Порочный круг

Вседержитель был разгневан, а в гневе он гасил светила своим блеском. В этот момент Посланец подумал, что его господин, пожалуй, мог бы и договориться с Падшим, но тотчас отогнал от себя эти мысли, поскольку Вседержитель притих, будто внимательно изучая слугу "своего.

— Ну, я отвлекся. — Господин ослабил блеск своего тела и ласковым лучом вдохнул сладостное блаженство в Посланца. — Ты уйдешь с последней капсулой. Я не могу остановить приход Падшего в этот мир, но могу помешать ему распространяться по светилам и планетам. Я надеюсь, что враг мой не узнает о семени разума, но если кто и предал меня, то Падшему понадобится много времени, чтобы отыскать отпрысков наших и поработить их. Уповаю на мудрость нашу, чтобы они могли противостоять ему. Лети же, посланец мой, и сделай свое дело.

И Посланец прибыл на планету уставший и голодный. Долго, очень долго приходил он в себя, ища место на суше, где он воплотит волю Вседержителя. Наконец, он решил облагодетельствовать своим появлением землю, населенную трудолюбивыми и умными людьми, омываемую теплым морем и огражденную пустыней от варварских племен. Еще на пути к планете Посланец думал о том, как укрепить веру в вечную жизнь у живущих в неведении. И самое лучшее из того, что смог он придумать, было воплотиться в тело жителя земного и проповедовать идеи Вседержителя, и принять смерть от рук неверующих, и воскреснуть, дабы предстать перед избранными и оставить в веках молву о милости, дарованной отпрыскам его. Но теперь, наблюдая за нравами живущих на планете, Посланец понимал, насколько далеки они от заповедей Вседержителя, насколько лютой должна была быть его смерть. Посланец мог творить чудеса. Он мог накормить тысячи обитателей пустыни. Он мог метать гром и молнии и пугать людей своими воплощениями. Но только одно Посланец никак не мог позволить. Он не мог допустить, чтобы то тело, в которое вселится его сущность, оскверняли, подвергали пыткам и умертвили. Посланец корил себя за это, но как только представлял себе, что ему будут причинять боль, гром раздавался среди ясного неба, и очевидцы падали на колени, в недоумении взирая на голубую бесконечность. И даже если Посланец оградит себя от неприятных ощущений — сделает нечувствительным к боли тело избранника — все равно дать истязать себя означало бы неслыханное поругание идеи Вседержителя, на которое он никогда не пойдет. Да, Посланец привык чувствовать себя неприкосновенным. Он был из племени тех, кто должны повелевать живущими на тверди, и кого они не могли осквернять своими действиями. Конечно, Посланец готов был терпеть словесные обиды и неверие во власть Вседержителя, но на оскорбление действием он себя не отдаст.

Мучаясь так, он то и дело отделял души людей от их плоти, и вселялся в их тела. Но ни одно из этих тел не нравилось ему. Тогда он понял, что должен сам создать себе облик. И однажды он увидел во храме девушку, и предстал перед ней в таинственном облике, и вложил в нее заранее приготовленное им семя, из которого родились два одинаковых мальчика. Один из этих мальчиков должен был отдать душу свою во славу Посланца, дабы он мог жить среди людей и проповедовать слово Вседержителя, а другому была уготована иная участь.

Зачав тела будущего своего воплощения, Посланец занялся на досуге тем, что повадился провожать мечущиеся души умерших по пути к Вседержителю, который нуждался сейчас как никогда в слугах. Он встречал их, не знающих куда приткнуться, у порога жизни вечной. Он провозглашал их рабами Вседержителя и направлял их в то место пространства, где располагались односторонние ворота в мир духов, в которые можно было войти, но нельзя было выйти. Посланец знал, что там, за этим вратами восседает на троне тот, кто повелел ему прийти сюда, и время от времени, в порыве тоски, он собирался сам пройти в ворота сии, но останавливал себя в последний момент, осознав, какой гнев обрушится на него, если он не выполнит волю восседающего на троне. Но попадались и такие души, которые не боялись освобождения от плоти. Они смеялись в ответ на предложения Посланца позаботиться о них в обмен на вечную покорность. "Мы были рабами на Земле, так пусть хоть здесь нас окружает иллюзия свободы!"— был их ответ. Посланец уважал таких. Он понимал, что это не понравится Вседержителю, но тот был противник насилия ради единиц непокорных.

