Канонир Кейд. Дилогия

Жасмина кивнула, и они оба помогли друг другу надеть и закрепить большие прозрачные шлемы.

– Проверка связи…- произнес Кейд в шлемофон.- Как меня слышишь?

– Слышу хорошо,- прозвучал в наушниках девичий голос.- Только будь любезен немного убавить громкость.

– Есть. Так лучше?

– Да. Спасибо.

Вот так. Скупая благодарность за уменьшение громкости - и ни слова по поводу принятого им решения защищаться. Неужели она не понимает, что только ради нее решился он на бесчестный, подлый поступок? Или она всерьез считает, что он поверил в ее бредни?

Кейд тяжело вздохнул и занялся делом. Задраил оба шлюза. Оторвал от стенки один из бластеров. Проверил магазин. Заряд максимальный. По привычке глянул на серийный номер оружия, но такового не обнаружил. Это уже ни в какие ворота не лезло. Ладно бы еще оружие, не осененное благодатью прикосновения отца бомбардира, но чтобы без номера… Откуда же оно взялось, да еще в таком количестве? В задумчивости покачав головой, канонир установил каждый бластер на предельный уровень излучения, стравил воздух из отсека и открыл массивный грузовой люк.

Больше заняться было нечем. Он завис возле открытого люка и принялся ждать, глядя на звезды и стараясь ни о чем не думать. В последнем, однако, преуспеть не удалось. Уж очень много он узнал за эти дни, и путь к этим знаниям был тернист и усеян ловушками.

Итак, что же он все-таки узнал? Прежде всего о воинах Ордена. Это были специально тренированные люди, умеющие пользоваться оружием, владеющие приемами рукопашной, ориентирующиеся в стратегии и тактике,- одним словом, настоящие бойцы. Кроме них, кстати говоря, других профессионалов военного дела в Империи не было. Эта информация сомнениям не подвергалась и была известна всем. “Воины Ордена служат Императору, исполняя приказы Хранителя Власти и своего Звездоносного”. А вот тут уже начинались расхождения с официальной версией, свидетельством чему были безжалостные откровения Хранителя Власти и далекое от канонов поведение отца бомбардира. Что еще было ложью? Всю жизнь он свято верил, что стрелять сверху из аэролета неподобающе, подло и омерзительно, а теперь сам сидит и ждет, готовый хладнокровно открыть огонь по ни о чем не подозревающему противнику. Еще он знал, что для брата Ордена существует лишь одна женщина на свете, но не из плоти и крови,- Прекрасная Дама, являющаяся в последний миг жизни к павшим на поле Битвы, вознаграждая достойных за годы воздержания и самоотречения. Но теперь в его жизнь прочно вошла другая - смертная - женщина. Пусть она обладала множеством личин, от заговорщицы и дешевой шлюхи в квартале красных фонарей до слабоумной принцессы и ниспровергательницы основ со своей “историей”, но ему она была ближе и дороже тысячи бесплотных Прекрасных Дам. Так все же знал он хоть что-нибудь наверняка или нет? В сущности, он ведь и о Жасмине не знал ничего конкретного. Ну и что? Разве это так важно? Интересно, как называется, когда мужчина ради женщины готов изменить своему повелителю, товарищам по оружию, внушаемым с детства принципам и идеалам?

– Сигнал громкой тревоги! - прервал размышления канонира возбужденный голосок Жасмины в наушниках шлемофона.

– Принято! - автоматически откликнулся он, как положено по Уставу, и мысленно усмехнулся своей реакции. Правду говорят: привычка - вторая натура!

Перехватываясь за скобы, Кейд занял позицию поближе к люку и своей “батарее” из бластеров. Два он взял в руки, а еще два приклеил к скафандру на уровне бедер. Уставом в этой гротескной ситуации уже не пахло. “Один воин - одно оружие”. А почему, собственно? Почему нельзя по-другому? Один человек - два бластера. Или три, четыре, десять, наконец!

Солнце стояло за кормой космолета, и канонир рассудил, что перехватчики не станут заходить в атаку сзади, где отраженные от обшивки лучи могут ослепить пилота и повлиять на точность нанесения таранного удара. Это означало, что встречать их придется в носовой части корабля, где отбрасываемая его корпусом тень создаст идеальные условия для нападения. Кейд выбрался из люка наружу и пополз вдоль корпуса, цепляясь за стыки сварочных швов и кварцевые диски солнечных батарей. Улететь в космос он не боялся: скафандр был снабжен мощными магнитами, прочно удерживающими его на металлической поверхности.

