Страница 79 из 90
Шлюпочная палуба была пуста; матросы, когда мыли палубу, аккуратно составили палубную мебель вдоль борта. Я взял себе шезлонг уселся в углу за лебёдкой спасательной шлюпки. За бортом тихо плюхала вода, от речного воздуха клонило в сон.
Вдруг на палубу вышли двое, мужчина и женщина. Женщине было на вид лет сорок, она была хорошо, обдуманно одета и причёсана, мужчина, пожалуй, был постарше. Весело болтая, они подошли к борту, заглянули вниз. Потом мужчина принёс столик и два стула, а женщина быстро накрыла его бумажной салфеткой, вытащила из пакета бутылку «Мартини», стаканчики и шоколадку. Меня они не замечали. Не отводя глаз друг от друга, они уселись, мужчина открыл бутылку и разлил вино.
Я подумал, что они не похожи на супружескую пару. Скорее, на любовников, которые вырвались из своих семей, чтобы провести отпуск вместе, а, может, на людей, которые решили жить вместе и эта поездка – первое, что у них в жизни будет по-настоящему вместе. И этот теплоход, о котором они долго мечтали, и бутылка «Мартини» были для них первым шагом, который теперь они тоже должны будут сделать вместе.
Женщина подняла стаканчик, посмотрела сквозь вино на мужчину, и вдруг заплакала. Она не закрыла лицо ладонью, как это делают плачущие люди, она смотрела на него, не отрываясь, красивые, полные губы кривились, а слезы текли и текли, проложив на щёках мокрые дорожки.
Мужчина, не отводя взгляда, вынул из её руки стаканчик и взял её ладони в свои. Потом он молча вытащил носовой платок и промокнул слезы на её щёках. Женщина через силу улыбнулась ему, вытащила из сумочки сигарету, закурила и отвернулась, опершись о перила. Мужчина, помедлив секунду, встал, подошёл к ней, обнял и набросил на плечи свой пиджак.
Судовая трансляция хрипло исполнила «Прощание славянки», теплоход отошёл от причала и, набирая ход, пошёл по каналу, салютуя мостам басовитым гудком. Потом потянулись подмосковные водохранилища, начало темнеть.
Наконец мужчина отошёл от перил. Взявшись за руки, они не оглядываясь, пошли к трапу. На столике осталась забытая бутылка «Мартини». Ветер трещал блестящей фольгой шоколадки.
Прощание
Ночью подморозило. Снег маленькими сугробами лежал на ветках и иногда с тихим шорохом осыпался – его стряхивали задумчивые вороны.
Замёрзшие лужицы хрустели под ногами, следы на асфальте сразу темнели и затекали водой.
У Центрального дома Советской Армии кучками стояли офицеры, тихонько разговаривали, курили, переминались с ноги на ногу. Организации посолиднее и побогаче выделили автобусы, некоторые приехали на своих машинах, но большинство добиралось на метро и теперь вынуждено было мёрзнуть на улице, дожидаясь начала мероприятия.
В ЦДСА стоял гроб с телом маршала. На 11 часов была назначена гражданская панихида, вчера из штаба округа по частям прошла разнарядка – сколько человек выделить для прощания. Как всегда, штабные назначили время сбора с зазором в целый час, в Дом офицеров не пускали, музей был тоже закрыт. На площади Борьбы угловатой громадой разлеглось здание театра Советской Армии. По странной прихоти архитектора театр был построен в форме пятиконечной звезды, но увидеть это можно было разве что с вертолёта. Один взгляд на это сооружение вызывал чувство глухого раздражения и злости. Театр был тоже заперт.
– Надо бутылку взять, а то не достоимся, – внёс предложение шеф, растирая озябшее ухо, – у кого сколько?
Гайдаровские реформы набирали обороты, социализм уже отменили, зарплаты военным платили нехотя и как бы сквозь зубы, поэтому денег едва хватило на бутылку сомнительной водки.
– Закусить у кого есть? – спросил пожилой преподаватель тактики ВВС, с трудом удерживая в руке мягкий стаканчик.
– А как же, – мрачно усмехнулся шеф и вытащил из кармана прозрачную коробочку, – «Тик-Так». В каждой таблетке всего две калории. Здорово, правда?!
