Страница 13 из 38
— Они подрались?
— Ну что вы! Нет, нет, ничего похожего.
— Угрожали друг другу?
— Нет.
— А из-за чего, собственно, разгорелся скандал?
Я ответила, что утверждать с уверенностью не берусь, но полагаю, что дело касалось продажи имущества.
— Покойная когда-то была его женой, не так ли?
— Думаю, что так.
— Вы не считаете, что ее приезд к обеду был довольно странным?
Я пожала плечами.
— Ну почему же — она совладелица винзавода, — сказала я. — Думаю, что какие-то дела они могли обсуждать.
— Дела — да, но почему за обедом?
Я понимала его удивление, но посвящать его в подробности не стала.
— Ну, люди как-то пытаются сохранить цивилизованные формы общения, — сказала я.
Он недоверчиво хмыкнул, взглянув в свои записи, и продолжал допрос:
— После того как Хестер покинула дом, где были остальные члены семейства?
Я ответила, что Лурина пошла принимать душ перед сном, а Джон и Лиз, я полагаю, отправились спать наверх последними.
— Я слышала шум воды в ванной, — сказала я, оставив при себе туманное подозрение, что Лиз могла быть одна и в ванной и в спальне, а Джон — где угодно еще, пусть Богнор сам пошевелит мозгами. Но он сразу уцепился за эту неясность.
— Они оба заходили в ванную?
— Я с ними там не была.
Он не стал допытываться дальше, но сделал пометку в блокноте. Затем я рассказала, что слышала какой-то вопль, но приписала его ночной птице и что позднее я видела Лурину, спускающуюся по лестнице.
— Перед криком птицы или после?
— После.
Терпение мое уже иссякало, и мне заранее стало жалко Лурину. Вряд ли Богнор пощадит ее на допросе, его не остановит и горе девушки, только что лишившейся матери, да к тому же самым чудовищным образом. Он ведь и Лурину будет жарить на медленном огне своих вопросов и подковырок. И я добавила ему назло:
— Нет, пожалуй, птица крикнула, едва лишь Лурина вышла из душа.
Следующий вопрос застал меня полностью врасплох. Богнор что-то писал в блокноте, томя меня ожиданием, а затем выпалил:
— Имя Хулио Гарсиа-Санчес вам о чем-нибудь говорит?
Оно мне ни о чем не говорило, но легко было догадаться, кого он имеет в виду.
— Речь, видимо, идет о жертве наезда, когда водитель скрылся?
Он хитро улыбнулся.
— Вы хотите сказать, мадам, что его просто сбили и уехали?
— Я ничего не хочу сказать. Я даже не знаю, о том ли человеке я говорю, который вас интересует. Наверное, имеется в виду мексиканский сезонник, убитый ночью на дороге?
Вместо ответа он задал другой вопрос:
— А где были вы в ту ночь, миссис Барлоу?
Это уже начинало походить на дурной сон. Неужто этот мерзавец хочет связать меня с убийством несчастного сборщика винограда?
— Наверное, после десяти часов вечера я спала в номере мотеля в Сономе.
— Так, — повторил он. — Значит, в номере мотеля. Кто-нибудь может это подтвердить?
— Сомневаюсь, — сказала я ехидно. — Я путешествую одна.
Он изучил свои записи, после чего сказал, что я могу идти.
— Нам хотелось бы получить полный отчет о ваших действиях с момента вашего появления в Калифорнии, включая фамилии каждого, с кем вы имели дело. И укажите время, когда вы оставались одна. — Он определенно издевался надо мной. — Вот такой, значит, отчетик извольте приготовить.
Тут я впервые заволновалась, представив себе, как эта ищейка будет теребить моих гостеприимных хозяев из Клуба воздухоплавания на монгольфьерах. Я шутливо согласилась:
— Хорошо, если до вечера я не уеду в аэропорт, то напишу.
Он воспринял это всерьез.
— Аэропорт? — рявкнул он. — Ни в какой аэропорт вы не поедете! Вы вообще не покинете Калифорнию.
В замешательстве я уставилась на его багровую родинку на лбу. Сам запрет на выезд не очень-то меня огорчил, поскольку я все равно рассчитывала тут задержаться. Но я смекнула, что одним таким допросом не отделаюсь — их будет еще много, и разрабатывать меня будут интенсивно, как будто я — член семьи Сэлдриджей или сотрудница винзавода. Восторга такая перспектива не вызывала, и я решила доказать следователю, что и в самом деле собираюсь уехать, — хотелось проверить, насколько он поддается нажиму.
