Страница 14 из 21
Двадцать лет назад, — продолжал капитан, одаривая смотрителя ласковым взглядом, — академия "справедливой истории", хоть вы и не были ее выпускником, то есть, заметьте — бескорыстно, вручила, — Посмотрел на "старших", — господину смотрителю "Жезл Отличника". Этот человек научили нас не стесняться правды. История больше не меняется втихаря, новой властью. Теперь этот процесс открыт и обязателен. Не только мораль, но и события прошлого необходимо подстраивать под современные реалии.
Снова смотрителю:
— Союз исторических инноваций, с тех пор ежегодно высылал Вам грамоту, с подтверждением почетного членства. Не забыли про знаменитого историка и сегодня. От лица всех, позвольте вручить этот символ почета и признательности, а так же примите и от нас на словах, и само собой на бумаге, — вот тут печать и подписи почти всех "старших", — заверение в уважение и вечной, к Вам, любви.
С разных сторон загомонили "старшие", и сквозь хлопки:
— Поздравляем!!
— Браво!!
— Это чудо-переплетение логики, справедливости и пользы!
Капитан попросил тишины знаком: поднял руку:
— Конечно же этого мало. Я тут написал небольшое стихотворение для нашего юбиляра, — сказал смущенно. — Но прочитает их… прочитает…
— Можно я, месье Женьо?! — крикнул ближний к Константину затылок.
— Разрешите мне?! — отозвался темный профиль слева. Картограф узнал голос "старшего пояснителя вечернего торгового кодекса", Ксантипа Леверьского.
— Я так давно не читал, умоляю Вас!!. - раздалось возле барной стойки.
— Не, так дело не пойдет, — обеспокоено сказал капитан. — Эту честь надо заслужить. Сдвигайте столы, стулья в центр. "Селекция успеха" друзья. Удача удачливым!
— "Селекция успеха"! Прекрасный способ. Это так подходит настроению текущего момента!
Константин уже не слушал выкриков, снова уронил голову на руки и принялся выстукивать пальцами по столу…
— Отличный выбор, как вы правы! — восхищались у стойки.
И снова Ксантип:
— Я не удивлен, подумаешь очередная гениальная мысль капитана… ха-ха-ха… Месье Женьо, надеюсь, вы поняли мою иронию, про то, что я не удивлен.
Столы сдвинули к стенам, оставили только тот за которым сидел картограф, благо он не мешал: просить Константина пододвинуться никто бы не решился: сегодня картограф явно не в духе.
В центр вынесли тринадцать стульев. Смотритель принес гармонь, по знаку заиграл. Четырнадцать человек, чуть пританцовывая, двинулись друг за другом, по кругу. Музыка смолкнет, и все кинутся к стульям, куму-то не хватит — значит, не его день, проиграл — удача удачливым. Оставшиеся выпьют по рюмке коньяка, уберут один стул, и по новой… "Селекция успеха" — это всегда весело, особенно под конец. Победитель должен будет встать на колени, и прокатить на спине того, кто выбудет первым: за успех надо платить.
— А вы, не желаете присоединиться? — спросил у картографа капитан.
Константин не ответил, встал из-за стола и не спеша побрел к выходу, у двери остановился, окинул взглядом зал, произнес громко: — Мои родовиты коллеги!
Музыка смолкла. Настороженные лица повернулись к картографу.
— Славные покорители жидких пространств, — продолжил уже тише. — Мы запускаем двигатель, зрелище должно быть потрясающим, винты и вся эта пена… Если, кто не видел, предлагаю понаблюдать со стороны. Через пол часа спускают плоты, можете присоединиться. К тому же, в целях безопасности… мало ли… понимаете?
Константин морщась окинул взглядом зал, задержал его на капитане, скоро недружелюбное выражение лица сменилось равнодушным; картограф, дернул за ручку и вышел.
Через минуту он был уже на верху, отдал приказ спускать плоты, и пошел к рубке, возле нее коснулся палубы рукой, и тут же отдернул. Горячая. Доски ссохлись, потемнели; вспыхнет в любой момент.
Рубка вдруг покосилась набок, готовая вот-вот развалиться.
— Это еще что такое? — удивился картограф.
