Мятежник

- Я так хотела с вами встретиться, - сказала Анна. - Разве вы не должны были приехать вчера?

- Униформу задержали на день, - солгал Старбак. По правде говоря, он обедал с Таддеусом Бёрдом и соблазнителем Бельведером Дилейни, и этот обед превратился в поздний ужин, так что нижние юбки были куплены лишь ближе к полудню в воскресенье, но едва ли было разумно признаваться в этом праздном времяпрепровождении.

- Что ж, теперь вы здесь, - произнесла Анна, вытащив Старбака на солнечный свет, - и я так этому рада. Адам так много о вас рассказывал.

- Он и о вас часто говорил, - галантно ответил Старбак, хотя это была неправда, на самом деле Адам редко рассказывал о сестре, и без особой любви.

- Вы меня удивили. Адам обычно тратит много времени на исследование собственного "я" и едва ли замечает существование других людей, - Анна, обнаружив более логический склад ума, чем ожидал Старбак, тем не менее покраснела, как будто извиняясь за свое явно резкое суждение. - Мой брат по сути настоящий Фалконер, - объяснила она. - Он не очень практичен.

- Но ведь ваш отец практичен, уверен в этом.

- Он мечтатель, - заявила Анна, - романтик. Верит, что всё сбудется, если не терять надежды.

- Но, конечно, этот дом был построен не одними надеждами? - Старбак помахал в сторону роскошного фасада Семи Источников.

- Вам нравится дом? - похоже, Анна удивилась. - Мы с мамой пытаемся убедить отца снести его и построить что-нибудь побольше. Может, в итальянском стиле, с колоннами и куполом? Мне бы хотелось, чтобы у нас был храм на холме посреди сада. Что-нибудь, окруженное цветами и очень большое.

- Мне кажется, дом и так прекрасен, - сказал Старбак.

Анна выразила свое несогласие со Старбаком гримасой.

- Его построил наш пра-прадедушка Адам, по крайней мере, большую его часть. Он был очень практичен, но потом его сын женился на француженке, разбавив кровь семьи чем-то эфемерным. Так говорит мама. А она не слишком здорова, эта кровь не может ей помочь.

- Адам не кажется эфемерным.

- О, но ведь он именно такой, - заявила Анна, а потом улыбнулась Старбаку. - Мне так нравится речь северян. Она гораздо быстрее нашего сельского говора. Вы позволите мне вас нарисовать? Я не такой хороший художник, как Итан, но усиленно работаю над этим. Вы можете сесть на берегу реки Фалконер и принять меланхоличный вид, как изгнанник у вод Вавилона.

- Вы хотели бы, чтобы я подвесил свою арфу в ивах? [2] - неуклюже пошутил Старбак.

Анна высвободила свою руку и восхищенно захлопала.

- Вы составите превосходную компанию. Все остальные так скучны. Адам изображает праведника на Севере, отец увлечен своими солдатами, а мама проводит весь день, обложившись льдом.

- Льдом?

- Уэнхемским льдом, из вашего родного штата Массачусетс. Полагаю, если начнется война, то больше не будет никакого уэнхемского льда, так что нам придется удовольствоваться продуктом местного производства. Но доктор Дэнсон говорит, лед может излечить мамину невралгию. Способ лечения льдом пришел к нам из Европы, так что должен быть хорош.

Старбак никогда не слышал о невралгии и не хотел расспрашивать, боясь, что она может оказаться одним их тех непонятных женских заболеваний, которые невозможно описать и которыми так часто страдали его мать и сестра, но Анна сама объяснила, что это один из современных недугов и заключается он в том, что она назвала "болями в лицевой части головы".

Старбак пробормотал слова утешения.

- Но отец говорит, она это выдумала ему назло, - продолжала Анна своим робким и слабым голоском.

- Уверен, это неправда, - сказал Старбак.

- А я думаю, вполне может быть правдой, - произнесла Анна очень грустно. - Иногда я гадаю, неужели мужчинам и женщинам вечно суждено друг друга раздражать?

- Не знаю.

- Не очень-то ободряющая беседа, да? - спросила Анна скорее от безысходности и тоном, который предполагал, что все ее разговоры подобным же образом затягивает в трясину меланхолии.

