Крест

***

Став рыцарем, Оттар счел зазорным для себя водить дружбу с прежней компанией. Немногие из старых приятелей могли рассчитывать хотя бы на то, что какой-нибудь рыцарь возьмет их в оруженосцы. Потому Оттар стал появляться там, где собирались лучшие люди княжества.

Он в простоте своей думал, что его легко примут в братство: ведь у них общие обеты, общие цели и общие идеи. Но ошибся. Старшие рыцари, к удивлению и разочарованию Оттара, вовсе не поговаривали о войнах и блистательных победах. Они вели долгие беседы про то же хозяйство, изредка вспоминая, как пришлось отловить какую-нибудь банду залетных разбойников: в княжестве своих воров было мало, сказывалось отсутствие голодных лет, а вот из Мертии преступники заезжали частенько.

А молодые рыцари, немногим старше Оттара, задиристые и вспыльчивые, восприняли новичка едва ли не как врага. Они видели в нем помеху и всячески насмехались над ним. По их представлениям, Оттар был слишком беден. О заповеди Хироса, велевшего рыцарю не заботиться о богатствах земных, а заботиться о защите мира от Устаана, здесь никто не вспоминал. Здесь хвалились оружием и конями.

Особенно доставалось Оттару от младшего сына косолапого Вальтера — того, с простолюдинскими ногами. Вальтер-младший выглядел вовсе уж крестьянином, но зато его отец был богат. Вражда между Оттаром и Вальтером вспыхнула, словно любовь, с первого взгляда, однако первый год оба, не сговариваясь, еще скрывали ее. На следующий год Вальтер открыто злословил, а Оттар перешел к угрозам. На третий год всем стало ясно, что этим двоим тесно в одном мире.

Словом, в один прекрасный день Оттар и младший Вальтер встретились в укромном уголке. Обнажили шпаги. Им не требовался повод для поединка — они так ненавидели друг друга, что оба презрели и законы, и правила чести.

Схватка оказалась короткой. Вальтер долго стоял, глядя поверх головы соперника, что-то шептал. Потом неловко взмахнул шпагой, Оттар легко парировал, пошел напролом, почувствовал, как клинок погрузился во что-то плотное. В запале показалось, что погрузился совсем чуть-чуть, Оттар тут же подался назад. Вальтер выронил оружие и зажал рукой рану на груди. Потекла кровь. А потом он упал. И не шевелился. Оттар подождал, размышляя, с чего бы. Он уже понял, что его противник, хоть и назывался рыцарем, оружием не владел нисколько. Может, он еще и вида крови боится? В обморок упал? Или же это хитрость? Оттар подойдет, а тот снизу пырнет его кинжалом, или до выроненной шпаги дотянется…

Он потоптался на месте еще несколько времени. Потом решился. Ногой отбросив шпагу Вальтера подальше, а свою зажав покрепче, зашел к нему с левой руки, чтоб тому кинжалом бить неудобно оказалось. Осторожно позвал. Вальтер не откликнулся. Странно он выглядел — лицо страдальческое, глаза открыты: не иначе, чтоб за Оттаром следить удобней было. Точно притворяется. Тогда Оттар назвал его самыми ужасными словами, надеясь, что Вальтер не выдержит оскорблений и вскочит. Тот не шевельнулся. И кровь уже не текла. "Я так и думал, — отметил он, — рана пустяковая". Но на всякий случай проверил, бьется ли сердце.

Одежда на Вальтере была толстой. Оттар, ругаясь, расстегнул ее, поелозил ладонью по голой груди. Его прошиб пот: куда бы ни клал руку, нигде не стучало. Да и не дышал Вальтер… Оттар вскочил, попятился в ужасе. Спиной наткнулся на дерево, вскрикнул от неожиданности и кинулся прочь со всех ног.

Однако вскоре остановился. Пот прошиб его вторично. Ведь это же убийство! Златирин может убить златирина на поединке, но только в том случае его не повесят, если были соблюдены все правила и условия "Дуэльного кодекса". А они гласят, что должны присутствовать свидетели и священник. Хорошо бы, еще и лекарь. И дуэлянты обязаны объявить причины своего желания убить соперника, а свидетели уж решают, позволить им драться, или нет.

