Мятежник

Оба были вооружены до зубов, у каждого был карабин, два пистолета, сабля и длинный охотничий нож. У одного из них с луки седла свисал сочащийся кровью кусок свинины, а у второго, успешно облегчившего Старбака на три доллара шестнадцать центов, на подхвостнике болтались два неощипанных цыпленка, подвешенные за свернутые шеи.

Этот человек также нашел письмо от отца Старбака и пропуск, подписанный его братом, но будучи неграмотным, не проявил никакого интереса к бумагам и небрежно засунул их обратно в карман рубашки Старбака.

- При нем не было оружия, - продолжил немногословный кавалерист, - и он не носит униформу. Я считаю, что он шпион, полковник. Прислушайтесь к его речи. Он не южанин.

Снаряд шлепнулся в низине в дюжине шагов от этой небольшой группы. Он взорвался, сотрясая землю и разбрасывая комки красной грязи.

Страшный взрыв, хоть и приглушенный землей, заставил Старбаке в ужасе содрогнуться. Осколок то ли камня, то ли железа просвистел рядом с потрепанной шляпой Эванса, но полковник даже не шелохнулся. Он лишь взглянул на одного из своих ординарцев, сидевшего верхом на пегой лошади.

- Отто, ты цел?

- Яволь, полковник, цел.

Эванс повернулся к Старбаку, который с трудом держался на ногах.

- Так где же ты видел войска федералистов?

- Где-то с полмили от брода Садли, сэр, на дороге, ведущей на восток.

- В лесу, говоришь?

- Да, сэр.

Эванс поковырялся в потемневших и испорченных жеванием табака зубах раскрытым перочинным ножом. Он скептически осмотрел Старбака с головы до пят, и, похоже, ему не понравилось то, что он увидел.

- И сколько же войск ты засёк, а, черномазый?

- Я не знаю, сэр. Много. И у них есть пушка.

- Хм, пушка? Как я напуган! Прям наложил в штаны, - захохотал Эванс, и его окружение тоже рассмеялось. Полковник был известен как сквернослов, непросыхающий пьяница и к тому же с необузданным нравом.

Он закончил Вест-Пойнт в 1848 году, хотя и с трудом, и теперь насмехался над программой обучения академии, заявляя, что солдатом тебя делает способность драться как дикий кот, а не показное умение говорить по-французски и решать воображаемые задачи по тригонометрии или овладение сложностями естественных наук, что бы это ни было.

- Ты видел пушку, да? - спросил он уже жестче.

- Да, сэр, - на самом деле Старбак не видел никаких пушек северян, но видел, как войска федералистов расчищали завал, и рассудил, что наверняка они не тратили бы время на расчистку дороги для пехоты. Колонна пехоты просто обошла бы сваленные деревья, но для пушек понадобится свободный проход, и это, без сомнения, указывало на то, что скрытая фланговая атака включала в себя и артиллерию.

Натан Эванс отрезал новый кусок табака и засунул его за щеку.

- И что же, Бога ради, они делали в лесу перед бродом Садли?

Старбак сделал паузу, и разорвался еще один снаряд, взметнув столб красного пламени и черного дыма. Мощность взрыва поразила Старбака, который опять пригнулся, когда ударная волна сотрясла воздух, хотя полковника Натана Эванса, казалось, взрыв совсем не встревожил, разве что он опять справился о целости своего ординарца.

- Яволь, полковник. Всё в порядок. Не волноваться, - немец был крупным мужчиной со скорбным выражением лица, к его широкой спине был подобно рюкзаку привязан необычный глиняный бочонок.

Его начальник, полковник Эванс, которого, как узнал Старбак от своих тюремщиков, прозвали Окороком, днем выглядел еще менее приятным, чем в предрассветные часы; и в самом деле, на предвзятый взгляд Старбака, Эванс больше всего напоминал ему одного из вечно согнутых бостонских грузчиков угля, которые в спешке переносили мешки с топливом весом в центнер с улицы в погреба кухонь, и почти не удивительно, подумал Старбак, что брезгливый Вашингтон Фалконер отказался встать под командование этого уроженца Южной Каролины.

- Итак? Ты не ответил на мой вопрос, парень, - Эванс пристально смотрел на Старбака. - Что ты делал на том берегу Ран, а?