Три световых пятнышка возникли за кормой, быстро увеличиваясь в размерах. Они промелькнули мимо космолета, на миг ослепив канонира сиянием отраженных зеркальной обшивкой солнечных лучей. Он не обольщался: это был пробный заход, и промах еще ни о чем не говорил. В следующий раз они будут внимательнее и точнее…

В голову на миг пришла шальная идея поискать спасения от раздирающих его противоречий в каком-нибудь из Храмов Мистерий, но он тут же с отвращением отказался от этой мысли. Рассчитывать на духовное умиротворение в этих рассадниках лжи и обмана, где лохов-прихожан ловко обирали и настоятели, и уличные мошенники, было бы просто наивно. Так куда же податься? Обратно к Канонирше? Он знал, что там его примут, накормят, обогреют и спрячут, так что никто и никогда не найдет. У Канонирши он мог бы вести спокойную жизнь обывателя: объедаться деликатесами, хлестать спиртное, развлекаться с девочками, а когда кончатся деньги, достаточно прогуляться ночью по улице и освободить от кошельков пару-тройку перепуганных запоздалых прохожих. А потом начать все сначала: жрать, пить, спать со шлюхами… И так по кругу, пока окончательно не отупеешь и превратишься в животное. И что тут плохого? Если стрелять с аэролета в людей подобающе, то и жизнь в борделе сойдет за предел мечтаний!

Перехватчики снова появились в поле зрения канонира. Казалось, будто космолет нагоняет их, но это было лишь иллюзией: на самом деле это они тормозили, стремясь уравнять скорости, чтобы нанести смертельный укол. Преследователи и на этот раз плохо рассчитали маневр. Когда он завершился, все три истребителя оказались далеко за кормой.

Что же еще он знал и чего не знал? Знал, что Орден, Империя и Учение Клина возникли одновременно десять тысяч лет тому назад. Он знал это, потому что так ему говорили буквально все. Мозг Кейда как будто тоже пребывал в состоянии невесомости, как и его тело. В Штурмеров и Бомберов он не верил: детские сказки, мол. Зато верил, что с летательных машин стрелять в неприятеля позорно и неподобающе. Все воины Ордена верили в это. И дети тоже верили в свои страшилки. Воины и дети. Дети и воины. Дети-воины. Воины-дети.

“Я отведу тебя в Пещеры, если ты не будешь хорошим мальчиком”.

Бидва-Девка заревет, Изрытая дым и пламя, Руки-ноги оторвет Раскаленными клыками. Бидвупятка налетит И горохом угостит. Как пригоршней сыпанет - Все живое враз побьет. А огромные Бипятки Всех калечат без оглядки. Люди плачут и кричат - Только косточки хрустят.

“А если ты не исправишься, из кромешной тьмы появится страшный Битришест и станет гоняться за тобой из пещеры в пещеру, свирепо завывая диким голосом. Рык его - смерть, дыхание его - яд. На кого Битришест дохнет, тот погибнет ужасной гибелью: кости его засветятся, а тело будет сжигать вечный огонь”.

Перехватчики опять перегнали космолет и зависли в пространстве прямо по курсу в какой-нибудь сотне миль. Канонир понял, что миг испытания близится. В свой следующий заход они непременно постараются поразить цель.

“Гленни в душе порочен. Он рассказывал мне, как в детстве проделал дырку в стене и подглядывал за своей старшей сестрой, когда та одевалась и раздевалась по утрам и вечерам. Кто способен на такое, тот может и с аэролета огонь открыть!”

“…деликатный, но необходимый вопрос. Приемную комиссию интересует, кандидат Кейд, готовы ли вы поклясться, что вас по ночам посещают лишь нормальные, здоровые сновидения, свободные от неподобающих и деградирующих фантазий наподобие обнаженных женщин или даже мужчин, а также стрельбы с аэролета по наземным целям?”

“…но это еще не все, возлюбленные мои ученики! Сей молодой брат, пренебрегший изучением трудов Клина, совершил тягчайший грех, несравнимый даже с воровством или убийством. Проводя разведывательный полет над занятой противником территорией, он неосторожно снизился и попал под наземный огонь. Не поворачивается язык назвать его последующий поступок, но вы, как я вижу, догадались и сами. Мучимый запоздалым раскаянием за свое деяние, он собственной рукой лишил себя жизни, но подумайте о том позоре, который навлек он на ни в чем не повинных братьев…”