В таком занятии Посланец однажды с ужасом обнаружил, что храм Вседержителя, повешенный над осемененным миром как напоминание о нем — лик его по ночам созерцал планету — начали заселять существа, схожие с ним, но иного племени. Они уклонялись от контакта с Посланцем, да и он опасался идти на сближение с пришельцами, довольствуясь тем, что эти незваные гости хоть и обжили храм Вседержителя, но пока не вмешивались в дела земные и не мешали его замыслам.

А у нас нынче все шло своим чередом. В принципе, можно было выбрать две тактики боя. Первая — быстрый прорыв окружения и контратаки по преследующему противнику. При этом стратегической задачей будет измотать киберов, заставить их оторваться от баз. Если нам это удастся, то наши потери будут значительны, а потери киберов — менее существенными, но зато появится реальный шанс на спасение части эскадры. Иная тактика боя — это круговая оборона. Заставив киберов непрерывно атаковать, мы в конце концов, погибнем, но зато противнику будет нанесен максимально возможный урон. Собственно, особого обсуждения этих двух вариантов не получилось. Несмотря на то, что мистер МакКорфи кричал о преимуществе первой тактики, прекрасно понимая — это единственный шанс сохранить свою шкуру — его никто не поддержал. А полковник Крайт сказала, сжав кулаки:

— Мы пришли сюда, чтобы уничтожить врага! И мы должны придерживаться тактики нанесения существенного урона противнику!

Сняв таким образом, возражения, мы, посовещавшись, решили сразу выложить козыри, дабы ошеломить киберов и выиграть время. Для этого в нашем распоряжении было пять тысяч телепортирующихся торпед — оружие доселе незнакомое врагу. Смысл этого вооружения заключался в том, что вокруг нашего флота в пространство было выброшено около сорока тысяч автономных рамок телепортации с кварковыми генераторами в качестве источников энергии. Каждая из них могла двадцать раз телепортировать торпеду в случайно выбранную свободную рамку, тем самым не давая противнику никаких шансов рассчитать место появления оной и усложняя до максимума задачу нейтрализации торпеды. Выпустив рой рамок и кучу торпед, мы окутались экраном, через мизерные бреши которого в течение суток наблюдали за происходившим.

Честно говоря, пока все шло замечательно. Оружие оказалось настолько эффективным, что можно было говорить о потерях у шестнадцати процентов боеединиц киберов, что составляло чуть более сорока процентов кораблей внутренней сферы окружения. Киберы попробовали даже стрелять из главных калибров, что вызвало гомерический хохот Скорпиона, который сравнивал такие действия противника, как использование термоядерной бомбы против взвода диверсантов. Впрочем, это действительно было самым радикальным, хотя и жутко расточительным средством.

Когда я наблюдал за уничтожением остатков нашего торпедного заграждения, со мной на связь вышел Караян — начальник физической лаборатории экспедиционного корпуса.

— Мистер Фобос, — обратился он ко мне, слегка растягивая звуки на свой манер. — Мы, э-э, зафиксировали отклонения в напряженности, э-э, хронального поля, дающее право предположить, что, э-э, на расстоянии пяти световых лет, то есть, э-э, двадцати лет крейсерского хода наблюдается необычайной силы, э-э, монополь.

Я громко цокнул языком и почесал подбородок, а Караян удовлетворенно кивнул и прищурился, видать он ожидал мою реакцию на свое сообщение. Продолжая тереть подбородок шлема, я понял, что не остается ничего другого, как признаться:

— Это мне очень, очень не нравится. Вероятно, это выходная точка поглощающего монополя в окрестностях Росса?

— И да, и нет. — Караян выдал мне на дисплей пространственный сектор. — Видите: э-э, направление силовых линий указывает на то, что, э-э, исследуемый монополь является как впускным, так и выпускным. То есть в нем идут одновременно как процессы, э-э, рождения-смерти материи, так и процессы рождения, э-э, смерти времени. С точки зрения, э-э, физики, такие монополи не имеют права на существование, э-э, на современном этапе развития вселенной, а это толкает меня, э-э, на грешные мысли об искусственности представленного образования. — Тут Караян засмеялся, и продолжил уже без пауз. — Это величайшее открытие в космологии за последние пятьсот лет. Мне, — тут он поправился, имея в виду, очевидно, своих сотрудников, — точнее, нам сказочно повезло!