Казалось, она с каждой секундой всё глубже погружается в отчаяние, и Старбак вспоминал злобные рассказы Бельведера Дилейни о том, что его сводный брат терпеть не мог эту девушку, и насколько Ридли нуждался в ее приданом.

Старбак надеялся, что эти истории были лишь злобными сплетнями, иначе до чего же жестоким должен быть мир, чтобы мучать такую робкую и не от мира сего девушку, как Анна Фалконер.

- Отец и правда сказал, что эти нижние юбки для меня? - внезапно спросила она.

- Так сказал ваш дядя.

- А, Дятел, - отозвалась Анна, как будто это всё объясняло.

- Этот заказ выглядел очень странно, - галантно произнес Старбак.

- Теперь так много всего странного, - безнадежно заявила Анна, - и я не смею просить у отца объяснений. Он будет не в духе, вот увидите.

- Да?

- Это все вина бедняги Итана. Понимаете, он не смог найти Траслоу, а отец вбил себе в голову, что ему нужен Траслоу. Вы слышали о Траслоу?

- Ваш дядя говорил мне о нем, да. Как будто это довольно грозный человек.

- Но так и есть, он грозный. Он пугает! - Анна замолчала и подняла глаза на Старбака. - Могу я вам довериться?

Старбак гадал, что за жуткую историю он сейчас услышит об ужасном Траслоу.

- Почту за честь, если вы мне доверитесь, мисс Фалконер.

- Пожалуйста, зовите меня Анна. Я хочу, чтобы мы стали друзьями. А я расскажу вам, по секрету, конечно, что не верю, будто бедняга Итан рыскал у берлоги Траслоу. Думаю, Итан слишком его боится. Все боятся Траслоу, даже папа, хотя и уверяет, что не боится, - тихий голос Анны звучал очень серьезно. - Итан говорит, что ездил туда, но не знаю, правда ли это.

- Уверен, что правда.

- А я нет, - она вновь взяла Старбака под руку и зашагала дальше. - Может, вам стоит поехать поискать Траслоу, мистер Старбак?

- Мне?

Внезапно голос Анны зазвучал оживленно.

- Воспринимайте это как рыцарский обет. Все молодые рыцари моего отца должны поскакать в горы и бросить вызов чудовищу, а тот, кто привезет его с собой, будет признан лучшим, самым благородным и галантным. Что вы об этом думаете, мистер Старбак? Хотите исполнить рыцарский обет?

- Думаю, это звучит пугающе.

- Отец оценит, если вы поедете, я уверена, - сказала Анна, но когда Старбак не ответил, просто вздохнула и потащила его к крылу дома.

- Хочу показать вам трех моих собак. Вы наверняка скажете, что они самые прелестные создания в мире, а потом мы принесем краски и пойдем к реке, и вы сможете повесить в ивах эту потрепанную шляпу. Правда, у нас нет ив, по крайней мере, не думаю, что они есть. Я не очень хорошо разбираюсь в деревьях.

Но встреча с тремя собаками не состоялась, как и поход за красками, потому что парадная дверь Семи Источников внезапно отворилась, и на солнечный свет выступил полковник Фалконер.

Анна восхищенно затаила дыхание. Ее отец был одет в один из своих новых мундиров и выглядел действительно великолепно. Как будто был рожден, чтобы носить эту форму и вести людей по зеленым холмам к победе.

Серый мундир был густо расшит золотой и желтой тесьмой, переплетенной таким образом, что она образовывала широкую кайму по краям кителя, а рукава были богато украшены причудливо извивающимся галуном, поднимающимся от широких манжет чуть выше локтей.

Из-за сияющего черного ремня торчала пара желтых лайковых перчаток и свисал красный шелковый кушак с кистями. Его высокие сапоги сверкали, ножны сабли были отполированы до зеркального блеска, а желтый плюмаж на треуголке покачивался на слабом теплом ветерке.

Вашингтон Фалконер был явно собой доволен и встал так, чтобы видеть свое отражение в одном из высоких окон.

- Ну как, Анна? - спросил он.

- Чудесно, папа! - отозвалась Анна с максимальным оживлением, на которое была способна, как подозревал Старбак. Из дома вышли двое чернокожих слуг и кивнули в знак согласия.

- Я ждал форму вчера, Нат, - Фалконер не то спрашивал, не то обвинял Старбака этим заявлением.