Страница 26 из 140
А теперь возвращаемся в 1928 год:
И. М. Рейснер (Немчиновка Московской обл.) — К. Б. Радеку (Тобольск):
I. <Март 1928 г.>.
Дорогой Карл — мне решительно стыдно, что не удалось повидать Вас перед отъездом — но живя в Немчиновке[238] (это почти также далеко от Москвы, как Тобольск) узнаешь о событиях Post factum.
Сначала о личных делах. Дочка Ленсбери[239], она же Violet[240], через несколько месяцев совершит нереспектабельный поступок и подарит старому Джорджу незаконного внука — моего сына или дочку. Violet вернулась, живет в Немчиновке, так же строга в большевистской ортодоксии, шагает стремительным образом через немчиновскую грязь и лишь иногда (не слишком часто) жалуется на отсутствие ванной, метро и других удобств, свойственных капиталистической Англии. Мы члены кооператива, но маслом и яйцами нас снабжает местный представитель ростовщического капитала в виде пожилой подозрительно вежливой армянки. Я читаю лекции, изучаю древнюю историю Индии, занимаюсь физкультурой, худею, готовлю книгу по аграрному вопросу в Индии, редко хожу в театр и точно не знаю, где собственно находится центр тяжести. В институте мы дискутируем в высшей степени злободневные темы как вопрос о происхождении ислама и был ли в Индии феодализм в 4 веке до Р. Х. Отдаленность этих эпох не мешает весьма ожесточенному характеру споров, что очевидно объясняется 1) малым количеством слушателей, 2) тем обстоятельством, что в указанных областях далеко не всё идеологически закреплено, 3) профессиональными качествами «маленького мира ученых». В связи с юбилеем Горького[241] я с наслаждением перечел прочувствованные строки, посвященные ему Лэри в Гамбурге[242] и Вами в «Портретах».
М. А. <Рейснер> счастлив, помолодел и пишет историю политических учений от Калибана до Ленина[243]. Алеша[244] вырос, относится ко мне с давним презрением, как к вырождающемуся интеллигенту и слывет первым драчуном в округе. Лу-лу неизменно в своей томной прелести и готовится явить миру еще четырех щенят в дополнение 42 уже существующих. Проф. Залкинд[245] предполагает специально обследовать ее в целях использования ее опыта для своей статьи «Гигиена мозговой работы».
Дорогой Карл — напишите подробно, что Вам нужно в городе по имени Тобольск — сапоги? книги? табак? и т. д.? Можно ли будет навестить Вас в Тобольске во время моих летних каникул? И вообще дымится ли дым Вашей трубки и как относится к Вам прекрасная половина тобольской общественности?
Мы получаем «New Leader» и «Labor Monthly» — может Вам было бы интересно, если бы я переслал их в Тобольск?
Крепко целую И. Рейснер.
P. S. Посылаю Вам немного табаку.
М. Б. Б. Немчиновка, 3. Запрудная д.7 мне[246].
II. 5 августа <1928 г.>.
Дорогой Карл. Вы наверное знаете из газет, что Михаил Андреевич <Рейснер> скончался в ночь на 3 августа. События развернулись достаточно быстро. Еще две недели назад он прекрасно чувствовал себя в Кисловодске, куда поехал с новой женой. Вдруг начала давать себя чувствовать водянка. В Москве, куда они вернулись, консилиум высказался за операцию, чтобы выпустить воду и поставить диагноз (подозрение на рак). Операция прошла хорошо. Рака тогда не обнаружили. Выпустили 13 литров воды. 2 дня спустя М. А. неожиданно почувствовал себя дурно — ночью после 8-минутного припадка он скончался от паралича сердца. Post mortem[247] вскрытие обнаружило плоскостной рак брюшины. На этот раз смерть была великодушна и избавила его от нескольких месяцев бесполезных и унизительных страданий. Я видел только мертвое тело. Щеки впали, но лицо было очень красиво и более чем когда-либо похоже на Лэри <Ларису>. На простом грузовичке, так же как было с мамой[248], я отвез тело в крематорий. Никаких торжеств и подобия толпы не было. Враги не произносили речей «о безвременной утрате»; отсутствовали флаги и делегации чуткой молодежи. Ссылаясь на волю покойного, я категорически высказался против венков, речей и заседаний. Надо сказать, что все «органы» власти и общественности ухватились за это предложение с горячностью, которая показалась бы странной при других условиях. Ни в «Правде», ни в «Известиях» даже не было помещено некролога. Даже в хронике наряду с кражей кальсон на Смоленском рынке или нападении хулиганов на кассира МСПО[249] отсутствовало малейшее упоминание о смерти М. А. Рейснера, профессора, члена Ком. Академии, члена ВКП(б) с 1905 года. Общими усилиями моими и общественности была вписана последняя, едва ли не самая стильная, страничка биографии покойного. Его пепел будет помещен в колумбарий рядом с пеплом Екатерины Александровны и Лэри (я уже имею разрешение на это). В колумбарии много цветов, спокойно и помещение напоминает не то банк, не то протестантскую церковь, не то вокзал, неожиданно превращенный в госпиталь. Вазы хоронятся в особых шкафах под стеклом, как экспонаты музея, где каждый предмет неповторим, но все они по существу одинаковы. Окна широко открыты, в воздухе вдали прозрачный скелет радиостанции и слышны золотистые трели колоколов Донского монастыря.
