в ту сторону. За час проехали три машины, — две из них шли в поселок, а водитель попутной девятки, оказался трусом. Через пол часа еще одна машина прошла мимо и я отчаялся. Все, конечно правильно, и я бы не взял человека, который судя по всему, кожу с лица, иногда сдает в аренду группе "Жестокие барабанщики". Про людей с такими лицами, всегда все понятно. Таких, надо отлавливать и опять бить. Да… И дырозубая улыбка, почти, не спасала положения…

Темнеет. Надо как-то устраиваться. В поселок не пойду, нет смысла: четыре, может пять часов, да еще по темноте… До города, — еще дольше. Куда же мне? Что справа лес, что слева лес… Ну, значит, в лес. Недалеко, через дорогу, кажется, есть просека, вот по ней и пойду. Закинул на плече сумку, пошагал.

Просека вывела на поляну, на той стороне — ельник, — то что надо. Оказалось, не совсем, то… — Думал, наломаю веток на костер, а из хвои сделаю постель, но ветки высоко, — не дотянуться, а под ногами, только трава да земля. Прошел, еще минут пять, лес изменился: здесь березы, вперемешку с соснами, и здесь много листьев, если не доберусь до… хотя, зачем? — вон там, справа, молодой соснячок, а вон и старые, поваленные ели, так что, будет у нас и костер и постель, и… И, пока достаточно.

…опять открыл глаза. Нет, наверное не засну, повернулся на бок, уперся на локоть, дотянулся до веток, бросил еще несколько в костер, снова, лег на спину. Чистое ночное небо, много звезд; завтра будет солнце. И будет много-много машин. Такие, длинные черные лимузины. Выберу тот, в котором сауна и джакузи, а потом пересяду, в тот, где много еды, и вина, в третьем — глупые, похотливые женщины, в четвертом — дантист, в пятом еще еды, и еще две женщины, в шестом…. Блин, что-то я не наелся и не на… Может, в шестой, тоже женщин и еды? А в седьмом — огромная, мягкая постель. Пощупаю, пожмакаю, чтобы не одна еловая иголка, не тыкалась в спину. И шишки, чтоб не упирались в задницу. И постель эту мне, сначала, хорошенько протравят, от всяких отвратительных букашек: чтоб не залезали под рубашку, не ползали по животу, не кусали за… "Ай!.. Как же ты туда забралась — скотина!.."

…опять протяжный гудок. Сейчас, наверное, полночь, но может, и час, или два. Я даже поспал немного, но потом, Сергей стал сигналить, разбудил. Сначала стоял на месте, гудел по пол минуты, небольшой интервал, и по новой. А потом, казалось, ездит вокруг меня, — то слева, то справа, то ближе, то дальше, протяжное — "Пииии…" Где-то с час, как вернулся на прежнее место, уже не кружит, но все равно гудит. Может, думал, что я заблудился, вот и мотался туда-сюда? Сволочь. Я, никогда, не ударил бы его кулаком, и там, в машине, пальцы согнул и костяшками, плашмя… а он… сволочь.

Костер угасал. Бросил палок, потолще, подвинулся ближе к огню. Как же я забыл, у меня же бутылка вина? В сумке. Точно. Откупорил же, думал, захотят, по дороге. Сам-то за руль, а их думал — обрадую. А разве они заслужили это вино? Ничего подобного! Есть только один человек, который его заслуживает. Судьба вырвала его из плотных рядов наидостойнейших. "Кто же… кто же ты — избранник?" — произнес вслух.

Сел, поджал под себя ноги, подтащил сумку, вытащил бутылку, выдернул пробку и сделал глоток: "Что, и требовалось доказать". Как он, тогда сказал? "Из пункта "А", в травмпункт "Б""… — так и получилось. Накаркал — нехороший человек.

