Страница 30 из 38
От выхлопного газа я сама чувствовала себя кошмарно. Голова трещала, поднималась и душила тошнота. Но я ухитрилась развернуть платформу почти на сто восемьдесят градусов, так что голова Чарвуда оказалась около двери. И тут вдруг дверь громко заскрипела, сдвинулась и захлопнулась. Затем — глухой удар по двери, и я поняла, что кто-то чем-то заклинил ее намертво.
На миг я окаменела от ужаса. Тот, кто это проделал, наверняка пытался убить Чарвуда, а теперь, ясное дело, решил прикончить и меня. Всем телом я навалилась на дверь. Нашла тяжелый молоток и принялась ее крушить. Бесполезно. С отчаяния вспомнила про окно. Оно находилось довольно высоко, под потолком, но я влезла на расшатанную табуретку и дотянулась до него. Однако окно не открывалось — оно было запечатано краской. Молотком я разбила стекло, но раскачать металлическую решетку не смогла. Зато, прижавшись лицом к решетке, я вдохнула свежего воздуха, он подействовал на меня как бальзам. Я дышала и дышала, но струйка воздуха была слишком скудна, чтобы проветрить гараж. Чарвуд умирал на полу у меня на глазах, и я не могла его спасти. Приставить Чарвуда к окну было выше моих сил.
Я опустилась с табуретки и подумала, что если его развернуть и прижать лицом к узкой щели между нижней кромкой двери и полом, то он хоть таким образом получил бы доступ к воздуху. Я тянула его за ноги, но на этот раз тележка не двигалась. Одно из колесиков во что-то уперлось. Я влезла под пикап и раньше нащупала, чем увидела, тяжелое металлическое кольцо, лежащее в углублении в полу. За него-то и зацепилась тележка. Кольцо могло означать только одно — под ним был люк. Я потянула изо всех сил за кольцо, и тяжелая цементная плита стронулась с места. Я рванула сильнее. И даже прежде, чем мне удалось полностью сдвинуть плиту с темной дыры, которую она прикрывала, снизу в лицо мне ударила волна холодного воздуха. Я заглянула в люк и увидела под собой перекладины приставной лестницы. Внизу в тусклом электрическом свете можно было различить винные бочки. Это был винный подвал Гарри Чарвуда. Спустить туда Чарвуда по приставной лесенке не представлялось возможным. Но я развернула платформу так, что его голова нависла над люком, после чего сама спустилась по лестнице в подвал. Не могу описать словами испытанное мною облегчение. Какое блаженство просто дышать во всю грудь холодным подвальным воздухом! Но нужно было спасать Чарвуда. Я медленно пробиралась через скудно освещенные проходы между бочками, порою на них опираясь, чтобы не упасть. Подвал был невелик, возможно, там хранилось всего каких-нибудь пятьдесят бочек и несколько сотен бутылок. По ступенькам деревянной лестницы я поднялась в просторное помещение какого-то другого здания. Судя по хитросплетениям трубопроводов и неиспользуемым чанам, я попала в кувьер, откуда через пыльное окошко сквозь деревья был виден жилой дом Чарвуда, у дверей которого стояла моя машина. Казалось, что дом — в миллионах миль от меня. Еще ближе я увидела дверь с табличкой: «Контора». И там и там обязательно есть телефоны, и добраться до них я должна была во что бы то ни стало — от этого зависела моя и Чарвуда жизнь.
Но я не могла осуществить задуманное. И не потому, что мне недоставало мужества выйти на открытое пространство, где я оказалась бы великолепной мишенью, у меня уже просто не было физических сил, чтобы сдвинуться с места. Я совершенно изнемогла от возни с тяжеленным телом Чарвуда в окутанном выхлопными газами гараже, ноги у меня вдруг подкосились, и я рухнула наземь, тупо уставясь в пространство перед собой. Пусть заходит кто угодно, — мне уже было все безразлично…
Глава 20
Но, как оказалось, никакая опасность извне мне не грозила. Сама того не ведая, я, спускаясь в подвал, задействовала датчики сигнальной системы. Сигнал поступил в контору шерифа в Санта-Елене, и, когда через несколько минут дверь распахнулась, на пороге стояли два помощника шерифа с револьверами в руках. Я сказала им, что Чарвуд тяжело ранен и лежит в гараже. Они отправились туда и вытащили его. Вскоре прикатила карета «Скорой помощи» и увезла его в больницу.