Покойный сохранил до конца ясность мыслей и последовательность действий. Он отказался видеть меня за неделю до смерти и оставил все, включая свою библиотеку и библиотеку Лэри, своей второй жене. В своем завещании он просит правительство Союза назначить ей пенсию и не лишать квартиры. Нина Степановна[250] разбита горем, но решительно отказалась иметь какое-либо дело с Алешей и с его дальнейшим воспитанием. По всей вероятности мне удастся выкупить у нее библиотеку.
Маленький Лев[251] прибавил целый фунт и ничего не знает о смерти деда. Violet и я оба надеемся, что в будущем году нам не придется хоронить еще кого-либо из Рейснеров.
Ваш Игорь[252].
Ответные письма Карла Радека Игорь Рейснер, понятно, не сохранил.
Сведениями о начале личного знакомства Бориса Пильняка с Карлом Радеком мы не располагаем. Известно, что в 1922–1923 гг. установилось близкое знакомство Пильняка с Троцким, а Радек был тогда в упряжке Троцкого своим человеком и появлялся на литературных обсуждениях вместе с Львом Давыдовичем[253]. О заинтересованном отношении Л. Д. Троцкого к литературной работе Бориса Пильняка Радек, конечно, знал…
На совещании в ЦК РКП(б) по художественной литературе 9 мая 1924 г., в работе которого Радек принимал участие, имя Пильняка звучало часто — он был одной из главных мишеней для напостовских атак; там же было оглашено написанное Пильняком[254] и подписанное крупными писателями-попутчиками письмо с протестом против политики напостовцев. Заканчивая свое выступление, Радек высказался против этой политики: «Если сравнить то, что пишет Пильняк теперь, и что он писал в 20-м году, заметен значительный шаг вперед. Развитие идет не по одной линии. Тут громаднейшая работа, которую не может заменить литературный погром. А литературный погром для правильно поставленной задачи — очень плохой план»[255].
238
Дачная местность в Одинцовском районе Московской области.
239
Имеется в виду Джордж Ленсбери — крупный деятель лейбористской партии Англии, бывший в 1932–1935 гг. ее лидером.
240
Виолет (Вайолетт) Ленсбери — дочь Джорджа Ленсбери, жена историка А. Г. Пригожина, с которой И. М. Рейснер познакомился, работая в Московском институте востоковедения (по окончании в 1924 г. Военной академии). Вскоре Вайолет ушла от своего супруга и стала жить с И. М. Рейснером — сначала в проходной комнатке общежития РАНИОН (Российская ассоциация научно-исследовательских институтов общественных наук, а потом на подмосковной даче. У них родилось двое сыновей: Лев и младший Георг (его в семье звали Додик), названный в честь деда Джорджа Ленсбери. В 1940 г. Вайолетт, уехавшая в командировку в Париж, вышла там замуж за брата известного индийского историка и крупного деятеля компартии Великобритании Раджани Палм Датта, навсегда бросив И. М. Рейснера с двумя сыновьями в Москве.
241
28 марта 1928 г. М. Горькому исполнилось 60 лет.
242
В книге Л. Рейснер «Гамбург на баррикадах» (1925) никаких высказываний о Горьком нет.
243
Вся фраза иронична и вызвана женитьбой М. А. Рейснера сразу после смерти его жены.
244
Речь идет о младшем, приемном сыне М. А. Рейснера; К. А. Антонова в мемуарах «Мы, востоковеды…», повествуя об И. М. Рейснере в 1930-е гг., упоминает Алексея как «приемного брата Игоря, с которым он был не в ладах и о котором никогда не говорил» (Восток. 1991. № 3. С. 108).
245
А. Б. Залкинд — педолог, врач-психоневролог, педагог, автор многочисленных книг по педологии и педагогике, издававшихся до 1934 г., член ВКП(б).
246
РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 1. Ед. хр. 111. Л. 24–25.
247
Посмертное (лат.).
248
Е. А. Рейснер скончалась 19 января 1927 г.; за два месяца до своей смерти она писала Л. Сейфуллиной: «Ты не страдай о нас, все случилось 9 февраля (1926 г., когда умерла Л. Рейснер. — Б.Ф.), теперь только тянутся следствия. Каждое из них я встречаю равнодушно. И если ты услышишь, что я оборвалась, будь другом и порадуйся за меня» (Лариса Рейснер в воспоминаниях современников. М., 1969. С. 112).
249
Московский Союз потребительских обществ.
250
Нина Степановна Рейснер — вторая жена М. А. Рейснера
251
Лев Рейснер — сын И. М. Рейснера и Виолетт Лэндсбери, впоследствии историк-востоковед, автор прочувствованных воспоминаний об отце.
252
РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 1. Ед. хр. 111. Л. 22–23.
253
На с. 92* мы приводили из следственных показаний И. Э. Бабеля его рассказ о появлении Радека с Троцким у Воронского, когда Багрицкий читал «Думу про Опанаса». Тогдашнюю попытку Радека перевести разговор на политические темы Троцкий остановил, строго на него посмотрев. Понятно, что этот «строгий» взгляд объяснялся корпоративной этикой: обсуждать, да еще в таком стиле, внутрипартийные проблемы при беспартийных создатель Красной армии считал недопустимым.
*В файле — глава «Троцкий — Сталин: как помочь молодым поэтам», раздел «4. Пастернак у Троцкого» — прим. верст.
254
См.: Знамя. 1994. № 9. С. 140.
255
К вопросу о политике РКП(б) в художественной литературе. С. 48.