Страница 19 из 140
23 августа Троцкий отправил письмо Каменеву, посвященное реализации постановления Политбюро от 6 июля 1922 г. о создании единого союза писателей на базе «Круга». Литературные леваки из различных литгрупп не желали сотрудничать с «Кругом», настаивая на создании идеологически чистого объединения писателей (в декабре 1922 г. они образовали группу «Октябрь», прародительницу РАППа, и с 1923 г. начали издавать одиозный журнал «На посту»). Троцкий, которому суждено было стать лидером левой оппозиции в СССР (единственной массовой оппозиции режиму Сталина), в вопросах культуры не разделял напостовских взглядов. В его письме Каменеву — конструктивное стремление к объединению всех литературных сил, стоящих, если пользоваться тогдашней лексикой, на советских рельсах, проявляется вполне отчетливо:
№ 3359.
Тов. Каменеву Л. Б.
Копия тов. Воронскому.
Наряду с «Кругом» делаются попытки объединения писателей коммунистов. Было уже организационное собрание. Вырабатываются тезисы (критику этих тезисов я тов. Каменеву послал). Цели этого объединения пока еще довольно смутны. Но мне кажется, что одним из мотивов является недоверие к «Кругу» — в том смысле, что он будет затирать молодых коммунистов в пользу «Сменовеховцев». Такой мотив объединения был бы наиболее болезненным и вредоносным. Мне кажется, что тут «Кругу» надо пойти навстречу коммунистической молодежи и предложить ей составить альманах, который мог бы быть издан в ближайшее время. Чисто идейное объединение писателей-коммунистов может принести известную пользу, но лучше всего, если они будут фракцией в рамках «Круга», а не конкурирующей с ним (особенно на почве издательства) организацией.
И еще одно письмо Каменеву на тему литературной политики Троцкий написал 12 сентября:
№ 3553.
Л. Б. Каменеву.
Разумеется, «Кузницу»[147] нужно поддержать, но я очень опасаюсь, чтобы не вышло новых недоразумений: есть ведь и другие пролетарские издательства в Петрограде и в Москве. Насколько я знаю, между ними борьба. В «Кузнице» тоже есть что-то вроде раскола[148]. Может оказаться, что мы поддерживаем одну группу против другой. Этого нужно во что бы то ни стало избежать.
Как известно, артель писателей и ее издательство «Круг» действительно были созданы, выпустили массу книг и несколько альманахов, но Союза писателей из артели «Круг» не получалось, как не могло получиться его и из группы «Перевал», созданной Воронским на базе «Красной нови» в 1924 г. Литературная деятельность Воронского вызывала оголтелые нападки напостовцев, а затем и Агитпропа ЦК. В 1927 г. Воронскому пришлось оставить работу и в «Красной нови», и в издательстве «Круг»; в 1928 г. по обвинению в принадлежности к троцкистской оппозиции его исключили из партии, а затем выслали в Липецк. Уход Воронского «Круг» не спас, и в 1929-м его слили с издательством «Федерация», из чего в итоге образовалось издательство художественной литературы (ГИХЛ), а не Союз писателей, как предполагалось в 1922 г.
Но мы забежали вперед, во времена, когда Троцкому уже давно было не до помощи советским поэтам, а Сталин еще не мог заняться вплотную руководством литературой…
Суть подлинных намерений авторов тех или иных проектов часто проясняется результатами и стилем их частных действий в сфере приложений.
Слова Троцкого (из его записки в Политбюро) о внимании, которое случайно проявляется к некоторым литераторам и художникам «отдельными советскими работниками», относятся и к нему самому. Получив с окончанием Гражданской войны и началом нэпа возможность заниматься не только тем, что составляло непосредственное содержание его официальных обязанностей председателя Реввоенсовета республики, Троцкий вернулся к своим давним литературным интересам — чтению и критическим статьям. Теперь его литературные выступления имели резонанс в огромной аудитории, а для литчиновников звучали как приказ (этому способствовал и мало изменившийся за 10 лет стиль Троцкого-критика — он оставался хлестким и безапелляционным). Как у всякого яркого литературного явления, у статей Троцкого были и поклонники, и противники (литературные, о политических здесь речи нет). Многие поэты видели в Троцком (наряду с Луначарским) — редкий случай большевистского вождя, искренне интересующегося литературой и способного воспринять не только ее содержание. Троцкому вручали и посылали свои книги с дарственными надписями (литературная часть библиотеки Троцкого, кажется, еще не описана, хотя в ней, несомненно, много интересного: есть указание на есенинские автографы[150]; наверняка были автографы Маяковского, с которым председатель Реввоенсовета встречался и переписывался, или, скажем, автографы Сельвинского; известно, например, что Е. Полонская послала в 1921 г. Троцкому свой сборник «Знаменья» и получила в ответ его письмо…[151]). Любопытное свидетельство о том, что Багрицкий читал Троцкому поэму «Дума про Опанаса», оставил в 1939 г. Бабель — он на этом чтении присутствовал. Понятно, что свидетельство получено на Лубянке, но оно сделано собственноручно и отличается от записи допроса следователем отсутствием некоторых деталей, которые, возможно, Бабель не хотел приводить в своем тексте[152]: «На квартире Воронского (не то в 1924-м, не то в 1925 г.) было устроено чтение, на которое пришли Троцкий с Радеком. Читал Багрицкий поэму „Дума про Опанаса“, присутствовали Леонов, я и еще кто-то, не могу вспомнить точно, возможно Всев. Иванов. После чтения Троцкий расспрашивал нас о наших творческих планах, о наших биографиях, сказал несколько слов о новом французским романе; помню попытку Радека перевести разговор с чисто литературных тем на политические, но попытка эта была Троцким остановлена»[153].