Я была цела и невредима. Мне лишь потребовалось немного времени, чтобы успокоиться и отдышаться. Но никогда еще я не чувствовала себя такой перепачканной. Больше всего на свете я мечтала о горячем душе. Увы, с этим пришлось повременить. Вместо душа я увидела Богнора. Встревоженный сообщением шерифа, он появился на сцене в рекордно быстрый срок и немедленно начал меня допрашивать.
Выручила меня Лиз. Она позвонила в «Аббатство», и Хозе ей сообщил, что я поехала повидаться с Чарвудом, а по дороге в «Аббатство» Лиз увидела полицейскую машину, свернувшую в поместье Чарвуда. Она подъехала к дому, вышла из своего джипа, едва взглянув на меня и услышав три слова от Богнора, все поняла и чуть его не растерзала. С изумлением я слушала, что она ему кричала. Думаю, что и Богнор был поражен. Никогда еще я не видела женщину в такой ярости. Она визжала и кричала, что он первоклассный сукин сын и многое другое в том же духе. Она решительно оттолкнула его от меня и, когда один из полицейских после некоторого колебания попытался вмешаться, оттолкнула и его в сторону. Бледная от гнева, она сказала, что считает для себя делом чести добиться увольнения Богнора, даже если ей придется на это потратить десять лет жизни.
Выпалив все это, она повернулась и пошла к машине. Богнор наверняка решил, что правильнее будет держаться поспокойнее. Он коротко заявил мне, что я свободна и могу отправляться, куда мне угодно.
Лиз отвезла меня домой и послала работника за моей машиной. После изумительного душа я спустилась в гостиную, где Лиз влила в меня довольно крепкий напиток.
— Мы с Джоном сыты по горло этим подонком, — сказала она, — Брайант — тоже. Он уже переговорил с районным прокурором и шерифом. Богнора завтра уберут из «Аббатства», по крайней мере он со своими подчиненными не будут сутками мозолить нам глаза. Будут приезжать и заниматься своими расследованиями только в определенное время дня.
Покончив с Богнором, она сосредоточилась на моих делах.
— Ну, рассказывайте, какого черта вас понесло к Гарри?
Вопрос казался вполне невинным. Однако я еще не разыскала убийцу, и, несмотря на то что Лиз явилась ко мне в образе спасительницы, внутренний голос подсказывал все же не болтать лишнего о моих подозрениях.
— Он меня приглашал, вот я и решила заехать и взглянуть, как он управляется со своим виноградным хозяйством.
Но, конечно, Лиз имела полное право узнать о предложении Чарвуда арендовать у них неиспользуемые площади. Я сразу же ей об этом и рассказала. Сначала она ужасно удивилась, затем сдержанно рассмеялась, пытаясь скрыть, как мне подумалось, вполне понятное замешательство. Гарри Чарвуда она всегда относила к категории придурков.
— Я поверю в это, — сказала она, — если Гарри не передумает и действительно сможет найти деньги на аренду. Или если его опять кто-нибудь не попытается отправить на тот свет. Но кто мог устроить это покушение в гараже и зачем? Не Джаконелло — Гарри ведь его подставной. Вряд ли Джаконелло хотел его прикончить. Ему это ни к чему.
— Мы не знаем, работал ли Гарри на Джаконелло или нет, — сказала я.
Лиз нетерпеливо махнула рукой.
— Конечно, работал, или вы хотите сказать, что нас преследует еще кто-то, о ком мы знать не знаем, и предложение, которое нам сделал Гарри, угрожает интересам этого неизвестного нам подонка?
Я думала в точности так же, но не хотела, чтобы она об этом знала, и потому сказала уклончиво:
— Ну, а что вы думаете по этому поводу?
— Здесь вот что может быть, — сказала она. — Гарри — жуткий болтун. Он, вероятно, натрепал всем, что собирается и нас спасти, и сам на этом разбогатеть. — Лиз скептически улыбнулась и покачала головой. — Гарри Чарвуд! Вот уж в чьи добрые порывы я не верю.
И затем, круто сменив тон, вернулась к моим делам.
— Маргарет, ведь вас могли там прикончить заодно с Гарри. Неужели вы не понимаете, что вам надо распроститься с нами и убраться отсюда, пока живы? Брайант уверен, что сможет заставить Богнора отменить постановление о вашем невыезде.