Стакан скверной водки натощак не согрел, а только обжёг пищевод и вызвал тяжёлую икоту.
Через час на площади появился пехотный полковник с траурной повязкой на рукаве шинели. В руке он держал мегафон.
– Товарищи офицеры, становись! В колонну по одному! Слушать меня! Форма одежды – шинель стального цвета и фуражки! У кого повседневная шинель – выйти из строя! Несколько человек тут же вырвалось на волю и, прячась за автобусами, побежало в сторону метро «Новослободская». Два моряка в черных шинелях нерешительно топтались на месте.
– Офицеры флота – в строй! – разрешил их сомнения пехотинец.
– Проходим по одному, в дверях снимаем головной убор, равнение направо, выход с другой стороны, – командовал «красный».
– Идти медленно!
Длинная очередь потянулась к входу в здание.
– Кого хоть хороним-то? – спросил кто-то из очереди.
– Какая разница! – зло сплюнул на снег танкист, стоящий передо мной. – Ему всё равно, а нам – тем более! Побыстрее бы пройти – и по домам!
Наконец, хвост очереди вполз в двери. По грязной ковровой дорожке мы прошли в зал. Справа на постаменте стоял гроб. В головах застыли солдаты почётного караула с карабинами, один из них всё время испуганно косился на покойного. За гробом в тени стояли какие-то люди, наверное, родственники. Совсем старенькая женщина – вдова – сидела на стуле возле самого гроба, вцепившись рукой в бортик и бессмысленными, остановившимися глазами смотрела в окно.
В динамиках хрипела траурная музыка. Пахло мокрым паркетом и еловой хвоей.
Невольно ускоряя шаг, мы вышли из зала. У закрытой двери стоял полковник-распорядитель. Он деловито посмотрел на часы, на секунду задумался а потом приказал:
– До конца прощания 10 минут, а очередь закончилась. На второй круг, шагом марш!
Оборонка
Страшный враг
Есть такая буржуазная, безусловно чуждая нам теория под названием «социал-дарвинизм». Дескать, все процессы в обществе основаны на явлении естественного отбора. Сильный набрасывается на слабого, как Мцыри на барса, слабый, ясное дело, пытается увернуться, но при этом не забывает дать пинка ещё более слабому, который бездарно путается под ногами и неприятно визжит. И всегда в этом биоценозе находится этакий зайчишка с пушистым хвостиком, которого никто не боится, а, наоборот, норовят тихо придушить или ошкурить по живому.
На оборонном предприятии такой зайчишка – инженер-конструктор. Кто же его враг? Может, технолог? Конечно, технолог. Стоит только принести на подпись чертёж этому монстру, как он начинает глумиться:
– Нетехнологично! И здесь нетехнологично, и тут… А это вообще дешевле отлить из золота, чем делать по вашему чертежу! Сколько у вас тут толщина стенки заложена? 0,25? А у нас такого сортамента нет. Или 0,1 или 1,0. Выбирайте.
– Да как же выбирать? Если взять 0,1, оно развалится, а если 1,0 – и вовсе не взлетит…
– А это уж, голубчик ваше дело, вы же конструктор! Да, кстати, вы тут диаметр отверстий 4,5 заложили, так мы на 6 поправим. У нас на складе как раз кондукторы[60] на 6 остались, ну да, те ещё, с 1957 года которые. Хорошие кондукторы, ещё спасибо скажете… Эх, слабак… ну, вызовите ему кто-нибудь «Скорую»…
А ещё кто? Представитель заказчика? А как же!
– Товарищ майор, разрешите обратиться!
– Ну-ну, что это вы, товарищ конструктор, даже неловко… Что у вас?
– Да вот тут по чертежу болт с закладной головкой, а мы предлагаем заменить на круглую.
– Как это – заменить?
– Ну, видите ли, болты делали в Прибалтике, а она, Прибалтика эта, теперь стала суверенной и болты поставлять начисто отказалась! Письма присылают, но никто ничего понять не может, потому что написано на прибалтийском.
– Вы с ума сошли! Да на этом болте, может, держится вся обороноспособность государства! А вдруг наш солдат при исполнении воинского долга зацепится за этот болт полой шинели?
– А как же быть?
60
Кондуктор – шаблон для сверления.