Троцкому посвящали книги и спектакли. Он встречался с писателями, личное общение способствовало взаимопониманию. Об этих встречах сохранилось очень мало свидетельств, так как публичная травля Троцкого, начавшаяся уже в 1923 г., быстро набрала такие обороты, что малейший намек на былые общения с заклятым врагом Сталина мог стоить жизни.
Есть два свидетельства о состоявшейся в августе 1922 г. (то есть в пору развития нашего сюжета) встрече Троцкого с Борисом Пастернаком.
Одно принадлежит известному литературоведу-германисту и переводчику, дальнему родственнику Пастернака (брат жены брата) Н. Н. Вильмонту и содержится в его неоконченных воспоминаниях. Они сочинялись в середине 80-х по памяти; дневников автор не вел и спустя 60 лет излагал свои и чужие разговоры в форме диалогов, то есть беллетризованно.
11 августа 1922 г., рассказывает Вильмонт, Пастернак с семьей выехал из Москвы в Питер, чтобы затем морем (так дешевле) отправиться в командировку в Германию. За день до этого он устроил прощальную вечеринку («ночную попойку», — как называет ее мемуарист), а утром ему доставили приглашение на аудиенцию к Троцкому. Вильмонт, после попойки заночевавший у Пастернаков и дождавшийся возвращения Бориса Леонидовича, рассказывает с его слов об этой встрече, предваряя рассказ собственным суждением: «Троцкий писал тогда очерки о советских писателях и поэтах, каковые им печатались в „Правде“ (по два подвала на каждого литератора, будь то Маяковский, Есенин или Безыменский). Ими принято было тогда восторгаться как очерками, будто бы отличавшимися независимостью мысли „большого человека“. На самом деле это были самоуверенные, щеголевато-фразистые „эссейи“, пустопорожние до тошноты. Теперь очередь дошла до Пастернака»[154]. Ярлык «фразера» Троцкому прилепили давно, и определенные основания для этого были; но, поскольку его очерки о советской литературе теперь всем доступны, нетрудно убедиться, что приведенная здесь характеристика их никак не исчерпывает.
146
РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 1. Ед. хр. 140. Л. 8.
147
Московская литературная группа, созданная в 1920 г. поэтами-пролеткультовцами; по ее инициативе был создан независимый от Пролеткульта ВАПП; к середине 1920-х гг. «Кузница» состояла главным образом из прозаиков (Ф. Гладков, Н. Ляшко и др.).
148
В декабре 1922 г. левое крыло «Кузницы» (С. Родов, А. Дорогойченко, С. Малашкин и др.) вышли из «Кузницы» и инициировали создание группы «Октябрь».
149
РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 1. Ед. хр. 140. Л. 10.
150
См.: Юсов Н. Г. Дарственные надписи С. А. Есенина. Челябинск, 1996. С. 296.
151
См.: Фрезинский Б. Судьбы Серапионов. СПб., 2003. С. 99.
152
Приведем его по кн.: Поварцов С. Причина смерти — расстрел. М., 1996. С. 53.
153
В протоколе допроса следователь записал: «Помню, что Радек сделал попытку перевести разговор на политические темы, сказав: „Такую поэму надо было бы напечатать и распространить в двухстах тысячах экземпляров, но наш милый ЦК вряд ли это сделает“. Троцкий строго посмотрел на Радека, и разговор снова коснулся литературных проблем» (там же. С. 54). Отметим, что в книге В. Шенталинского «Рабы свободы» (М., 1995. С. 34) этот рассказ излагается только на основе протокола допроса.
154
Вильмонт Н. О Борисе Пастернаке. М., 1989. С. 93.