— Приказ капитана, месье Константин, — отозвалось несколько голосов изнутри. — Смещаем рубку на метр, она загораживает вид с мостика. Если можно, месье, покрасим потом, когда соберем… А-то мы начали с той стороны, а краска высыхает долго, и как быть, потом ведь…
— Так! — крикнул картограф. — На корму быстро! Плот для старших спускают, а вы здесь… помогайте, там людей мало…
— А рубка, месье?
— Рубка завтра!
Константин отвлекся на грузчиков, что не спеша, переговариваясь, проносили мимо массивные рейки.
— Живее! Живее! — крикнул им, быстро разделся до пояса и направился к ближайшему плоту.
— Раз, два взяли… Поднимай-поднимай!.. Да не на меня, к борту тяни!.. Эй вы там, аккуратней!.. Сорвется: голову сниму!.. Ну чего встал, опускай на борт, залезай на плот и привязывай!.. Веревки подготовили?!. Отлично!.. Кидай ему!..
Через пол часа почти вся команда покинула Цесариус. Плоты спустили с правого борта, — всего четырнадцать. Один в один: картограф сам делал чертеж, громоздкие, с навесами от солнца, широкими неуклюжими веслами, небольшими мачтами, плотными, наспех сшитыми парусами; связанные веревками в ряд, гигантским ленчатым червем они колыхались на волнах. С десяток запыхавшихся грузчиков еще сновали туда сюда, спускали уцелевшие тома корабельного архива, бледные младшие лаборанты, щурясь от непривычного света, выносили из своих камер ящики с колбами, странные инструменты: штативы, похожие на металлические вешалки с основанием из голубых бутылей.
— Что это? — недовольно спросил Константин.
— Это?! — Удивленное лицо лаборанта выразило всю трагичность переживаемого оскорбления. — Это душа Цесариуса, месье!!
— Это уже восьмая душа, как я заметил, — раздражаясь, произнес Рум. — Бросьте эту дрянь. Вы воду взяли?
Картограф не стал дожидаться ответа, дрожащая фигура лаборанта вопила о глубоком эмоциональном потрясении; Константин подошел к борту, крикнул:
— Где вода? — Шумно, его услышали не сразу. Пришлось повторить несколько раз: — Где вода?!!
— Пятый и восьмой плот! — донеслось снизу. — В восьмом, месье!
— Распределить воду и сухари равномерно! Идет буря, нас раскидает! Всю одежду и матрацы раздайте сразу!
— Капитан, — услышал он за спиной, обернулся.
"Вот она троица, что ж делать то с вами?"
Макс и Лемм, третий — Чирик поднимался на палубу по лестнице, за спиной мелькал полный, и заметно — не тяжелый, мешок. Константин посмотрел строго, но скоро взгляд смягчился.
— Ладно прощены, — сказал не громко. — И-то лишь потому, что посмертно.
Все трое подошли к картографу, какое-то время молча переглядывались.
— Что друзья, обещал я вам, что будет весело, как видите слово держу.
— Ну, это ведь только начало, — обрадованный милостью капитана, произнес Лем.
— Еще бы, веселье впереди. Берегите воду. Леска, крючки — все взяли? Полтора месяца болтать будет, смотрите ребята…
— Капитан, думаете есть шанс спастись? — глядя на солнце и радостно щурясь, спросил Макс.
Константин похлопал его по плечу.
— Мы недолжны были плыть на этом корабле, и он не мог так быстро сгореть, и Мушито нас предал, как-то уж совсем это на него не похоже… В этой ситуации, чем хуже, тем лучше! Скажу больше: учитывая парадоксальность упомянутых событий, наш триумф, друзья мои, неизбежен. — Он хохотнул, и стал хлопать себя по карманам в поисках трубки.
Матросы улыбаясь покачали головами.
— Возьмите капитан. — Лем протянул картографу несколько сигар.
— Откуда?
— У дежурных были запасы, на воду выменял.
Чирик снял с плеча мешок и протянул картографу: — Это Вам капитан. Все, что можем. И-то с трудом вырвали.
Константин взял мешок, поставил на пол и развязав узел вытащил небольшой соленый сухарь, откусил половину и похрустев несколько секунд спросил:
— А вам?
— Мы как-нибудь разберемся, — сказал Макс.
— У нас есть сыр и тушенка, — добавил Лем.