Вино терпкое, густое. Не люблю сладкое вино, но оно крепче, — хорошо вставляет. А для чего еще пить? Да для этого вот самого, и пить. Сделал, несколько, больших глотков, — отпил почти половину, поставил бутылку на землю, закурил. Говорю, самому себе: "Хм… И зачем же он ей подыгрывал? Она попросила? Да, наверное… И тогда, когда хотел их помирить, он ведь чуть не сознался… А может, и он к ней не равнодушен, а мы в сторонке… и ни на что не можем претендовать? Удобно. Да, к такой нельзя быть равнодушным. Может, он уже и не женится ни на ком? А может, и нет никакой Вики? Или… нет, все-таки есть. Да, он психовал, тогда, на дороге… Сказала, что не может поехать, и он разозлился… Да, и тогда появилась Саша… Точно. Вот тебе и разные палатки… "она не такая…", "А с чего ты взял, что я собираюсь за него замуж?" Хм… Действительно, подруга… Зачем я об этом думаю, какая, теперь разница?.. А, я пьяный… Ну, тогда можно".

Взял бутылку, отхлебнул половину того, что оставалось. Что ж ты не сказал мне, друг? Но ведь, и я тебе не рассказывал… И за это, я заплатил. За все, платим. За шесть часов с Таей — год тоски, одиночества. Когда, мне было хорошо? Вспоминай. Мы купались, прыгали с лодки… да, точно… Давно, я так не смеялся, как тогда… И, что мне за это — выбитый зуб, разбитое лицо и головная боль. Когда, еще было хорошо? Когда целовал Сашу, там, на "Велемонах". А за это, что? За это, я потерял друга, Машу, и за это, я сегодня весь день голодный. "Однако расценочки у вас! — говорю в голос. — А завтра? Не дай бог, прохожая девушка улыбнется мне на улице, и что, за это? — год, вместо воды пить кипящую смолу? Паршивцы! Кто у вас главный?! Что за расценки?.. Я непритязательный… Где магазины уцененных товаров?! Где секонд хенд, блин?! Когда распродажа?! Скидки когда?!"

Да, думаю, выпил — похмелье, изменил — депрессия; а холодненького пива с жары? — И всю ночь воду хлещешь — сушнячоксс… Ну, это физиология, к этому бартеру привыкли, а душу, душу за что вынимаете… Все, что я люблю, забрали, а где замена? "Где замена, скупердяи?!" — опять крикнул.

Допил вино, бросил в костер оставшиеся ветки, лег на спину. "Мы, не из тех, кто ищет спасения на дне бутылки… Мы уже знаем, оно возле горлышка и там, ближе к середине" — к чему я это? Пьяный. А… тогда можно. И не так, там было… Было что-то про дно стакана… Я все перепутал… А все-таки, хорошее здесь вино, что ж я раньше сюда не приходил?

А Игорь? Этот платит по полной. Сила, ум — за это берут много… За это, ему всю жизнь платить не расплатиться. Привык я к нему… А ведь, он мне не понравился сразу… А оно всегда так… А Серега — зачем же он его так?.. Ведь, годы прошли, а он и сейчас ночами не спит… Не, — поганец… поганец — Серый. Думай, что говоришь… ведь друг твой… Не много их, на свете… Один, два?.. А Дзержинский? Дзержинский ведь убил, кажется, родную сестру, из ружья, случайно… еще в детстве… А Сергей знал, когда, назвал Игоря Железным Феликсом, или так, — совпадение?.. А Саша?.. А Маша?.. Нет-нет, ни Саш, ни Маш… не сейчас… Только не сейчас, а-то завою… зареву… И о том, что было на дороге, тоже не хочу… Этого не было… Не могло, такого быть… А вот, что по настоящему важно, так это… А где здесь туалет? Опять поднялся, всмотрелся в темноту, вздрогнул: показалось, там, что-то двигается, большое что-то, темное. Минуту сидел, не шелохнулся, набрался смелости, вытащил палку из костра, замахнулся, бросил: улетела метров на десять, стукнулась об дерево, упала; кто-то шарахнулся в сторону, затрещали кусты, и дальше, дальше по лесу, понесся прочь перепуганный треск. Несколько минут, не двигался, слушал, опять лег. Ничего страшного: какой-нибудь заяц… конечно заяц… Что, еще может водиться в окрестностях Медвежьегорска? Хм… Интересное название… Что бы оно значило? Об этом, тоже, думать, не буду? Ерунда все это… Никого здесь нет… Только я, и небо… и звезды… Одна… две… три… четыре… пять… шесть…