У этого поединка не было свидетелей. И видимых причин — тоже. Убийство, точно. Теперь его непременно повесят. Он заметался: что делать? Вальтер-старший намного богаче Зигмунда, не позволит оправдать убийцу своего сына. Конечно, Оттар мог бы попросить защиты у Эрика… только он не очень-то надеялся, что молодой князь примет его сторону. Тот соблюдал букву и дух закона даже в мелочах. Да и как он посмотрит на Оттара после такого?! Лучший друг — преступник… Опять же, Эрик в последнее время охладел к былой дружбе, его и в Найноре-то почти не застать. Говорили, мертийскую банду где-то за Сарградом отлавливал.

Нет, понял Оттар, за помощью обращаться ни к чему. Надо сделать вид, что ничего не знаешь. Да мало ли с кем мог подраться Вальтер-младший? Он парень заносчивый… был. И только тут Оттар обнаружил, что потерял шпагу. Ту самую, которую три года назад ему подарил Эрик. Оттар кинулся обратно по своим следам.

Темнело, он порой терял ориентиры, но страх увеличивал силы. Спустя час Оттар вышел на ту полянку, где случилась трагедия, и опешил: над телом Вальтера трудились двое каких-то голодранцев. В стороне уже лежало богато отделанное оружие убитого, там же Оттар углядел и свою шпагу, а оборванцы снимали с трупа одежду.

Не помня себя от гнева, Оттар выскочил из кустов, успел подхватить шпагу раньше, чем в левое плечо ему вонзился арбалетный болт: третьего грабителя, стоявшего на страже, он не заметил.

Оттар не посрамил своих учителей. Тех двоих, что раздевали труп, он убил сразу, двумя ударами. А за третьим пришлось погоняться. Тот бросил арбалет, как лишнюю тяжесть, зато его подобрал Оттар. И из него же подранил разбойника. Подошел к упавшему. Тот полулежал, снизу глядя в лицо Оттару испуганными глазами.

— Мы не убивали этого парня, — сказал вор. Говорил он с неприятным акцентом. — Мы таким его нашли.

Наверное, он думал, что Оттар потащит его в тюрьму. Но у того были совсем другие планы. Ничего не объясняя, выстрелил грабителю в лицо, утешая себя тем, что те, кто грабит трупы, ничем не лучше разорителей могил. А эти, в свою очередь, ничуть не невиннее убийц.

Затем вернулся на поляну. У одного из грабителей нашелся, по счастью, нож — добротный крестьянский нож. Его Оттар выпачкал кровью, несколько раз погрузил в рану на груди Вальтера, а затем положил рядом. Теперь всякий подумает, что Вальтера убили разбойники.

До жилья он добрался уже глубокой ночью. Его непритворно шатало — от усталости и раны в плече. На стук открыли не сразу. Оттар дождался, когда к нему побегут люди, вымолвил с трудом:

— В лесу… банда. Вальтер… ранен… посылайте за помощью…

И рухнул наземь, делая вид, что лишился чувств от потери крови.

Измученного Оттара взял к себе домой староста деревни, его жена перевязала рану. Он испытывал такую боль от прикосновений грубых рук крестьянки, что едва не потерял сознание в самом деле.

Утром приехал Вальтер-старший со своими людьми. Вломился в избу, большой и неуклюжий, простолюдински топая и выворачивая ступни при ходьбе. Лицо у него было серым и грубым, будто топором тесанным, брови топорщились кустами, рыжая щетина отросла на ноготь. Вальтер-старший уселся подле скамьи, куда уложили Оттара, уставился тяжело. Под глазами у него залегли черные тени, не тени даже, а мазки черной краски.

Он не издал ни звука, но хозяев из избы будто ветром выдуло. Оттар приподнялся, спросил с надеждой в голосе:

— Он жив?

Вальтер молчал и не шевелился, только взирал по-прежнему. Оттар намеренно оперся на больную руку, скривился нешуточно, что запросто сошло за горе:

— Значит, помощь опоздала…

Вальтер опять не двинулся. До Оттара наконец дошло, что убитый горем отец попросту ничего не видит вокруг себя. И когда послышался голос, Оттару показалось, что говорит кто-то другой, а у его скорбного ложа сидит истукан:

— Я любил его пуще других детей. Он мой последний. Мать его умерла, когда Вальтеру было шесть. А я любил ее, сильно любил… Смотрел на Вальтера и думал: он мне от нее остался, ничего не осталось, кроме него. Теперь и его нет. — Помолчал. — Ты, я знаю, ссорился с ним. Что ты делал ночью, здесь, на моей земле? И почему мой сын вышел к тебе, хотя утром сказал мне, что болен и желает до следующего рассвета быть в своих покоях, чтоб никто его не беспокоил?