— Послушайте, офицер, — начала я.
— Старший следователь Богнор, — поправил он.
— Извините, следователь Богнор. Во время убийства я оказалась здесь совершенно случайно. Совпадение. Не более. Я сказала вам абсолютно все, что знаю, поэтому если вы действительно нуждаетесь во мне, в чем я сомневаюсь, то вы всегда сможете позвонить мне в Нью-Йорк и я пришлю письменные, заверенные у нотариуса показания, если вам это потребуется.
Он не затруднил себя ответом и, не отрывая глаз от страничек с записями, сказал:
— Расскажите о мистере Сэлдридже.
Это вывело меня из терпения.
— Как, прямо сейчас? О каком мистере Сэлдридже?
— О Брайанте Сэлдридже. Я хочу знать о ваших личных взаимоотношениях с ним.
Намек был слишком грязным.
— Если я правильно поняла ваш вопрос, — отчеканила я, — то никаких личных отношений у нас с ним нет.
— Вы встречались с ним прежде, до приезда в «Аббатство»?
— Никогда.
— А с мистером Груннигеном в таком случае?
Это было уже совсем дико. Я не сдержалась и рассмеялась.
— С молодым человеком, который здесь работает?
Однако Богнор не видел в этом ничего смешного. Глаза его посуровели, и он почти прошипел:
— Да, миссис Барлоу, с Роландом Груннигеном. Вы утверждаете, что и с ним не состояли в интимных отношениях?
Ну, это уже черт знает что! Я взорвалась:
— Послушайте, сэр, еще один вопрос такого же сорта, и я залеплю пощечину в вашу самодовольную рожу. Плевать мне, что вы — полицейский!
Лицо его налилось кровью.
— Я вынужден напомнить вам, мадам, — сказал он сдавленным голосом, — что по поручению шерифа графства Нейпа я веду расследование по делу об убийстве. Если вы не желаете отвечать на мои вопросы здесь, в этом кабинете, то, быть может, вы предпочитаете это сделать в подвале тюрьмы графства?
Он отвел глаза в сторону и выкрикнул:
— Капрал!
В дверях появился офицер с каменным лицом. Богнор улыбнулся.
— Эта леди сейчас решит, оставаться ли ей здесь или отправиться с вами в Нейпа-Сити.
Несколько секунд я сидела молча, обдумывая, как мне лучше отреагировать. «Ну ладно, он презренный хам, но нельзя недооценивать его власть, и, если я не отступлю, причем быстро, он ведь осуществит свою угрозу. А тюрьма графства — это определенно не то место, куда я мечтаю попасть. Так что надо забыть на минуту гордость, пусть думает, что ему удалось запугать меня».
— Ну, так как? — Он нетерпеливо постукивал карандашом по записной книжечке.
Я капитулировала, продемонстрировав это в самых недвусмысленных выражениях.
— О'кей, — сказала я. — Вы тут хозяин. На предложение переселиться в тюрьму я отвечаю отрицательно.
Он откинулся на спинку кресла, наслаждаясь победой.
— Вот видите, миссис Барлоу, оказалось, не так уж трудно сделать правильный выбор. — Он положил блокнот в папку. — Проводите миссис Барлоу обратно в дом, — сказал он офицеру. Впервые он соизволил назвать меня по фамилии.
— Благодарю, — сказала я и затем, старательно пряча свои чувства, скромно поинтересовалась: — Можно ли узнать, на каком основании вы задерживаете меня в Калифорнии?
— Ну, найти основания, я думаю, труда не составит, миссис Барлоу. Если вам нужны формальные основания, извольте: важная свидетельница, препятствующая исполнению правосудия и подозреваемая в убийстве. К тому же еще угрожала физической расправой полицейскому офицеру.
Улыбку, с которой была произнесена последняя фраза, я буду долго помнить.
Я почувствовала, как лапа угрюмого капрала легла на мою руку. Спускаясь вниз в монастырь, я вспомнила, что забыла рассказать о загадочном шуршании под моим окном. Ну и Бог с ним. Когда-нибудь на одном из следующих допросов я нанесу Богнору сокрушительное и унизительное поражение, назвав ему убийцу или убийц Хестер и мексиканца. И, кто знает, быть может, для раскрытия преступления мне пригодится и этот странный звук волочения.