- Меня послал полковник Фалконер, - дерзко ответил Старбак.

- Послал? Зачем?

Старбак хотел сохранить лицо и сказать, что его послали разведать лес возле Булл-Ран, но понимал, что ложь не пройдет, поэтому решился открыть унизительную правду.

- Он не хотел, чтобы я оставался в его подразделении, сэр. Поэтому отослал меня назад к соотечественникам.

Эванс отвернулся и принялся пристально рассматривать деревья, обрамляющие реку Булл-Ран, где его полубригада обороняла каменный мост, по которому с запада, из Вашингтона, шла основная дорога.

Если северяне атакуют этот участок реки Ран, оборона Эванса окажется в безнадежном положении, так как его бригада состояла всего лишь из горстки легкой кавалерии, четырех устаревших гладкоствольных пушек, недоукомплектованного пехотного полка из Южной Каролины и еще одного такого же из Луизианы.

Борегар оставил бригаду такой незащищенной, будучи уверенным, что основное сражение пройдет далеко отсюда, на правом фланге конфедератов.

Пока что, к счастью для Эванса, атака северян на бригаду ограничивалась изнурительным стрелковым и артиллерийским огнем, но одно из орудий противника было такого большого калибра, что, казалось, сами небеса сотрясались каждый раз, когда снаряд пролетал над головами.

Эванс наблюдал, склонив голову набок, словно судил о ходе сражения по этим звукам. Для Старбака винтовочные и ружейные выстрелы звучали на удивление похоже на свирепое потрескивание горящего сухого подлеска, а надо всем этим гремела канонада.

Летящие снаряды звучали, как рвущаяся одежда, или, может быть, как жарящийся бекон, за исключением того, что время от времени шипение неожиданно перерастало в режущий уши треск, когда снаряд разрывался.

Несколько пуль прожужжали рядом с маленькой группой Эванса, несколько из них с зловещим свистом. Странно было то, что Старбак, чувствовавший, как колотится в груди сердце, вообще-то не так боялся снарядов и пуль, как свирепого и кривоногого Окорока Эванса, который теперь обернулся к пленнику.

- Хренов Фалконер отправил тебя назад к твоим соотечественникам? - переспросил Эванс. - Что ты хочешь этим сказать?

- К моей семье, сэр. В Бостон.

- Ах, в Бостон! - весело рассмеялся Эванс, приглашая и других разделить его веселье. - Отстойник. Нужник. Город хныкающего дерьма. Господи, как же я ненавижу Бостон. Город черножопого республиканского дерьма. Город назойливых, распевающих гимны женщин, которые ни на что не пригодны, - Эванс пустил щедрую струю табачной жижи на ботинки Старбака.

- Так Фалконер отослал тебя назад в Бостон, да, парень? Почему?

- Я не знаю, сэр.

- Не знаю, сэр, - передразнил Старбака Эванс, - или, может, ты мне врешь, жалкий кусок дерьма. Может, ты пытаешься увести моих людей от моста, разве не так, засранец? - ярость полковника была ужасающей, подавляющей и неистовой, заставив Старбака непроизвольно сделать шаг назад, когда произносивший эту речь полковник обдал его брызгами слюны.

- Ты пытаешься убедить меня двинуться вниз по реке, черномазый ублюдок. Хочешь, чтобы я открыл главную дорогу, ублюдки северяне перейдут мост, и все мы до заката будем висеть на деревьях. Разве не так, никчемный сукин сын? - на пару секунд повисло молчание, а потом Эванс повторил свой вопрос, сорвавшись на крик: - Разве не так, ты, черномазая сука?

- Колонна северян находится в лесу рядом с бродом Садли, - Старбаку каким-то образом всё-таки удалось сохранить спокойствие. Он резко дернул руками, пытаясь указать на север, но путы оказались слишком крепки. - Они направляются сюда, сэр, и будут здесь через час или около того.

Новый снаряд разорвался на пастбище за дорогой, где стояли в ожидании в некошеной траве два резервных артиллерийских расчета Эванса, Отдыхающие канониры даже не оглянулись, когда один из огромных снарядов упал ближе, чем обычно, срезав ветку с ближайшего дерева, прежде чем разорваться в сорока ярдах смесью грязи, осколков и дыма.